Он был правшой, также, как и все мы. И секрет состоял в том, что правда, использующий правую руку в повседневной жизни, так или иначе умеет ее контролировать.

В отличие от этого, левая рука и вообще, вся левая сторона тела у правшей хуже справляется с контролем эмоций. Она непроизвольно будет выдавать обман почесываниями уха или носа, лишней жестикуляцией, подергиваниями, стучанием носком ботинка по земле.

Если же обмана нет, то обе стороны тела работают синхронно и спокойно. Поэтому лучше, конечно же, уметь контролировать обе стороны тела.

Кстати, я тоже в прошлой жизни учился быть левшой, привязывая себе на неделю правую руку за спину. Делал это специально для того, чтобы развить левую руку.

Ну, а сейчас левая сторона Виталика полностью соответствовала правой. Никакой рассинхронизации. Поэтому я кивнул.

— Он говорит правду, Аня. Если ты все-таки так и не решилась отведать мороженого, пойдем отсюда. Ловить настоящего убийцу.

— Я сама знаю, куда нам идти и когда! — ощерилась Белокрылова. — А тут я еще не закончила!

Виталик с интересом наблюдал за нами. Кажется, я слишком поторопился, когда решил, что нравлюсь Белокрыловой. Она начальница и ей надо все время подтверждать свой статус.

— Ну что же, очень хорошо, — я пожал плечами. — Давай развлекаться здесь, на берегу реки, пока настоящий убийца гуляет на свободе.

— А это уже предоставь решать мне, — отрезала Белокрылова. — Ну, а вас, гражданин хороший, я жду через два дня, в вашем районном УВД. Там вас привлекут по делу о тунеядстве и паразитизме. Немного поработать руками вам не повредит.

Но Виталик не испугался. Наоборот, обольстительно улыбнулся.

— Эка, вас понесло, однако. Чего вы так взъелись? Защищать своих сестер по несчастью хотите? Так они вовсе не несчастные, а наоборот, очень даже довольные. А за тунеядство привлечь меня не удастся, я официально трудоустроен и работаю на железной дороге.

Белокрылова хищно улыбнулась.

— Ничего, мы что-нибудь найдем. В крайнем случае, за аморалку что-нибудь припишем. Как говорится, был бы человек, а статья отыщется.

Ого, как она разъярилась. Действительно, что-то чересчур разбушевалась. Я даже посочувствовал бедному Виталику, чисто из чувства мужской солидарности.

Но, как оказалось, все самое худшее было впереди. Не для меня, а для Виталика.

На дороге раздался резкий визг тормозов. Около кафе остановилась черная «Волга», корпус так и блестел на солнце. С переднего пассажирского сиденья с проклятиями выскочил Виноградов и побежал к нам.

Бешеный взгляд несущегося директора был устремлен на Виталика. Нетрудно догадаться, что некие доброхоты услужливо донесли новоиспеченному вдовцу о том, что его женушка имела сердечного друга для любовных забав.

— Ух ты, я бы на вашем месте нырнул в реку, — посоветовал я Виталику, но парень уже и сам понял, что ему надо отступать.

Быстро развернувшись, Виталик перемахнул через низкую ограду, опоясывающую кафе и побежал вниз по берегу. Виноградов тоже перескочил через препятствие и помчался следом.

— Ну, как ты думаешь, он успеет его догнать? — спросил я у Ани. — Я готов поставить на то, что поймает.

Другие посетители кафе тоже живо обсуждали эту тематику.

— Ох нет, как же это произошло! — простонала Белокрылова. — Кто-нибудь, позовите милицию! Он же его сейчас изувечит!

Да, действительно, я оказался прав. Несмотря на солидную разницу в возрасте и одышку, Виноградов был полон искренней ярости. Он настиг беглеца уже в воде, где тот на секунду замешкался, не желая портить замечательные туфли и штаны. Повалив Виталика на землю, Виногпдов принялся его лупить кулаками по лицу.

— Ну, как говорил Чехов, если жена изменила тебе, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству, — сказал я философски. — Что же тут поделать, нам остается утешать только этим.

Белокрылова бросила на меня испепеляющий взгляд и побежала к месту происшествия.

— Мог бы и помочь, честно говоря, а не молоть языком.

— Кому помочь, Виноградову? — крикнул я ей вслед. — Я спасу его от тюрьмы, что еще может быть ценнее?

