В результате, и сигарета нашлась, и коньяк плескался в стакане. Бармин сделал несколько сильных глотков, закурил, затянулся, выдохнул дым, и только тогда Ольга нарушила тишину.

- Что-то случилось?

- Ко мне дед приходил…

- Какой дед? – не поняла женщина.

- Мой дед Карл, - пояснил Бармин.

- Карл Менгден?

- Он самый. – Ингвар сделал еще одну затяжку и снова отпил из стакана.

- Но он же…

- Умер, - кивнул он жене. – Из Валгаллы приходил.

- Это не шутка? – нахмурилась Ольга.

- Такими вещами не шутят, - покачал головой Бармин.

Повисло многозначительное молчание. Пауза, глоток-другой коньяка, еще пара затяжек.

- Очень устал, - признался он наконец. – Никогда не думал, что так может случиться. Вот буквально все силы ушли.

«Наверное, Гамлету тоже было плохо после встречи с тенью отца».

Самому Бармину было, именно что, плохо. И никак не думалось, хотя подумать следовало о многом: и о Силе, и о Мести. Но, похоже, думанье следовало отложить до утра.

- Который час? – спросил он вслух.

- Десять.

Значит, все про все заняло какую-то минуту. Минута в нигде и никогда, а чувствовал он себя так, словно, товарняк в одиночку разгружал.

- Хочешь, чтобы я ушла?

- Да, нет, - покачал он головой. – Оставайся. Но…

Ингвар имел в виду, что не уверен, что сможет соответствовать «высоким идеалам» их отношений, но не договорил. Смутился. И однако же Ольга все поняла правильно.

- Я не расстроюсь, - улыбнулась она Бармину. – Я понятливая. Ванну будешь принимать?

- Только если вместе с тобой, - попробовал улыбнуться Бармин.

Идея ванны ему понравилась. Горячая вода, обнаженная женщина на расстоянии вытянутой руки, - или, и вовсе, на твоих коленях, - и коньячок в плипорции были способны сотворить чудо. Ну или ему так пригрезилось. И кстати о грезах.

- Слушай, Хельги… А что если организовать не ванну, а баню? – спросил он, представив «образ результата».

- А ты дойдешь?

- Думаю, должен.

- Ну, тогда я прикажу Марфе… Но это возьмет время, как ты понимаешь.

- Вот и хорошо, - кивнул Бармин. – Плесни мне еще коньяка, и я пойду пока приму душ. Заодно потренируюсь в ходьбе ногами.

- Ну-ну… - и она оставила его один на один с задачей пройти полтора десятка метров.

Впрочем, вернулась Ольга гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Бармин едва успел доплестись до ванной комнаты, стащил с себя одежду, - комнатного лакея он отправил восвояси, чтобы не отсвечивал, - и встал под душ, пустив воду. А она уже тут как тут, появляется где-то за спиной и задает вполне очевидный в их случае вопрос:

- Ты как?

- Уже лучше.

- Спинку потереть?

- Сам справлюсь.

- Тогда я оставлю тебя, Инг, на пару минут, надо бы к себе зайти, распорядиться о белье и платье на после бани.

- Иди и ни о чем не волнуйся! – не оборачиваясь, махнул рукой Ингвар.

Он все еще был слаб, - голова пустая и ноги ватные, - но уже совсем не так, как, скажем, десять минут назад. «Отдышался» немного. Стал потихоньку приходить в себя. Так и стоял, ни о чем не думая, под горячими струями, потом включил холодный циркулярный душ, выбрав при этом самый жесткий из всех возможных режим. Тонкие и острые, как вязальные спицы, водяные струи ударили сразу со всех сторон, вызвав резкий выброс адреналина и мгновенное «прояснение» в глазах. Кровь закипела, дыхание сбилось, но зато голова очистилась и в мышцах, вроде бы, прибавилось сил, хотя идти вниз, к алтарному залу он все еще не мог. Да и не хотел пока, если честно. Хотелось прежде все обдумать услышанные от деда слова, если конечно это, и в самом деле был дед, и кое-что почитать на эту тему. Например, о князе Нетшине и о том, каким боком он вообще оказался причастен к истории несостоявшегося мятежа. Вот тогда, - скорее всего, не сегодня и даже не завтра, - он и пойдет за «спудом» и «Родовой книгой». Слишком серьезное это дело, чтобы ломиться напролом.

