- Ульрика тебя уговорила? – не поверил своим ушам Ингвар.

- Да, - промямлила в ответ Ольга, - если ты не против.

- Уверена? – спросил тогда Бармин, который был, разумеется, не против, но и настаивать на таких «экзерсисах» не хотел.

- Я нет, - помотала головой Ольга.

- Значит, решено.

- Тогда, пошли, - кивнула женщина. – Там уже, поди, все готово.

Вообще-то, истопить баньку дело небыстрое, но, возможно, там, в их семейной баньке, постоянно поддерживается готовность «№ 1» на случай, если вдруг кому понадобится. Бармин этого не знал, поскольку никогда прежде этим вопросом не интересовался.

- Пошли, - согласился он и вслед за Ольгой пошел к лифту. Баня у них размещалась в цокольном этаже.

Вошли в лифт, - он находился сравнительно недалеко от дверей в покои Ингвара, - спустились на три этажа и вышли в служебном коридоре на отметке «0». Здесь располагались банные покои, являвшиеся той самой «семейной баней Менгденов», небольшой зал с тренажерами, запасной медицинский пункт и вещевые склады Семьи, то есть помещения, в которых хранилось все то, что не помещалось в апартаментах. Вообще-то, в замке было несколько бань, в том числе настоящие термы в римском стиле, правда модернизированные в угоду современности и с элементами восточного хамама, привнесенными в них в XIX веке. Те же банные покои, в которые направлялись сейчас Ингвар и Ольга, были относительно небольшими, - всего из трех помещений, - и функционально напоминали шведскую басту и русскую белую баню. В теплом предбаннике, куда они попали, миновав термоизолирующий тамбур, находились удобные скамьи, табуреты и стол, заставленный сейчас блюдами с легкими закусками, бутылками с вином и кувшинами с квасом, морсом и пивом. Здесь, в обшитом светлым деревом помещении, можно было раздеться и посидеть – голышом или закутавшись в простыню, - за тихим разговором, выпить и закусить. Здесь, учитывая отличную вентиляцию, можно было даже курить, хотя на памяти Бармина, курили здесь редко, да и то чаще кальян, чем сигары или сигареты.

Впрочем, сейчас Бармин в табаке и алкоголе не нуждался, - успел накуриться, да и выпил порядочно, - зато быстро восстанавливающий свои кондиции организм остро чувствовал потребность в женщине. Поэтому сбросив халат, Ингвар тут же взялся за извлечение Ольги из скрывающих ее божественное тело одежд. Дело это ему нравилось еще в его прежней жизни. Черт его знает отчего, но он предпочитал раздевать женщину сам, хотя никогда не отказывался от полноценного стриптиза. Было в этом действе что-то невероятно возбуждающие. Не просто эротика, а полноценная прелюдия к нерядовому сексу. Увы, в жизни Игоря Викентиевича таких случаев было до обидного мало, в особенности, после того, как он женился. С женой они чаще всего встречались уже в постели, когда «для снять» на ней оставалась обычно одна лишь ночнушка. Максимум – ночнушка и трусики, и то, только если у супруги было игривое настроение. Сейчас же на Ольге было более чем достаточно одежды: шерстяной кардиган, платье, шелковая комбинация, пояс с чулками, не говоря уже о туфлях, и, разумеется, кружевные бюстгальтер и трусики. Что называется, снимай - не хочу! Ну, Бармин и наслаждался, раздевая женщину «тряпочка за тряпочкой», медленно и со вкусом, по ходу дела, касаясь ее тела тут и там, оглаживая округлости и целуя особенно понравившиеся ему места. Причем, чем дольше он этим занимался, тем сильнее хотел Ольгу, да и она уже, считай, поплыла. Дышала тяжело и хрипло, и даже постанывать, вроде бы, уже начала. И вот как раз в тот момент, когда руки Бармина дошли наконец до черных кружевных танга[2], - а «либидо»[3] готово было пойти из ушей паром, - в предбанник пожаловала герцогиня Сконе.

За спиной Бармина открылась и закрылась дверь в тамбур, затем последовала короткая пауза, - пара мгновений, потребовавшихся Ульрике Катерине, чтобы оценить обстановку, - и вот уже, преодолев в пару шагов расстояние, отделявшее ее от Ингвара и его четвертой жены, кронпринцесса зашла Ольге за спину и, прижавшись к ней всем телом, включилась в игру: стала ласкать кончиками длинных пальцев только-только освободившуюся от бюстгальтера грудь. Бармин этого не видел, скорее угадывая движения своей первой жены. Он в это время уже стоял на корточках, медленно стягивая трусики по бедрам женщины и сопровождая их движение догоняющими поцелуями в низ живота, в гладко выбритый, вернее магически эпилированный лобок, в сладкую складку – туда, где начинается бедро. И оторвался он от этого занятия только добравшись до колен, перецеловав которые, он отстранился, чтобы увидеть во всей красоте дело рук своих. Увидел, восхитился открывшимся перед ним видом, а тут и Ольга оперлась ему на плечи, чтобы окончательно освободиться от «пут» на своих великолепных, можно сказать, безукоризненных ногах.

