Уже почти собираясь спуститься, Матильда резко остановилась и почти против своей воли направилась в «комнату друзей» — не более чем фигура речи, в действительности здесь никто никогда не спал. Матильда наводила здесь порядок так же тщательно, как и в остальном доме, и каждый месяц меняла постельное белье. По привычке. Маниакальной.

По контрасту с их спальней эта комната казалась совершенно промороженной. Матильда открыла почти пустой гардероб: ей понадобилось встать на цыпочки, чтобы достать с самой верхней полки коробку из-под туфель. Положив коробку на кровать, она открыла ее и размотала старую салфетку с предмета, за которым она и пришла. Несколько мгновений она, не прикасаясь, смотрела на него.

Оружие было сверкающим, оно ничуть не изменилось со времен ее молодости. Автоматический пистолет 1935. Отобранный у немецкого солдата в конце войны, он послужил ее отцу в Сопротивлении, куда он вступил в возрасте 18 лет.

Матильда положила указательный палец на сверкающий спусковой крючок. На левой стороне корпуса еще можно было видеть клеймо с символом Waffenamt[35]. Она взяла пистолет и взвесила его в руках. Даже без обоймы он был невероятно тяжелым. Пережиток других времен. Оружие коллекционера.

Отец много раз разбирал пистолет при ней с сестрой, повторяя название каждой детали, из которой он состоял: ствол, замок, боек, выбрасыватель… Отец хотел, чтобы его дочери знали, как обращаться с огнестрельным оружием. На всякий случай… никогда не знаешь, что приготовила тебе жизнь…

Этим пистолетом долго не пользовались — Матильда вспоминала, как отец несколько раз стрелял из него по бутылкам в парке их замка. Она всегда заботливо приводила оружие в порядок. Натереть до блеска, смазать оружейным маслом… Матильда даже сохранила чистящую палочку из латуни. Она не знала, действует ли пистолет сейчас. Кто знает, вдруг этот антиквариат когда-нибудь возьмет да и взорвется в руке.

Из глубины обувной коробки она извлекла обойму — шестнадцать патронов калибра 7,65 — и положила ее в карман. Даже несмотря на то, что она не собиралась пользоваться этим оружием, оно ее успокаивало.

Затем она подняла пистолет и прицелилась в квадратики окна. Нажала на спуск. Щелк! Оружие все еще в рабочем состоянии. Уже кое-что…

Оставив открытую коробку на кровати, Матильда вышла из комнаты и на цыпочках снова спустилась по лестнице.

Она позакрывала все ставни в нижнем этаже, чтобы избежать возможных любопытных посетителей. Натянув пальто, положила пистолет в карман, а затем вернулась в кухню за ящиком из-под овощей.

Закрыв дверь дома на ключ, она принялась лихорадочно рыться в карманах брюк, пока не поняла, что уже держит связку ключей Ле Бри в руке.

Небо было немного затуманено легким ветерком, который успел подняться. Матильда поставила ящик в кузов грузовичка, ей пришлось много раз опереться на створки, не желавшие поддаваться.

В кабине пахло мокрой собачьей шерстью и холодным табачным дымом. Из дыр на водительском сиденье вылезали куски грязного пеноматериала. На нем осталось несколько кусков изоленты, наклеенных, будто заплатка на ткань. Спинка была холодной и мокрой. Можно подумать, она промокла совсем недавно. Возможно, в тот день, когда шел дождь, забыли закрыть окно.

На пассажирском сиденье в беспорядке валялась куча бумаг счета, нераспечатанные письма, вырванные страницы из профессионального каталога. Письма привлекли ее внимание. Кто знает, вдруг Ле Бри не принес им что-то, по ошибке попавшее в его ящик? Матильда быстро просмотрела адреса и убедилась, что ни одно из писем не адресовано им.

Из предосторожности она открыла еще и бардачок, но там никакой почты не обнаружилось. В конечном итоге визит Франсуа на почту не прошел даром. Зато она обнаружила мобильник соседа — достаточно навороченную модель, без сомнения, подарок сына. Она не могла себе представить, чтобы Ле Бри мог тратить безумные деньги на «гаджеты», как он это называл.