В общем, пока суд да дело, Бармин успел прийти в себя, - все-таки у него был, и в самом деле, невероятно сильный организм, - все хорошенько обдумать и принять самое важное решение на сегодняшний день – не спешить и не делать резких движений. Завершив «омовение», он вышел из-под душа, растерся полотенцем докрасна, испытывая, к слову сказать, вполне достойное называться мазохизмом удовольствие. Набросил банный халат и вышел в спальню, удивляясь, что Ольги все еще нет. Можно было подумать, ей далеко идти или самой собираться в баню. Но ее все еще не было, и Бармин закурил сигарету, плеснул себе еще чуть-чуть коньяка и, позвонив по телефону в буфетную, приказал сварить ему крепкий кофе и подать вместе с подходящими случаю сладостями и коньяком в семейную баню. Сладкого хотелось – просто жуть, а шоколада, как назло, в баре не оказалось.

«Недосмотр, кстати, - отметил Ингвар мысленно. – Надо будет кое-кому «попенять» по голове! Больно!»

О том, что мысль эта насквозь «менгденовская» и ни разу не «барминовская», Игорь Викентиевич сообразил не сразу. Что-то в ней царапнуло, конечно, по краю сознания, но потребовалось какое-то время, чтобы понять, что, как и отчего. Объяснение, однако, лежало на поверхности. Чтобы жить здесь и сейчас, он должен был стать настоящим Менгденом, а не только им казаться. Притворство ни к чему хорошему не приведет. Все равно, рано или поздно спалишься. Поэтому только метод Станиславского, только полное погружение в роль. Что, собственно, с ним, наконец, и произошло.

Обдумывая этот момент, он докурил сигарету и допил коньяк. На повестке дня, таким образом, стояло – «повторить»? Однако, как раз в этот момент в спальню Ингвара вернулась Ольга, и на лице ее имело место весьма необычное выражение. Что-то там явно произошло, - в ее апартаментах, куда она ходила отдавать распоряжения относительно белья и одежды «на после бани», - вопрос только – что именно? Не плохое, это факт. Но и не сказать, что уж очень хорошее. Возможно, странное?

- Что случилось? – спросил он четвертую жену.

- Да, вот не знаю даже, как сказать. И как относиться к этому, тоже не знаю, - покачала головой Ольга так, словно сомневалась в своих собственных словах.

- Звучит многообещающе, - кивнул Ингвар, - но хотелось бы узнать, о чем, собственно, идет речь.

- Я по дороге к себе встретила в коридоре твою шведку …

- Теперь уже нашу, наверное, - поправил Ольгу Бармин.

- Еще нет, но все может быть, - рассеянно заметила женщина, подразумевая, судя по интонации, совсем не то, что имел в виду Бармин.

- Конкретизируй, пожалуйста, - попросил насторожившийся Бармин.

- Она спросила, куда я направляюсь, - начала объяснять Ольга, все еще находясь в каком-то необычном состоянии души, словно бы в сомнении или в раздумье. – Я ответила. Сказала, что собираемся пойти в баню. А она и говорит давайте, дескать, я тоже с вами.

- Ты что стесняешься при ней раздеться или ты предполагала заняться в бане сексом? – прямо спросил тогда Бармин, пытаясь понять суть возникшей проблемы.

- Предполагала.

- Ну, раз так, сказала бы ей прямо, что нет, - пожал Бармин плечами.

- Я и сказала. А она мне в ответ, вот и чудно, мол. Устроим тройничок. В бане самое то.

- Ты не обязана, - успокоил Бармин женщину.

- Я ей сказала, что мы с ней недостаточно близки, чтобы устраивать l'amour de trois[1]. А она мне, типа, ну надо же когда-нибудь начинать. Ты, мол, что, никогда не была с женщиной? А я, Инг, действительно никогда… Как-то не было ни желания, ни повода. А без этого втроем, вроде бы, глупо получится.

- Ну, и все! – махнул рукой Ингвар. – Тебя никто ни к чему не принуждает. И она просто не имеет на это права! Ты такая же жена, как она.

- Это да, - согласилась с ним Ольга. – Но я вдруг подумала, другие-то делают… Ну, Варвара, например, с Дареной…

- Мало ли кто, что делает!

- Знаешь, она меня уговорила. – Произнесено было шепотом, едва слышно. И глаза одновременно зыркнули в сторону. И краска залила щеки…