- Ох! – выдохнула она, отбрасывая ногой ставшие вдруг ненужными трусики и сжимая пальцами плечи Ингвара, все еще остающегося в «нижней стойке».

- А меня? – подала голос первая жена. – Меня тоже разденешь или самой придется мучиться?

- Я… - дрожащим голосом ответила ей Ольга, хотя вопрос был явно адресован не ей, а Бармину. – Я сама тебя… раздену… Если не возражаешь!

Говорить Ольге было трудно, но она все-таки с этим справилась.

- Почту за честь, - улыбнулась Ульрика Катерина.

- Чур, я тогда, буду на это смотреть, - усмехнулся Бармин, который, на самом деле, предпочел бы, чтобы одна из его жен, ну или обе две по очереди, утолили его страсть губами и языком, но он был интеллигентным мужчиной и решил немного подождать, тем более, что зрелище предполагалось весьма любопытное, а отсосать они могут и позже. Вечер в самом разгаре, и это, ничего не говоря еще про ночь.

Он встал в полный рост, отшагнул назад, бросив короткий взгляд вниз, на свое «восставшее мужское естество», и, оставшись довольным увиденным, посмотрел на женщин. Нагая Ольга как раз начала разворачиваться лицом к Ульрике Катарине, и Бармин счел за лучшее отступить от них к дальней стене, - чтобы смотреть было удобнее, - уселся на табурет и, протянув руку к столу, взял, не глядя, первую попавшуюся бутылку. Оказалось, он выбрал вполне удачный для бани паллиатив[4]: не вино и не водка, а просто крепкое пиво в полулитровой бутылке темного стекла с бугельной пробкой[5].

«Матвеевское крепкое», - прочел Бармин и попытался вспомнить, что это за пиво. Но думать было сложно – отвлекали ласкающиеся женщины. Впрочем, он все-таки вспомнил. Это пиво было похоже и по цвету, - бронзовый, - и по крепости, и по способу приготовления на то, что в его прошлой жизни называлось Пейл эль[6]. Однако ни выпить пива, ни насладиться сценой лесбийского секса не удалось. Бармин только и успел, что открыть бутылку, а кронпринцесса избавиться от бюстгальтера, когда дверь открылась и к ним в предбанник ввалилась целая толпа сильно выпивших женщин.

- Ой, а чем это вы тут занимаетесь? – «удивилась наивная» Елена, Дарена прыснула в кулачок, а Мария обратила внимание на то, на что и надо было им всем сразу посмотреть.

- Ого! – сказала она. – А стоит-то как!

- Ну, вы и живодерки! – с укоризной посмотрела она на Ольгу и Ульрику. – Вы что совсем без понятия? У мужика стоит, а они лижутся, понимаешь!

- А давайте, я ему помогу! – вызвалась осмелевшая в последнее время Дарена.

- А ты ему как помогать собралась? – поинтересовалась Елена. – Верхними губами или нижними?

Девки заржали, - судя по всему, выпито было более чем достаточно, - и Бармин решил, что теперь - «только мыться». Заниматься сексом у всех на глазах, да еще и с комментариями, советами и замечаниями, - а по-другому, похоже, и быть не могло, - ему не хотелось. До такого разврата он пока не дошел.

- Цыц! – сказал он веско, заставив женщин замолчать. – Раздевайтесь, и будем мыться. Секса сегодня не будет, только стриптиз.

В результате, с сексом этим вечером ничего у него не вышло, - сам отказался, - но зато обнаженки Бармин увидел столько, что кто другой слюнною мог бы захлебнуться. И лесбийский секс, но маленькими порциями, тоже имел место быть. Совсем по чуть-чуть, скорее для красоты, чем для удовольствия. А также из хулиганских побуждений, на пьяную «бабью» голову и из «детского» любопытства. Однако, Бармин, в любом случае, не прогадал, потому что не все в жизни сводится к сексу, вернее, к половой близости. Наряду с инстинктом размножения и связанными с ним наслаждениями, существует ведь и эстетическое чувство, а пять нагих красавиц, истекающих потом в сухой сауне – это просто красиво. И «набиться» с ними вместе в довольно-таки маленький бассейн тоже было интересно и приятно, тем более, что в той толчее, суете и веселой неразберихи, которая заполнила собой неглубокое и неширокое пространство, кто-то добрый, - и Бармин даже знал кто этот «кто», - великодушно разрядил его готовый рвануть от напряжения ствол. Не то, чтобы никто не обратил на это внимания, но как воспитанные люди, все присутствующие сделали вид, что ничего не происходит. Мало ли чья рука где находится и чем занята. А рука у Дарены, к слову сказать, была маленькая и, судя по всему, делала она это впервые, но все у нее получилось просто на «ять», и растроганный ее заботой Ингвар даже поцеловал свою пятую жену в губы. В связи с обстоятельствами, - хохочущая куча-мала голых баб, - поцелуй вышел недолгий и без фанатизма, но Дарена его оценила правильно и от этого буквально расцвела. Так что Бармин, не смотря даже на случившийся реприманд[7], а, может быть, напротив, именно благодаря устроенному женщинами сюрпризу, коллективным походом в баню остался доволен, даже при том, что спал в этот день в одиночестве…