Я хотел снова вмешаться и сказать, что это чья-то грандиозная мистификация, для того, чтобы сбить нас со следа, но Белокрылова опередила меня.

— Мы сейчас пока что ничего не можем сказать, Олег Дмитриевич, — ответила она. — Мы должны осмотреть эту улику и только потом сможем дать по ней заключение.

Виноградов недовольно посмотрел на нее. А ты что же, ожидал, что тебе тут же дадут все ответы? Хотя я, по большому счету мог бы сходу удовлетворить его любопытство.

Мне, выходцу из будущего, было хорошо известно, что Пиковый король никогда не отправлял подобных посланий членам семьи своих жертв. Это вовсе не его стиль.

А значит, это балуется кто-то другой, скорее всего, настоящий убийца. Если мы найдем отправителя, то сразу обнаружим и убийцу.

Пока Белокрылова разговаривала с директором, я осмотрел его кабинет. По вечной партийно-номенклатурной моде стены были обиты деревом. Огромный стол директора, рядом стол для посетителей, все это сооружение расположено буквой «Т».

У одной из стен шкафы с бумагами, отлично вписывающиеся в интерьер. Портрет Ленина и Брежнева на стене над столом. Сейф, карта СССР и ближнего зарубежья на всю стену. Вентилятор. Несколько телефонов. И, между прочим, никакой фотографии жены на столе.

А в дальнейшем стене еще дверь. Маленькая, неприметная. Комната отдыха. Я невзначай подошел к ней, приоткрыл и вошел, невзирая на протестующие крики Виноградова за спиной.

Небольшая уютная комната. Диванчик, столик, маленький холодильник. Телевизор. Тоже шкафчик, в первом же отделении которого я нашел весьма любопытные фотокарточки.

— Что вы себе позволяете? — Виноградов ворвался за мной в комнату. — Вы понимаете, что это уже переходит все допустимые границы?

— Ну, конечно, переходит, — согласился я, достал фотокарточки и передал Белокрыловой. — Действительно, очень возмутительно. Аморально, я бы сказал.

Виноградов побледнел и замолчал.

— Кто эта женщина, Олег Дмитриевич? — строго спросила шефиня. — Можете объяснить?

Вот теперь у Виноградова можно было разглядеть все признаки лжи. Он часто моргал, потирал шею и уголки рта, а еще сглатывал, потому что сильно пересохло горло.

— Это моя хорошая знакомая, — пробормотал он. — Мы с ней как-то фотографировались для журнала.

На фотографиях Виноградов в плавках счастливо улыбался рядом с женщиной в купальнике, лет тридцати, привлекательной и стройной. Судя по всему, они были запечатлены где-то на одном из домов отдыха в Сочи.

— Ну что же, нам надо поговорить с этой вашей знакомой, — требовательно сказала Белокрылова. — И чем скорее, тем лучше.

— Да, возможно она тоже работает на этом заводе, — добавил я и тут же убедился, что попал в самую точку. Виноградов чуть отшатнулся от нас, словно стараясь уйти куда подальше. — Согласно все той же статистике, большинство романов на стороне происходит на работе.

Директор с ненавистью посмотрел на меня и я предпочел умолкнуть. Ладно, с ним все понятно. Он все равно не виноват. Его подставили, это ведь очевидно.

Я сразу заподозрил, что у него есть любовница. Когда он принимал соболезнования, то нетерпеливо теребил галстук. Как будто желал как можно скорее покончить со всеми формальностями. Со смертью жены у него почему-то наблюдались признаки громадного облегчения.

В это время в кабинет заглянул другой мужчина с папкой бумаг в руках.

— Извините, что отвлекаю, Олег Дмитриевич, — сказал он просительным тоном. — Но здесь срочные бумаги. По заказу Уралмаша. Не терпит отлагательств.

Виноградов подозвал его, уселся за стол и бегло просмотрел бумаги. Потом принялся подписывать.

Я внимательно посмотрел на вошедшего. Высокий мужчина, плотный, представительный, сильный.

Небольшое брюшко, кудрявые волосы. Звучный голос. Золотые запонки. Дорогой одеколон. А он, однако, очень любит себя.

— Вы, вероятно, тоже помощник директора? — любезно спросил я.

