- Какого дьявола…

Я моргнул, но все осталось на месте. Тушкан трещал камнями и сверкал глазенками, словно сумасшедший брат того зверя, что я видел в храме Белого Мотылька. Уши его увлеченно тряслись.

- Лови его! - крикнул я, толкнув Хайки, но тушкан взвизгнул и рванул прочь, уронив камешки.

- Э?

Хайки приняла боевую стойку, а Джек непонимающе выпучился, наблюдая, как я перепрыгиваю через погруженных в мантры «кислотных дервишей» с сомнительной грацией усталого мужика средних лет, которым я и являлся.

- Хватайте тушкана! Он из этих!

В глазах мелкого засранца точно мерцал разум. У меня не было шансов угнаться за ним, так что я просто вертел головой, разглядывая мелкие группы издававших затейливые звуки торчков.

- Тушкан играет музыку! – крикнул я. – Он точно мутант!

Пиро тут же начала носиться между плывущих в своей музыке дервишей. Наша суета их развлекала еще больше, ребята старались поймать новый ритм. Тушкан не собирался уходить, высовывая мордочку то тут, то там, но в руки не давался категорически. Он посчитал охоту за ним интересной игрой, поэтому сначала скрывался, а потом появлялся совершенно в другом месте и издавал веселый писк.

Пот лился с меня рекой. Тушкан подначивающе пищал.

- Джек, да шевелись же ты! Надо его поймать!

Пиро наклонилась и начала рыться в песке, а я пошел на писк. Мутант последовал за мной. Живые существа его интриговали, поэтому он приободрился - ну, насколько это возможно после ядреной травы дервишей. Со стороны выглядело, будто он двигается, как на зажеванной пленке. Я отвел взгляд, чтобы не увидеть, как пространство съеживается гармошкой.

- Ты давно знаешь Хайки? – спросил он, широко открыв разноцветные глаза.

- Ну, лет шесть знаю. Когда я впервые с ней пересекся, ей было лет 11, еще совсем сопля.

Я щурился на солнце и глазел на музыкантов, один из которых извлекал жужжащее гудение из натянутой на палку толстой струны. Тушкан явно издевался надо мной.

- Ты использовал детей для нападений и краж?

Ястреб Джек недоверчиво моргнул.

- Ха! И детей. И старцев. И безногих. И беременных женщин, и даже прирученных зверей. Я использую все, что надо для плана, поэтому ко мне и обращаются. Беременные хорошо отвлекают внимание.

- Ты беспринципная сволочь, Вербовщик, - усмехнулся он.

- Я бы так не сказал. У меня есть правила. Ты, кстати, проходишь по категории “дети со сверхспособностями”. А Хайки была в разделе “смертельное оружие”, пока ты не стал ее портить.

Какое-то время мы в шутку оскорбляли друг друга, выглядывая тушкана. Тот успешно скрывался, что для мелкого зверька не выглядит тяжелой задачей, но затем я услышал душераздирающий писк. Этот тоскливый вопль шел из самого сердца грызуна, зажатого в здоровой руке, взъерошенной пиро.

- Есть! Не бойся, мы не причиним тебе вреда.

Она поднесла тушкана к лицу – и тот завопил с удвоенной силой, усердно лупя воздух задними лапами.

- Ему страшно, - могильным голосом произнес Ястреб Джек.

- Да неужели? В жизни бы не догадался.

Мой тон его не задел.

- Я общаюсь с птицами, а не с грызунами, - пожал плечами он. – Честно говоря, он не выглядит очень разумным.

- Это ты не видел, как он долбил камнями, словно прожженный культист!

- Может, стоит дать ему камешки?

Я подошел к месту, где прежде сидел визгливый зверек, и поднял два мелких темных камня, которыми он играл. Я мог ошибиться, но камешки были крохотными и плоскими, словно диски.

Хайки пыталась погладить тушкана и что-то плела ему, но тот сопротивлялся до последнего, словно храбрый солдат, и пытался выскочить из ее цепких пальцев. Уши у зверька были едва ли не больше тельца.

- Так мы ничего не достигнем, - проникновенно сообщил Ястреб Джек. – Нельзя ожидать сотрудничества от того, кого принуждаешь силой. Нужно показать добрую волю.

- Придурок! Он же сбежит!

- Возможно. Но разве это не ответ?

Я вздохнул.

