Вид костыля стал для Франсуа невыносимым; много раз он прятал его в шкафу у входа, пока боли и неспособность передвигаться самостоятельно не вынуждали снова извлечь его оттуда.

Они завели привычку выезжать втроем. Нередко чтобы пообедать в городе или на берегу Авен в небольших ресторанчиках, которые Вассеры особенно ценили.

Хотя эти выходы и были для Франсуа тяжким бременем, они, по крайней мере, давали ему возможность наблюдать Людовика в новом свете и обнаружить в нем удивительную способность приспосабливаться к не свойственной ему среде. Людовик не привык посещать такого рода заведения, но, преодолев минутное смущение, которое испытал при виде новой для него роскоши, принял вид человека, который чувствует себя здесь как рыба в воде. За столом он выбирал безупречное меню, правильно пользовался многочисленными столовыми приборами, не колебался, выбирая между глотком воды и глотком вина, и под конец смотрел на хлопочущего вокруг него метрдотеля с почти скептическим безразличием. С виду в нем не было ничего от того замкнутого и неловкого молодого человека, которого несколько недель назад Франсуа встретил на берегу реки.

В полдень как-то вдруг выяснилось, что Людовик будет их сопровождать в ресторан «Плоэрмель». Франсуа опасался, что не найдет адреса и они будут первыми.

— Вассер… — произнес дежурный администратор, листая книгу заказов. — Да, ваши места на террасе. Ваш сын уже прибыл, он ждет вас в зале.

Почувствовав, что это недоразумение скорее раздражает его, чем забавляет, Франсуа решил покончить с ним:

— Нет, это не наш…

Но Матильда не дала ему времени закончить фразу:

— Очень хорошо, благодарю. Видишь, Франсуа, он гораздо расторопнее, чем ты думал.

Франсуа был ошеломлен. «Ваш сын…» Он не мог понять, является ли это просто ошибкой или Людовик умышленно так себя назвал.

Один раз они сходили в кино. Людовик захотел посмотреть научно-фантастический фильм о вторжении инопланетян. Франсуа только иногда бывал в фильмотеке Латинского квартала, но, опасаясь отпустить Матильду вдвоем с Людовиком, он внезапно продемонстрировал знание научной фантастики, упомянув Уэллса, Бариавеля и Брэдбери с торжественным красноречием, которое должно было заставить Людовика почувствовать себя неловко. Но к его большому огорчению, тот выпутался и, мало что поняв из объяснений Франсуа, удивил Матильду, долго рассказывая о «Войне миров». Оказывается, он недавно видел их в экранизации Стивена Спилберга.

В кинозале Франсуа приложил усилия, чтобы занять место между Матильдой и Людовиком и таким образом их разделить. Но за несколько минут до начала фильма, когда на экране мелькали анонсы и рекламные ролики, молодой человек встал, чтобы купить попкорна, и, вернувшись, постарался войти в зал с противоположной стороны и оказаться справа от Матильды. Он предложил им попкорн: Матильда поклевала из пакета, Франсуа сухо отказался, сделав отрицательный жест. В мерцающем свете экрана Франсуа ясно видел лицо Людовика: тот был горд и доволен славной шуткой, которую только что сыграл.

Фильм оказался невероятной халтурой. Франсуа откровенно клевал носом, в то время как полчища инопланетных монстров, похожих на огромных спрутов, уничтожали синюю планету и насыщались кровью. Эта скучища длилась больше двух часов. Франсуа не смог подавить вздох облегчения, когда на экране появились заключительные титры, означающие конец этой опустошительной резни. Инопланетяне никого не щадили.

На обратном пути Людовик был в полном восторге от фильма, Матильда милосердно похвалила спецэффекты и боевые сцены. Но что, кроме этого, в фильме вообще было?

Мысленно ругаясь на чем свет стоит, Франсуа, чтобы не разрушать общую эйфорию, притворился, будто хорошо провел время.

«Вы для меня настоящая семья».