Мужчина улыбнулся.

— Нет, я первый заместитель. Меня зовут Куприянов, Данила Владимирович. Пока что стараюсь взять на себя все вопросы по работе, чтобы несколько облегчить горе Олега Дмитриевича.

— Да-да, если бы не Данила, я бы не знаю, как справился со всем этим, — вздохнул директор, подписывая документы.

Внимание зама привлек конверт с пиковым королем.

— А это что такое? — спросил он чуточку расширив глаза и коснувшись губ. — Опять присылают всякую чушь?

— Да это же Пиковый король, — рассеянно ответил директор. — Помнишь, мы с тобой как-то это обсуждали?

Но тут я снова счел нужным вмешаться.

— Послушайте, можно один вопрос? Кстати, он как раз касается писем.

Виноградов с неудовольствием посмотрел на меня, а Белокрылова промолчала. Молодец, умничка, понимает, что я не буду влезать в разговор просто так.

— Мы узнали, что Синицын, ваш погибший помощник, отправил перед смертью какое-то письмо. Очень важное, — сказал я и посмотрел на директора и его зама. — Вы не получали его?

Оба мужчин недоуменно переглянулись.

— Нет, ничего такого не было, — заявили они и я видел, что это правда.

— Ну что же, если получите, дайте нам знать, пожалуйста, — попросил я и добавил: — Оно имеет огромное значение для следствия. Возможно, в нем указано имя настоящего убийцы.

— Что же, хорошо, — подтвердил Виноградов и его зам тоже кивнул.

Затем подхватил бумаги и помчался вон из кабинета. Закончив с директором, Белокрылова отправила Терехова и Наварскую допрашивать любовницу.

— Можешь не волноваться, Витя и Лида отлично справятся, — сказал я, когда мы отправились по коридорам завода вниз. — Тем более, что его зазноба вряд ли причастна к убийству.

— Заткнись, пожалуйста, — попросила Белокрылова. — Тебе не кажется, что ты позволяешь себе слишком много?

— Нет, — я улыбнулся. — До тех пор, пока мои методы будут приносить успех, я буду использовать их.

Но шефиня не обращала на меня внимания. Вернее, сделала вид, что не обращает.

— Все-таки, директора нельзя окончательно списывать со счетов, — задумчиво сказала она. — У него есть любовница, это все меняет. Это значит, у него есть мотив. Он хотел избавиться от опостылевшей супруги, разве не так? А тут как раз подвернулся и помощник. Попался под горячую руку. Пришлось прикончить и его.

Версия интересная, но беспочвенная. Я не увидел у директора никаких признаков лжи. Все это я так и заявил своей собеседнице.

— Может быть, ты и прав, а может и нет, — возразила она. — Не надо считать себя последней инстанцией! И кстати, что это за письмо от погибшего помощника? Я не слышала ни о каком письме.

Я снова широко улыбнулся.

— Скоро ты узнаешь, причем гораздо раньше, чем думаешь.

На первом этаже нас ожидал следователь. Он вроде бы скучал и бездельничал, но я ясно видел, что это просто маска, натянутая им на лицо, чтобы вводить других в заблуждение.

Его выдавали глаза, острые и пронзительные. И первые же его слова как раз подтвердили мое мнение.

— Поступила кое-какая информация, — сказал он, не раскрывая подробностей. — Оказывается, у супруги был другой мужчина.

Я снова улыбнулся. Ну конечно, кто бы сомневался.

— Просто прелестно, — пробормотал я. — Весьма характерная семейка.

Белокрылова ничего не сказала, сердито взглянула на меня и сказала:

— Давайте поговорим с ним. Это все начинает походить на какую-то любовную трагикомедию.

И мы сразу отправились к предполагаемому любовнику погибшей женщины. Он жил неподалеку от завода. Хотя я и возражал против поездки, поскольку считал ее бессмысленной.

— Поехали со мной или можешь возвращаться в Ленинград, — неумолимо заявила начальница. — Сам, пешком, без нас.

— Ладно, — проворчал я. — Но потом мы приедем сюда и будем ловить убийцу. Ты поняла? Я тебе обещаю предоставить его на блюдечке и сдержу свое слово.

Белокрылова удивленно посмотрела на меня, но так и не смогла больше ничего добиться.