Философские изречения Джека вызывали у меня желание его пристрелить, но правда в его словах имелась. Нам поручили доставить разумных животных в храм Белого Мотылька, но вряд ли нас похвалят, если мы притащим их туда на аркане. Если тушкан и впрямь что-то соображает, я бы на его месте тоже обделался от страха.

Я снял шляпу и осторожно посадил туда тушкана, высвободив из руки Хайки. Зверек устал верещать и ответил суровым взглядом мокрых и выпученных глазенок. Его маленькая мордочка выражала высшую степень неодобрения.

- Вот. Я нашел твои камни, - сказал я, чувствуя себя глупцом.

Шляпу я положил в сухую траву у ржавой железяки, а камешки поместил на вытянутую ладонь. Некоторое время тушкан пытался отдышаться, так как на борьбу с Хайки ушли все его скромные силы, а затем уставился на камешки. Кислотные дервиши, словно почуяв момент, заголосили, насыщая воздух пустыни гипнотической какофонией.

- Бери, - шепнул Ястреб Джек тушкану.

От его голоса у меня волосы на позвоночнике встали дыбом.

Мутант опять выглядел как заклинатель, тощий, угловатый, просто не способный быть опасным, но вместе с тем нереально, нечеловечески убедительный. Спустя несколько минут ожидания, показавшихся вечностью, тушкан потянулся к камешкам неуклюжими крошечными лапами. Сжав их, он устремил взгляд на Ястреба Джека, а потом пару раз неуверенно треснул ими друг о друга.

- Ты настоящий музыкант, брат, - сказала Хайки. – И, наверное, тебе одиноко в пустыне.

Ее голос звучал просто – как у ребенка, который разговаривает с куклой или щенком. Но Джек делал что-то иное.

- Мы можем отвести тебя туда, где тебя поймут.

Джек медленно потянул руку вперед, словно предлагая дружбу. В его позе никто не заметил бы ничего необычного, но я чувствовал странное давление, будто все предрешено. Его проникновенная, глубокая искренность заставляла хотеть согласиться, хотя предложение делалось не мне, а ушастой пустынной крысе. И все же я хотел отправиться туда, где меня поймут, до безумия хотел. Далекая, спрятанная очень глубоко в душе тоска шевельнулась в ответ на слова Ястреба Джека, обращенные даже не ко мне.

Он не вселял чужое, словно телепаты. Те умеют подсаживать мысли, но они все равно при желании распознаются как что-то чужеродное. Джек будил и усиливал то, что уже находилось внутри, выращивал его, словно цветок. Пугающая мощь.

Тушкан осторожно забрался на ладонь мутанта, уселся на ней поудобнее и начал стучать камешками с сосредоточенной мордочкой. Он как будто признал Джека своим и позволил человеку стать подставкой, но музыка интересовала зверька гораздо больше, чем мы.

- Вот это да-а-а… - Хайки опять смотрела на мутанта, сверкая глазами. – Ты как волшебник.

- Мастера дзен пустошей правда существуют?

Я сам удивился, что спросил.

Даже в шутку признавать такое было противно, словно рассказывать о бродячем Деде Морозе, который разносит подарки людоедам и налетчикам. Рё определенно вписывался в схему, его разоблачение девчонкой поставило все на свои места. Но если к поджигателям, телепатам и даже мысли о живом городе я как-то привык, то представить, что таких людей, как Ястреб Джек, еще восемь, не хватало фантазии. Как можно быть уверенным, что при таком раскладе мир не разломится и искажения не зальют его целиком?

- Это сказки, - нахмурился мутант, но тушкан, продолжавший лупить камнями на его руке, вселял сомнения. – Как и люди, мутанты бывают сильнее или слабее. Некоторые способности очень… странные. Народ это запоминает, потом передает друг другу, все обрастает слухами, как мой побег. Часто люди даже не понимают, что именно случилось, и трактуют произошедшее весьма вольно. Врет, как очевидец. Знаешь это выражение?

Я понимал, к чему он ведет. Часто люди на пустом месте такого умудряются наворотить. И все же драка Рё с поджигателями и фокуса Джека выделялись из всего, что я видел прежде.

- Дело не в способностях! А в мудрости, - Хайки довольно зажмурилась. – Взвешенности. И доброте. Дедушка говорил, что мастера дзен удерживают мир от того, чтобы распасться. Что это стержни, на которых держатся осколки пустошей, через которые проросли чужие миры и законы. И если один умирает или уходит в искажения, рождается другой.