Но отчего-то ненависть к королю Стевариусу не ложилась на его сына… Селите хотелось знать, чем занимается Матиуш Ардо. Где он всегда пропадает? Ведь у них в Эдессе не заведено держать гаремы, как у Фортов?

Настало время исследовать её золотую клетку.

Прямо из её покоев за ажурной дверью с вставками цветного стекла начиналась дорожка. Она вела к морю и кусочку пляжа между двумя серыми скалами. Здесь была сделана купальня. Ветер с моря лениво шевелил свисающие знамёнами полосатые занавеси.

Бросая между полотнищами осторожные взгляды на берег и сад, Селита быстро разделась и зашла в воду. Море подхватило её, толкнуло в грудь тёплой волной. Солёная вода попала на губы. Всё было для девушки впервые: и морская вода, и нежная колыбельная качка, и зеркальные зайчики на волнах, от которых приходилось беречь глаза.

В саду после яркого берега казалось свежо. Здесь на траве подрагивали ажурные полутени, на апельсиновых деревьях до самой темноты надрывались невидимые цикады.

Южная ночь тоже было иной, незнакомой. И пришла она иначе, чем приходит дома, на Овечьих Холмах. Сумерки были совсем короткие, небо мгновенно обернулось глубоким чёрным бархатом. Словно одним быстрым движением набросило на себя накидку.

Селита была в постели и слышала, как он прискакал. Дверь была специально приоткрыта.

Селита знала, что он придёт. Придёт хотя бы потому, что должен изображать послушного сына. Она лежала под шёлковой простынёй на краю широкого ложа и оставленное пустое пространство звучало, как приглашение.

Матиуш вошёл в комнату, Селита следила за ним из-под ресниц. Что-то было в руках рыцаря. Что-то продолговатое… Это был меч!

Она хотела вскочить, но не могла нарушить правила своей игры – ведь она изображала спящую. Сердце девушки бешено забилось. Лорд Хеспенский опустился на свою половину и положил между собой и леди Хеспенской обнажённый клинок.

Что это означало!?

Это повторилось следующей ночью и следующей, и стало привычным ритуалом. Матиуш Ардо приходил к ней и клал между ними на ложе свой сверкающий меч.

Может, ей нечего было опасаться? Её честь останется при ней потому, что она совсем не понравилась рыцарю? Во всём виноваты отцовский курносый нос и веснушки. Здесь под южным солнцем они стали ещё ярче! Не могла же Селита спросить его… Ведь с того дня, как судьба свела их, она ни разу первая не обратилась к Ардо. А когда он сам заговаривал с ней, отвечала только по необходимости. А чаще отводила глаза и молчала.

А ведь Ардо умел её развлечь. Сколько забавных историй он успел рассказать, пока король Стевариус бежал со своей армией от уруктаев. Селита смотрела в сторону на проплывающие мимо пейзажи, но не могла не увлечься перипетиями, происходившими с лордом Хеспенским в Узких Землях. Когда он стал рассказывать о своих злоключениях после побега из Весёлой башни в Эдинси-Орте, о встрече с богом рисоедов Девусом и о том, как он сражался против разбойника Борислава, принцесса забылась и перестала изображать равнодушие. Она стала часто посматривать на рыцаря, потому что не хотела ничего упустить. Конечно, не следовало верить всему: может быть Ардо был прирождённым выдумщиком, и его истории ― только вид салонного искусства. Селита слышала, что при дворе короля Винна это было очень важное умение, а ведь лорд Хеспенский, по его словам, успел пошаркать по мрамору полов королевских залов.

Но когда Ардо поведал, как терял своих товарищей на берегах речки Рожайки: славного рыцаря и чемпиона Раймондо Сигаса, справедливого и мечтательного Казимира Коча, затем весельчака Кадди Берна (а она слышала ранее о гибели эрла медведей), голос Матиуша был наполнен глубокой грустью. Нельзя было не поверить ему.

Большого труда стоило Селите удержаться от проявления сочувствия его потерям. Но она смогла…

И может поэтому лорд Хеспенский не предпринимал более попыток стать ближе к принцессе. И может поэтому по ночам на супружеском ложе между ними лежал обнажённый меч. А её веснушки и курносость были ни причём.