Новое послание.

Лоис 10:53.

Фотография. Матильда сразу же узнала изящные виллы Бель-Эпок в Динаре, возвышающиеся над пляжем, их три остроконечные крыши, вырисовывающиеся на фоне ясного неба. Они с Франсуа провели там неделю в «Гранд-отеле»: мысленно она снова увидела комнату, выходящую на море, тонкую полоску земли, растянувшуюся на горизонте — Сент-Мало, — прерывающуюся колокольней собора Сент-Винсент.

Она положила телефон на место и, легонько поправив зеркало заднего вида, включила контакт. Мотор несколько раз коротко кашлянул, но не заработал.

Не растерявшись, Матильда удостоверилась, что скорости находятся в мертвой точке, и повторила попытку. Снова шум плохо работающих колес.

Никакого электронного табло, никаких сигнальных лампочек, чтобы показать, что не действует.

Матильда почувствовала, как ее спокойствие дает трещины. Она не могла вспомнить, чтобы Ле Бри во время предыдущих посещений когда-нибудь упоминал о трудностях с мотором.

Эта колымага старая, как царь Ирод. Просто надо постараться еще…

Она повернула ключ зажигания более резко, придя к выводу, что это транспортное средство нужно подгонять, чтобы оно заработало.

Прошу тебя, трогайся же с места, трогайся…

Снова тот же самый кашляющий чахлый звук. То же дрожание мотора, который все никак не мог собраться с силами.

Матильда сделала передышку. Из того немногого, что она знала: нельзя упорствовать, иначе можно посадить батарею. Она вытащила ключ, покрутила его в пальцах, покрытых латексом, как если бы это движение непостижимым образом могло как-то повлиять на мотор, а затем снова вставила его в замок.

Глубокий вдох…

Удача не может сейчас тебя покинуть, это невозможно.

Мотор наконец заработал — с трудом, но не заглох, как в предыдущие разы. Она поспешила ослабить ручной тормоз, чтобы грузовик снова не остановился.

По аллее Матильда спустилась без проблем. Правда, машина немного тряслась, не считая странного шума, который примешивался к работе мотора. Но в целом управлять ею оказалось не так трудно, как она опасалась.

Она засомневалась, стоит ли выезжать из дома среди бела дня. Осторожность требовала, чтобы она дождалась ночи, иначе кто-нибудь может увидеть ее за рулем. В этих краях все знают Ле Бри и его красный грузовичок. Но ждать несколько часов казалось ей еще более рискованным. В любом случае нет никаких гарантий, что кто-нибудь не придет с несвоевременным визитом. Кто знает, не стукнет ли этому жандарму в голову снова заявиться и начать что-то вынюхивать в окрестностях?

Ферма Ле Бри находилась относительно недалеко от их владений, даже несмотря на то, что нужно добраться туда, не выезжая на центральное шоссе, чтобы избежать посторонних взглядов.

Выехав на шоссе, грузовичок начал раскачиваться гораздо сильнее. Матильда ощущала вибрацию, которая доходила у нее до позвоночника. Насколько могла, она избегала глубоких луж, которые в изобилии встречались на дороге, из опасения увязнуть в грязи или попасть в выбоину.

Наконец Матильда выехала на центральное шоссе. На ходу она откинула противосолнечный козырек, чтобы как можно больше скрыть лицо.

Затем она ехала, судорожно стиснув руль. Ее латексные перчатки, розовые, будто жевательная резинка, настолько нелепые сейчас, вызывали у нее нервный смех. При виде первых машин, с которыми ей пришлось разминуться, ее мысли начали омрачаться. Она и подумать не могла, что эта дорога пользуется такой популярностью. Много раз она поднимала голову, делая вид, будто смотрит в маленькое зеркало.

Матильда смотрела только на встречную полосу, по другую сторону белых линий. Окружающий пейзаж превратился для нее в смутную декорацию, большое расплывчатое пятно, которое ничем не притягивает взгляд.

Какой-то силуэт в зеркале заднего вида…

Горящие фары…

Не успела она об этом подумать, как большой темно-серый внедорожник приблизился к ней и принялся настойчиво подавать сигналы фарами.