— Хорошо, я разрешаю вам остаться. Только попрошу не вмешиваться в процесс и не комментировать происходящее.

Врач вырвал руку и возмущенно поправил очки.

— Вы что себе позволяете, молодой человек? Что значит, «разрешаю»? Это мы разрешили вам провести сеанс гипноза, причем доверили это неспециалисту, а какому-то эстрадному шарлатану.

Спорить с ним я не собирался. Тем более, что, по большому счету, он прав. Но ничего, совсем не помешает сбить с него спесь с самого начала. Пусть понимает, что со мной его штучки не прокатят.

— Я еще раз прошу вас присесть вон там, — ровно сказал я, глядя врачу в глаза. — Нам нужно скоро начать, чтобы побыстрее провести процедуру и не утомлять Дарью Евгеньевну. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. И потом, напоминаю, что речь идет о поимке убийцы, который уже убил, по меньшей мере, четверых человек.

В таких конфликтных ситуациях лучше сохранять спокойствие и вести себя сдержанно. В глазах окружающих это признак внутренней силы. То, что надо перед сеансом гипноза.

Видимо, моя речь убедила Иннокентия Борисовича. Врач понял, что он предстанет не совсем в выгодном свете, если устроит сейчас скандал. Тем более, что все уже согласовано.

Не исключено также, что он достаточно умен и понял, зачем я тут же постарался его обуздать. Поэтому, сердито пробормотав что-то про невоспитанную молодежь, он отошел к стене, где уже сидели другие зрители.

Санитар остался стоять у двери. Смотрел, как истукан, во все глаза.

— Вы не могли бы выйти и подождать в коридоре? — спросил я его. — При необходимости мы позовем вас.

Санитар смешался, глянул на врача и вышел, прикрыв за собой дверь. Ну вот, все начали подчиняться моим приказам, это уже хорошо.

Я потер руки, чтобы разогреть кровь в них и приблизился к Долевой.

— Дарья Евгеньевна, я прошу вас успокоиться и послушать меня. Вы, наверное, наслышаны о гипнозе, как о могучем средстве, способном полностью подавить волю человека и превратить его в бессловесное животное. Но на самом деле это не так. Это заблуждение, которое я должен у вас развеять.

В течение последующих пяти-десяти минут я распинался перед Долевой, объясняя ей, что все ее страхи совершенно необоснованны. Она сама будет полностью контролировать весь процесс и всегда может остановить сеанс. Тем более, что здесь находятся сотрудники милиции и лечащий врач.

Хотя, честно говоря, убеждая ее в полной безопасности и контроле, я немного лукавил. Психика человека - это неизведанное море и в нем можно найти много скрытых глубин. И если нырнуть достаточно глубоко, иногда можно и в самом деле обрести огромную власть над испытуемым.

Долева постепенно успокоилась и я тут же провел с ней тест на тяжелую руку. Женщина оказалась вполне внушаема и вскоре полностью доверилась мне.

Сам тест очень удобен тем, что после его выполнения можно плавно переходить к самому процессу гипнотизирования. Поэтому я встал возле кушетки, попросил Долеву принять удобное полусидячее-полулежачее положение и вкрадчиво сказал:

— Ну, а теперь давайте приступим к процессу вашего расслабления. Это позволит потом быстрее погрузить вас в ваши воспоминания.

Я намеренно не стал говорить, что сначала буду проводить ее тестирование и уже постепенно проводить сеанс. Она чересчур напряжена, поэтому загипнотизирую ее без лишних подробностей.

Сама процедура была несложная.

— Положите руку на колено, — приказал я Долевой. — Смотрите на какую-либо точку на своей руке, которую можете выбрать произвольно. Смотрите не отрываясь. Смотрите, не отводите взгляда. Теперь вы чувствуете, как ваша рука стала очень тяжелая. Будто налилась свинцом. Она вся как будто сделана из свинца. Она невероятно тяжелая. Она придавливает вашу ногу к кровати. Она настолько тяжелая, что вам очень трудно держать ее на ноге.

Я заметил, что рука Долевой чуточку изменила цвет и покраснела. Я слегка приподнял кисть и уронил на колено. Ого, Долева хорошо прониклась сознанием тяжелой руки, она непроизвольно напрягла руку, создавая впечатление, что кисть и в самом деле очень тяжелая.