Наступил день, и их, ненастоящих супругов, потребовал к себе король Стевариус. У Сонетра было новое дело для своего бастарда.

Железные бароны в Эдинси-Орте осознали, что с востока на них надвигается стена всепожирающих уруктаев и искали союзников. Это известие в Эваг принесли почтовые птицы. На берегу Урбанта ещё довольно оставалось ушей и глаз короля Стевариуса.

Матиушу Ардо опять предстояло стать эмиссаром и отправиться в Эдинси-Орт к нойону носорогов Бодончару.

– А как же оборона Благодатного королевства, отец? ― спросил лорд Хеспенский.

– Я сам займусь этим. ― Король сидел на троне. Вокруг стояли его знаменосцы, лорды и маркграфы. На всех были боевые доспехи. ― Гнилые Зубы станут нашей крепостной стеной. Стоит только надёжно запереть перевалы, ведущие в Овечьи Холмы. Мы дадим понять уруктаям, что их добыча находится на той стороне, и им придётся довольствоваться тем, что уже попало в их лапы.

Селита смотрела на это со стороны. Женщины стояли отдельно, поодаль от своих супругов и отцов. Не так было заведено у Фюргартов.

Одежды южанок были лёгкие и светлые. Словно предназначенные для того, чтобы подчеркнуть женскую слабость. Они струились по их фигурам, превращая своих обладательниц в хрупкие фарфоровые статуэтки. И такая же невесомая туника была на Селите. Её руки и плечи, даже ключицы были оголены. Ей было неловко, она чувствовала себя раздетой.

– Мой двор перемещается со мной в Руффо, ― говорил король. ― Вам, граф Нефф, придётся поступиться уединением и принять моих знаменосцев.

– Почту за честь, мой король. ― Опустил в поклоне бритый затылок Нефф.

– Я покину вашу вотчину, когда увижу, что перевал Кхадунг надёжно закрыт. Лорд Чеккер отправится к Фортовской щели. От тебя, сэр Горислав, я жду того же. Крепко запри этот перевал. Построй стену, пусть от щели ничего не останется. Сдаётся мне, что через эту дорогу наши горцы ни на минуту не прекращали свои торговые дела с Фюргартовскими Фортами. Даже во время войны. А ведь на землях многоженца расположена подземная цитадель уруктаев Нодгар. Если верить старым хроникам… Скоро узкоухих там будет больше чем камней в горах. Вот почему, лорд Горислав, я даю тебе свою личную гвардию. Действуй быстро.

Оставим на границе с Железным лесом только наблюдателей. С баронами можно договориться. Можно попробовать. Для этого я посылаю к ним лорда Хеспенского. ― Стевариус перевёл взгляд на Матиуша и тяжело помолчал. ― С уруктаями договориться не получится. Если мы не остановим эту заразу в Гнилых Зубах ― мы потеряем всё. Нас заставят отступать до самого Эвага и уцелевших спихнут в море. Придётся учредить новый орден, на манер фюргартовского ордена Закрытых Ворот. Для каждого сквайра и каждого вольного всадника служба в нём станет непременным условием для сохранения своих благородных вольностей.

Король продолжал давать указания. Он подзывал к себе воевод и требовал детального отчёта о состоянии их армий. Подавшись вперёд, морщинистый, с худой шеей в железном вороте кирасы, коршуном сидел Стевариус в своём стальном кресле. На голом черепе горел золотой обод шипастой короны. Губы то и дело складывались в недоверчивую улыбку.

Селита была рада, что стоит далеко. Едва бы она смогла скрыть своё отношение к этому стервятнику.

За спиной Стевариуса на каменной стене была выложена чудная мозаика ― вставший на дыбы белый единорог. Золотыми самородками была выполнены причудливые завитушки хвоста и гривы, корона над настороженными ушами.

Единорог ― символ чистоты помыслов и благородства. Символ, который так не подходил нынешнему представителю Сонетров на троне. Он изобличал короля Стевариуса. Как подданные этого жалкого, жестокого человека не видят этого?!

Матиушу было необходимо отправиться в далёкую миссию немедленно. На глазах у всех матрон и их челяди он должен был попрощаться с Селитой.