Фанаты взвыли, навалились на ограждение.

Лина вскрикнула, задохнулась в чужих куртках. Она боролась за сантиметры ускользающих под ногами досок, вцепилась в чьи-то плечи. Боль обожгла подмышки, когда Андрей потянул вверх:

– Жива?

– Будто бы...

– А ты?

– Блин, порвала ремешок на сумке! – взвыла Натали.

Охрана выпроводила из зала десяток парней, вернула позиции и восстановила порядок. Защитные экраны сместили ещё на три метра вглубь. Притихшую публику загнали в угол с битым стеклом и останками кирпичей.

Началась пресс-конференция.

Полчаса Strangers отвечали на вопросы: что, где, когда и неизменный «с кем»? Музыканты смеялись и отшучивались. Они открыто улыбались и задавали бесшабашное настроение. Больше других говорил бородатый испанец. С громким ржанием он бил кулаком в плечо ударника, который скучающе жевал барабанные палочки. Тим Стюарт рассматривал свои кеды. Щадя натруженные связки, Берри отвечал тихо и вежливо, как ученик вызубренный урок. Крис диссонировал с образом, сбивая журналистов с толку. Он не давал подловить себя и увести разговор в сторону – обстоятельно и развёрнуто отвечая на первый и единственный вопрос.

Лина бросила следить за беглой американской речью с неправильными ударениями и построениями фраз. Она устало переминалась с ноги на ногу.

– Хорош, засранец, – шепнула Натали в ухо. – Глянь на мурашки! – она задрала свитер.

– Прекрати стриптиз! – прыснула Лина. – Мне не нравиться его психованный вид. Рубашка – бе-е!

– Какая ты поверхностная, Калетник! Смотри глубже! Только представь, что под ней!

– Да ну тебя! Страшный – жуть! Его раскраской только детей в Хэллоуин пугать.

– Ага, умилит до смерти. С такой смазливой физиономией ни рога ни копыта не исправят.

– Андрюша, ты завидуешь. Красная помада идёт ему гораздо больше, чем твоей девушке!

– Эй! – давясь смехом, Лина дёрнула Натали за руку.

– Просто бесит, как все зациклились на его распиаренной внешности! Что за ажиотаж? Говорю: чересчур смазлив! Тем более для рокера, – фыркнул Старков. – Парни отлабали драйвовый саунд в препоганом помещении, а вам бы только на ряхи глазеть!

Соседи зашипели:

– Эй! Тише, вы!

Встреча заканчивалась. Построив парами как в школе, фанатов выпустили за автографами.

Работая плечами, Андрей прокладывал дорогу и мощно продавливался вперёд. Они дождались очереди, поднялись по ступенькам. Защебетав на ломаном английском, Натали протянула диск Вуду, затем Стюарту. Она собирала подписи всех Strangers-ов, невзирая на запрет организаторов.

Лину пихнули. Теряя счёт синякам и ссадинам, она натолкнулась на стол. Мужская ладонь до боли сжала предплечье, не дав, свалить стопку плакатов. Обретя равновесие, Лина смутилась, извиняясь на двух языках.

Мужчина не поднимал головы. Тёмная чёлка падала на глаза. Затянутые обрезанной перчаткой пальцы штамповали на дисках размашистые подписи.

И правда красивый...

Не успев подумать, Лина отмахнула определение. Конечно "красивый" – скажут читатели глянцевых журналов и зрители МТV. Кристофер Берри год за годом возглавляет рейтинги красивых людей, так часто, как и список звёзд «со странностями».

Но на расстоянии метра от резко очерченной на фоне побелки фигуры захватывало дух. Грим оказался вроде нелепого граффити на стене, издали уродуя черты, точно выверенные под линейку скульптором, выведенные математиком по формуле – гениальной и простой.

Пальцы закололо желание, взяться за кисть и одновременно в желудке завязался узел. Всколыхнулся страх, похожий пережитому в девять лет на кладбище, когда подошла к краю могилы и прямоугольная бездна потянула вниз. Передумав брать автограф, она попятилась.

Берри вскинул голову. Синие глаза подсветили жёсткие углы лица. Голова закружилась, точно Лина вдохнула разряженный воздух. Почудилось, она взбирается по выступам утёса, вперившего в кристальное небо острые шпили. Одна, без страховки.

