Чувствую, что становится прохладно. Слэйн натягивает на меня шорты и как безвольную куклу поднимает на руки. Он несёт меня, а мои глаза наполняются слезами. Сквозь мутное зрение вижу, что Слэйн забирается в пустую ванную и прижимает меня к себе. Он качает меня в своих руках.

— Прости. Прости меня, Энрика, — шепчет он.

— Что с тобой творится? Ты сделал плохо, — плачу я, поднимая голову к нему.

— Дерьмо со мной творится. Я сам не свой. Прости. Ты же моя, да? Моя? — тихо спрашивает Слэйн и убирает мокрую от слёз прядь, прилипшую к моему лицу. Он целует меня в лоб и крепко обнимает. Эти чудовищные метаморфозы причиняют мне боль и приносят страх. Я не знаю, как ему помочь.

— Неужели, ты до сих пор думаешь, что я предам тебя? Я же стараюсь, Слэйн. Я так стараюсь загладить свою вину. Я не плохая, — всхлипывая, говорю.

— Я хочу верить, Энрика. Я так хочу поверить, но когда делаю это, мне больно. Боль вызывает желание мстить за неё. Я не специально. Я устал от всего этого дерьма. Прости. Обещаю, что силой не возьму. Ты хотела меня. Я надавил. Просто надавил. Ты ненавидишь меня за это? — Он заставляет посмотреть на него. Его полный сожаления взгляд бьёт прямо в сердце.

— Нет, никакой ненависти к тебе у меня нет, Слэйн. Я просто умираю, когда ты такой. Хочу сдохнуть, потому что теряюсь и паникую. Когда я вижу тебя таким, то мне страшно за тебя. За нас. Ты и я, помнишь? Ты и я. Я поверила в это сегодня. Поверила, а сейчас…

— Верь и дальше. Хотя бы ты верь, Энрика. За нас двоих. Пожалуйста, верь в нас. — Он прижимается ко мне лбом, а я закрываю глаза и шумно вздыхаю.

— И никогда больше не меняй что-то на себя. Никогда. Ты бесценна. Остальное всё такое пустое. Поверь мне, люди постоянно прогибаются, чтобы получить что-нибудь. Они позволяют ломать себя. Не дай мне это сделать с тобой. Борись со мной. Я не хочу потерять тебя, Энрика. Я впервые кому-то верю. С тобой для меня многое впервые. Мне нравится жить с тобой. Нравится ругаться и трахаться, решать проблемы и чувствовать. Многое чувствовать. Я не хочу. Злюсь на себя за эту слабость перед тобой. Но мы личное пространство друг друга. Подчиняйся моим правилам, когда мы близки. Только тогда подчиняйся. Поняла? — Он гладит моё лицо, баюкая в своих руках.

— Ты словно предупреждаешь меня о чём-то плохом, — шепчу я.

— Да. Так и есть. Я хочу, чтобы ты узнала и поверила в меня. А я увидел тебя настоящую. Не ту, которую знал в прошлом. Это был фарс. Энрика в прошлом для меня предатель. Женщина, заставившая меня потерять всё. Энрика в моих руках — даёт мне силы бороться против себя. Она дарит мне надежду на то, что мне ещё рано ложится в гроб. Я так устал.

Слэйн ложится затылком на край ванны и закрывает глаза. Сжимает челюсть, мысленно пытаясь, бороться с собой. Он думает о плохом и разрывается внутри. Ему больше не с кем поговорить по душам. Он один. Один в этом большом мире, и его окружают гиены. Слэйн выживает как может. И в этот момент я осознаю, что мне плевать, какими способами он будет карабкаться наверх. Меня не волнует то, что иногда он становится бессердечным, грубым и жестоким. Это его способ ощутить себя живым. И я сделаю всё, чтобы он продолжал чувствовать себя живым и дальше.

Внезапно Слэйн поднимает ногу и включает воду. Визжа, цепляюсь за него, желая встать, но он крепко обнимает меня, не позволяя это сделать.

— Слэйн… вода…

— Знаю. Я хочу искупаться, — он открывает глаза, спокойно кивая мне.

— Но… раздеться?

— Мне лень. Брось, Энрика, какая разница в одежде или нет. Вода лечит. Вода смывает кровь. Вода очищает тело. Мне это нужно. — Слэйн уверенно смотрит мне в глаза. Это чертовски странно. Чересчур странно принимать ванну в одежде. Ладно я, на мне только шорты, футболка и трусики. А он? В туфлях, костюме и уже наполовину мокрый.

— Рассказывай, Слэйн. Если ты и дальше будешь воевать с собой и мной, то будет только хуже. Рассказывай, что случилось сегодня, — решительно говорю я.

— С чего ты взяла? — спрашивая, он удивлённо выгибает бровь.