Однажды вечером, когда они собрались в гостиной вокруг низкого столика, а в камине потрескивал огонь, зажженный ради Людовика, Франсуа пришли на память эти слова. Да, случайный прохожий, увидевший их трио, без всякого сомнения, решил бы, что перед ним идеальная семья.

Видимое, которое выдает себя за настоящее… Некое подобие семьи, и Франсуа, судя по всему, был единственным, кто отдавал себе в этом отчет.

Когда они были все вместе, у Франсуа, вне зависимости от ситуации, создавалось впечатление, что он смотрит на все это издалека, внутренним взором, подобно тому, как жертвы неминуемой гибели, выйдя из телесной оболочки, видят себя распростертыми на операционном столе. Или наблюдал за происходящим с холодной беспристрастностью энтомолога, изучающего нравы насекомых.

Сказать по правде, Франсуа все время был настороже, не расслабляясь ни на мгновение. Каждое утро и каждый вечер он тайком проверял, хорошо ли закрыта дверь между домом и мастерской. Бесполезная предосторожность: Людовик вполне мог постучать в дверь в два часа ночи, заявив, что умирает от голода, и Матильда безропотно принялась бы готовить ему еду.

Если Людовик работал в саду или уезжал на своем фургончике, Франсуа следил за ним через окно — без всякой цели, довольствуясь тем, что постоянно держит его в поле зрения.

В течение дня он иногда оставлял его одного в библиотеке, которую больше не запирал на ключ, втайне надеясь, что молодой человек похитит книгу или какую-нибудь дорогостоящую вещь. С изворотливостью, за которую ему совсем не было стыдно, Франсуа старался подтолкнуть его к этому поступку.

Нередко он оставлял на видном месте — на своем бюро или на комоде — деньги и банковские билеты. Матильда, привыкшая к тому, что с маниакальным постоянством все раскладывает по местам, даже сделала ему замечание. Но Людовик ничего не трогал. Возможно, он подозревал ловушку, западню, расставленную специально на него? Или наконец понял, что незачем пилить сук, на котором сидит? В конце концов Франсуа оставил эти примитивные хитрости.

Во второй четверг марта он один отправился в город на сеанс восстановительной терапии. Из-за дорожного движения въезд в центр оставался сложным, но Франсуа удалось припарковаться в двух шагах от массажного кабинета.

Кемперле очень медленно приходил в себя после наводнения. Хотя Лейта успокоилась и вошла в берега, повреждения, оставленные ею, были значительны. Большинство жителей нижнего города не переселили в другое место. Набережные оказались опустошены, земля перенасыщена влагой, погреба затоплены. О недавней опасности напоминали и заграждения из алюминиевой арматуры. Направляясь пешком к дому массажистки, Франсуа столкнулся с куда-то очень спешащими сотрудниками надзора за путями сообщения и местными жителями, выносившими из своих домов испорченные водой вещи.

Стоило только увидеть Лоренс, как он сразу же почувствовал себя лучше. Ему казалось, что при каждой их встрече он будто заряжается ее молодостью и радостью жизни.

В тот день он нашел ее особенно сияющей — огоньки в глазах, радость, которая никогда не сходила с ее лица. Ее причину он всегда старался угадать во время сеансов. Лоренс же, напротив, заметила его усталый вид и забеспокоилась. Франсуа принялся уверять ее, что у него все хорошо за исключением постоянных болей в ноге. Может быть, она тут же смогла установить связь между причиной и следствием — этого Франсуа не мог точно сказать, — но вскоре она перевела разговор на Людовика.

— Тот парень, о котором вы говорили… он все еще живет у вас?

Франсуа сохранил приветливое выражение лица, стараясь никаким образом не выдать тревогу.

— Да, все еще живет.

— А разве работы еще не закончены?

— Не совсем, но близки к завершению.

На самом деле работы его совершенно не интересовали, он не имел ни малейшего представления, как они продвигаются. Когда Матильда говорила о них, он слушал лишь краем уха и, насколько возможно, старался не заходить в пристройку. Франсуа надеялся, что Лоренс сменит тему разговора.

— А когда предполагается, что он уедет?

Он развел руками в знак того, что с этим еще ничего не решено.