Это хорошо, очень хорошо. Чем больше ощущение тяжести, тем выше внушаемость.

***

Вечером того же дня, когда уже стемнело, таксист Денис Лопухин припарковал серую «Волгу ГАЗ-24» на стоянке и вышел из машины, чтобы протереть лобовое стекло. Во рту дымилась сигарета, кепка надвинута на лоб.

Он поставил машину под фонарем, в бликах на стекле отражались грязные пятна. Достав тряпку, Лопухин начал протирать стекло.

Таксистом он работал уже третий год. Работа нравилась, почему нет. Во все времена профессия извозчика позволяла получать хорошие деньги, надо только уметь вертеться.

Профессия престижная, прибыльная, хоть и сложная, со своими изюминками. Шоферам нужно было уметь лавировать между милицией, начальством, клиентами и коллегами. Вкалывать до седьмого пота. Быть одновременно искушенным психологом и ловким дельцом.

Лопухин был парнем тертым и получал от двухсот пятидесяти рублей в месяц. Он только недавно получил новую машину, с трудом избавившись от старой «корчи» — старого ведра с болтами с большим пробегом. Это корыто ломалось с завидным постоянством и работать на нем было совершенно невозможно.

Работал Лопухин «шляповозом», то есть водителем, работающим «от бордюра», подбирал голосующих на улицах. Тоже та еще работенка, только пашешь на план, почти не зарабатывая ничего сверху.

С получением новой «Волги» парень рассчитывал стать «дальнобойщиком», то есть возить пассажиров с вокзала в окраины Ленинграда, но непременно с подсадкой других пассажиров. Контролер отправлял к таксисту четырех пассажиров и деньги троих водитель клал себе в карман. Например, рейс мог стоить пятнадцать-двадцать рублей, значит, чистый неучтенный доход мог быть, как минимум, сорок-шестьдесят рублей.

Правда, предстояло делиться с контролерами и постовыми милиционерами. Кроме того, нужно и так делать подарочки и линейному контролю, договариваться с ОБХСС, с коллегами по таксопарку, механиками на выпуске, девочкам на мойке и диспетчерам.

Ох, нелегкая эта работа. Веселая, денежная, интересная, но хлопотная и напряженная.

— Шеф, свободен? — спросил кто-то сзади.

Лопухин обернулся, посмотрел, кого принесла нелегкая. Двое мужчин, вполне презентабельной внешности. Впрочем, если приглядеться, не совсем мужчин и не вполне презентабельной.

Парни, обычные, какие часто встречаются на улицах, в коричневых брюках и клетчатых рубашках с короткими рукавами. Один высокий и лохматый, с густыми, почти сросшимися бровями. Второй низкорослый, длинные сильные руки чуть ли не до колен, чем-то похож на обезьяну.

— До Токсовской не подвезешь? — спросил высокий.

Низкий пристально смотрел на Лопухина, потом чуть наклонил голову, глядел исподлобья. От него пахло опасностью. Но таксист не обратил внимания на волны угрозы и сдержанной злобы, идущей от парочки.

— Если только с ветерком, — ответил он, складывая тряпку. — Отвезу, куда нужно.

— Тогда поехали, — сказал высокий и полез на заднее сиденье.

Низкорослый забрался на пассажирское рядом с шофером. Сумку положил на пол между ног.

Ну ладно, хорошо, что есть клиенты. Лопухин сложил тряпку, уселся за руль. Завел машину и отъехал со стоянки. Поначалу все молчали и от этой тишины и пронзительного воя двигателя Лопухину стало неуютно.

«Волга» как будто предупреждала об опасности. Он впервые пожалел, что не осмотрел пассажиров получше.

— А вы куда, за город, что ли? — спросил он, когда выехали на Гражданский проспект. — Может, вам на вокзал надо?

В это мгновение он притормозил, подъезжая к перекрестку и лохматый ударил его сзади по голове.

Очень больно и очень сильно. В голове как будто взорвался снаряд. Лопухин нырнул головой вперед и немного в сторону, все еще не понимая, что происходит. С размаху ударился грудью о руль.

Остановил машину окончательно. А еще принялся шарить левой рукой под сиденьем, где у него был всегда готов увесистый гаечный ключ. Именно для таких случаев, когда подвыпившие или просто агрессивные пассажиры нападали на таксистов. Правда, до этого ни разу не приходилось пускать ключ в драку, потому что нападений не случалось.