— Знаю. Тебя постоянно что-то терзает, и секс был пустым. Он мне не понравился. Ты мне не понравился. И я уверена, что сам себе ты тоже не понравился. Ты как будто при помощи боли и ярости пытался освободиться от плохих мыслей и страхов. Говори, Слэйн. Говори, так и проверишь, предатель я или нет, — требую я.

Он тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Вода наполовину наполняет ванну, и мне чертовски некомфортно быть в ней в одежде. Но сейчас это абсолютно не важно.

— Каван не выходит на связь.

— И что? Он взрослый мальчик, — хмыкаю я.

— Нет. Дело не в этом. Мы каждый день проверяем друг друга. Каждый чёртов день мы отправляем сообщения. Они для нас маячки, что наша связь ещё жива. Он не писал мне три дня. Три дня — большой срок. Меня это волнует. Он мой друг. Он из-за меня в дерьме. В полном дерьме, Энрика. Я связывался с его отцом, но ему нет дела до своего сына. Пока Каван получает поддержку от моей семьи, его родителям плевать на сына. Но сейчас Кавана нет. Он пропал. И я уверен, что ему плохо. Очень плохо. Физически.

— Хм, ты думаешь, что твой отец изолировал его от тебя или убил? — шепчу я.

— Да. Именно так. Он специально разделил нас, потому что вместе мы бы взяли за яйца моего отца. Каван хорош во многом. Ранее мы начали поднимать разные дела моего отца и нашли пару несостыковок в налоговых выплатах. Каван обнаружил это, но потом документы исчезли, как и сам Каван уехал. Сейчас я должен найти его, но не могу уехать из Дублина, потому что должен отслеживать действия своего отца. Вчера я думал, что он отравил тебя. Я испугался за тебя, Энрика. Теперь боюсь потерять своего лучшего друга. Вокруг меня одно чёртово дерьмо, — произносит Слэйн и злобно ударяет кулаком по воде.

Кусаю губу, обдумывая его слова. Как бы я ни относилась к Кавану, но мне жаль, что его могли убить. Да, он плохой парень, но для Слэйна он важен.

— А если напрямую спросить твоего отца о Каване?

— Спрашивал, он говорит, чтобы я не лез туда, куда не следует, а занимался делами. Я ими и занимаюсь, но у меня рот болит от постоянных разговоров, этих бумаг, махинаций и лжи. Основной бизнес моего отца — это завод по переработке металлолома и мусора. Это самый паршивый способ отмывания денег. Я не говорю уже про клубы, акции разных компаний, браконьерство и шантаж. Меня окунули в болото грязи, от которого старался держаться подальше, но теперь я связан по рукам и ногам. Я не могу сдать своего отца, потому что тогда пострадают все. Я зависим от того, как идут дела. Я помогаю ему, а сам ненавижу то, что обманываю на каждом шагу. Ненавижу встречи с людьми, на которых приходится предупреждать их о сроках погашения долгов. Я стал грёбаным коллектором.

— Прости, это всё из-за меня. Но… но мы что-нибудь придумаем, Слэйн. Что-нибудь. Есть ведь какой-то выход из всего этого, — нервно говорю я. Тянусь к крану и выключаю его. Ванна уже полна воды. Мы оба мокрые, но я буду сидеть здесь до посинения, пока Слэйн готов со мной говорить.

— Да, есть выход. Жениться, принять титул, стать официальным владельцем всего этого и уничтожить это.

— Так… так… и что ты собираешься делать? — напряжённо спрашиваю.

— Тянуть так долго, пока он не совершит ошибку. Если я буду во главе всего, то это уничтожит меня. Я знаю. Я не смогу уволить людей. Я буду дальше продолжать работать по схеме своего отца и деда. Не закрою фабрики, не выпутаюсь из тысячи долговых расписок. Просто стану таким же, как и они. Я буду плохим и жестоким. Поэтому я хотел побыть рядом с тобой. В последний раз вкусить свободу и полностью отдаться эмоциям, ведь после свадьбы они будут уничтожены. Эмоции — слабость, которой могут пользоваться. Если я себе позволю её, то пострадает моя семья. Мне плевать на отца, но у меня есть брат и мама. Помимо них, есть люди, которые тоже зависят от меня. И я поддакиваю отцу, чтобы получить возможность снова делать то, что мне нравится. Лиам помогал ему ускорить процесс моего воссоединения с семьёй. Они использовали тебя, чтобы уничтожить моими руками. Они запутали всё. Но теперь Лиам убивает мою компанию, а отец смеётся мне в лицо, зная все мои слабости. Дело дерьмо, Энрика. Дерьмо. Я использую тебя, — он замолкает, дав мне возможность, услышать его.