На то, чтобы разнять дерущихся и угомонить Виноградова, ушло еще полчаса. За это время я выпил какао и отведал восхитительных пирожков с печенкой, здесь же, в кафе.

Наконец, когда Белокрылова поднялась к кафе с берега, я как раз закончил трапезу. На дороге остановились еще несколько машин, в том числе и наш верный «Газик», урчащий на всю реку.

Из автомобиля вышли Терехов и Наварская, подошли ко мне.

— Что это здесь случилось? — спросил Витя, глядя на изувеченного Виталика.

— Трагедия, — ответил я. — Комедия. Театр абсурда. А ведь мы еще преступника не поймали.

Из синего «Москвича», припарковавшегося к обочине, обнаружился зам директора Куприянов. Он выскочил из машины и подбежал к своему шефу. Помог взобраться по крутому склону к дороге, причитая по дороге:

— Ну зачем, зачем вы поехали сюда, Олег Дмитриевич? Что же вы прям, как мальчишка прям.

Виноградов шатается от усталости, но держался на ногах.

— Ничего, это я его еще мало разукрасил, — сказал он кровожадно и добавил: — Ну ничего, я еще с ним поквитаюсь.

Мы проводили его взглядом и в это время к нам подошла Белокрылова.

— Ну, что сказала его пассия? — спросила она.

Терехов покачал головой.

— Ничего особенного. Виноградов давно обещает, что разведется с женой и женится на ней. Она ему верит. На время убийства у нее железное алиби, мы уже проверили. Хотя у нее и есть мотив для убийства, но я сомневаюсь, что это сделала она.

Я нетерпеливо взмахнул руками.

— Ну, конечно, это вовсе не она. Неужели непонятно? Пойдем, возьмем убийцу. Я уже почти все подготовил.

Белокрылова вздохнула.

— Ладно, твоя взяла. Хотя, ты почему-то не подозреваешь Виноградова, но он только что показал себя очень вспыльчивым человеком. Такой вполне может убить в припадке ярости.

Я покачал головой и погрозил ей пальцем.

— Сейчас, остался последний штрих и все готово. Подождите, не уезжайте без меня.

Я подошел к Виноградову, которого до сих пор поддерживал Куприянов и сказал:

— Ну что же, Олег Дмитриевич, готовьтесь, через пару дней вас официально вызовут на допрос. Что же вы себя не контролируете? Надо было сдержаться, когда узнали о любовнике жены.

Виноградов устало и раздраженно посмотрел на меня и махнул рукой.

— Думайте, что хотите. Все равно ничего не докажите. Я вас уже сказал, что это не я убил Таню. Я бы ее и пальцем не тронул. Даже сейчас, после вот этого куска дерьма, — и он брезгливо указал на Виталика.

Но я не отставал от него, потому что хотел выяснить одну интересующую меня деталь.

— Что же вы так, едва узнали о любовнике, как сразу и помчались сюда? Надо было хотя бы подумать, не спешить, не торопиться.

Куприянов заслонил собой шефа.

— А это я сказал Олегу Дмитриевичу насчет этого подонка. Не хотел, чтобы разговоры за спиной были. Лучше уж жестокая правда, чем сладкая ложь. Вот такой у меня принцип.

Я улыбнулся. Ну вот и все, теперь я узнал, кто информировал директора о любовнице жены.

— Вы чудесный друг и отличный заместитель, — сказал я. — Всем бы такого. Кстати, напоминаю, может вы где-то видели письмо Синицына? Мы его так и не нашли, хотя перерыли всю его квартиру. Ну ничего, завтра с утра будем искать в его кабинете.

Виноградов протер лоб платком и сел в свою «Волгу». Куприянов отправился к своему «Москвичу». Им было плевать на мифическое письмо Синицына.

Я поглядел им вслед и побежал обратно к нашему «Газику». Едва я успел сесть в кабину, как урчащая машина сорвалась с места.

— Куда мы едем? — спросил я. — Неужели на сегодня все?

Белокрылова кивнула.

— В гостиницу. Я устала и едва могу передвигаться. Это дело окончательно доконает меня. А в Ленинграде нас еще ждут для поимки долбаных автоматчиков. Они вчера едва не убили одного из наших сотрудников, который должен был внедриться в их группу под прикрытием.