– How are you?

Интимный голос оставил на вытянутых предплечьях гусиную кожу.

– You are welcome, – Берри вручил диск.

Лина взяла машинально, в липкой паутине слабости. Ей кричали, теснили, толкали. Как сомнамбула, она поддалась давлению, отступила на шаг. Перед глазами качнулось лицо.

– Пойдем! Пойдем же! Нас затопчут здесь!

Моргнув, Лина позволила Андрею, вытянуть себя из толчеи.

От группы организаторов, просидевших конференцию молча, отделился мужчина в сером костюме и завладел микрофоном.

– Как мы и обещали, главный вопрос гостям, так волнующий поклонников, – он слегка откашлялся. – Почему вы отказались выступать в концертном зале или клубе? Чем приглянулся старый завод?

– А были другие варианты? Мы не видели. Администратор получил только последний факс, – отозвался бородатый Джозеф.

– Гм... и вы не удивились? – опешил промоутер.

– У нас своё оборудование. Наш звукооператор лечит любые ямы. Нам безразлично, где играть.

Громкий и чёткий голос вокалиста разлился на весь зал. Под молчание разочарованной публики Strangers-ы поднялись и исчезли в дверях.

Морозный воздух обжёг лёгкие. Смех и голоса отдалились. Разыскивая форд Натали, припаркованный последним в веренице автомобилей, Лина с Андреем шагали как пьяные. Стон веток и гул прогреваемых двигателей нарушал тишину.

– Как холодно! – воскликнула Натали, разыскивая в покалеченной сумке ключ.

Всклокоченный, без двух пуговиц на куртке, Андрей ворошил ботинком опавшие листья. Глянув на свои разодранные конверсы, Лина расхохоталась:

– Мы, такие… такие жалкие!

Натали обернулась и вытаращила глаза. Андрей покраснел. Он вынул из борсетки очки, пригладил ладонями непослушные волосы и замер.

– Калетник, это – истерика! – воскликнула Натали. – Со мной такое приключилось после концерта "Би-2". Эмоции, адреналин, а потом бац! Слёзы! Правда мне было двенадцать...

Андрей усадил разрыдавшуюся Лину в автомобиль и буркнул:

– Кончай трепаться Натали, поехали!

Обиженно поджав губы, она юркнула на водительское место. В темноте салона Андрей притянул Лину ближе.

– Всё хорошо. Я успокоилась, – заикаясь, пробормотала она и высвободилась.

В рваном свете встречных машин Андрей рассматривал её лицо будто впервые; потом отвернулся и уставился в окно.

Холодный воздух забрался в салон и дышал в затылок. Воцарилась непривычное, давящее молчание. Натали поёжилась и включила печку, прибавила звук магнитолы. Взрывные аккорды латинской сальсы пустились по ухабам просёлочной дороги, ритмично ударяясь в голову.

Лина вжалась в сидение, отсчитывая каждым километром минуты.

Едва на горизонте посветлело, она разбудила Андрея. Не умывшись, не сменив одежды, чужим голосом Лина объявила о разрыве и попросила освободить квартиру.

Двор пятиэтажного корпуса Киевского Национального Университета Технологий и Дизайна занесло умершими за ночь листьями.

В рюкзаке снова завибрировала «нокия». Лина отвернулась от окна, уставилась в тетрадку. Одну за другой заштриховывала ручкой клетки, ожидая, когда Натали наскучит названивать. Пробежала глазами по спинам студентов и остановилась на доске. Преподавательница цветоведения выводила мелом задание. На голову обрушилась противная трель и Лина рывком захлопнула конспект, пережив самую длинную пару.

Студенты исчезли в распахнутых дверях, растворились в обшарпанном коридоре. Уборщица втащила в аудиторию ведро, сгорбилась над шваброй, бубня под нос.

Лина распутала наушники от телефона и поднялась. Спустилась по широким ступеням центрального входа, утонув по щиколотку в листве. Не замечая во дворе университета знакомых, повернула к остановке.

Облупленный подъезд девятиэтажки в Днепровском районе оккупировали подростки. Лузгали семечки и плевали в ноги. Лина подняла голову к окнам шестого этажа: тянуть бессмысленно.