– В порядке, – неубедительно отвечает Джексон, посматривая на часы. – Но я живу отдельно от него в Нью-Йорке, поскольку у него появилась новая подружка и… – Он замедляется в речи.

– О, это же хорошо, – тонко произношу я, сливаясь голосом с музыкой. – Твой папа решил обустроить свою личную жизнь.

– Да… – протягивает мой собеседник. Видимо, у Джексона тоже прошлые раны еще не успели затянуться… – Наталья хорошая женщина и, кажется, она ему подходит, – он берет небольшую паузу и заканчивает мысль: – Он счастлив, думаю, это главное.

– Это новость меня обрадовала, – притворяюсь я, поправляя челку. Чем больше я вспоминаю те годы, тем больше начинаю печалиться.

– А как твоя мама? – задает вопрос мне.

– Потихоньку, но у нее с личным фронтом обстоят некоторые проблемы.

Косым взглядом я замечаю, что включаются фонари на улице. Как красиво и уютно…

«Романтично…» – поддакивает изнутри мой внутренний голос.

– А у тебя? – осмелившись, произносит рассеянно Джексон.

Я резко поднимаю на него глаза, сталкиваясь с его пристальным взглядом. Я не знаю, что сказать: правду или ложь.

– Ваши блюда, – подходит к нам официант, подавая заказанную еду.

«Фух…»

Но Джексон не отступится. Так что сказать ему? Если ему что-то нужно, как я поняла, он не отстанет.

– Каков будет ответ? – настоятельно требует он и его взгляд падает на вибрирующий телефон, лежащий возле него.

– Секунду, – поднимая вверх палец, в официальном тоне пронзает он и отвечает на звонок.

Я медленно киваю и перебираюсь глазами в окно, чтобы не сгущать нашу и без того напряженную обстановку.

– Алекс, я же сказал, это нам не подходит! – злобно, в ругательском стиле, рявкает Джексон.

Каким он стал важным, грубым.

– Алекс, мать твою, думай мозгами, а не другим местом! – раздраженно, с пущей вседозволенностью, бросает он, отчего моё сердце падает куда-то вниз.

ЧТО? Я прихожу в шок. Напротив меня точно находится тот самый Джексон, которого я знала или?..

Добавив пару оскорбительных слов в адрес собеседника, он с резким выдохом сбрасывает звонок. Парализованная этим зрелищем, я теряю дар речи.

– Прошу прощения. Это по работе. – Его раздраженность в словах, сообщенных мне, снижена, но имеет место быть. – Без меня не справятся, создают чушь собачью, с которой приходится возиться затем, уничтожая время. – В нем царит зверский взгляд, который ужасает меня.

Я сглатываю комок и с трепетом в груди выдаю, смотря, куда угодно, только не на него:

– Ты с ними строг.

Он фыркает и продолжает:

– По-другому никак, Милана. Иначе произвола не избежать.

– Считаешь себя авторитарным руководителем? – Мой вопрос его, как ни странно, смешит.

– Считаю? – громко произносит он. – Я им являюсь. Благодаря этому я управляю командой и достигаю высокопоставленных целей, – отрезает властно он.

Не хотела бы я оказаться в его команде, лидер которой является жестким управленцем.

Он отпивает часть морса, имеющегося в стакане, и приказывает:

– Вернемся к нашему разговору. Каким будет ответ?

Что-то я уже начинаю жалеть, что согласилась на эту встречу. Всё совсем не так, как я ожидала.

Я ухожу от ответа, намотав пасту на вилку, и поднеся ее ко рту.

– Это очень вкусно, – брякаю я и так осторожно жую, боясь, что испачкаюсь и произведу на этого одновременно сдержанного, и в то же время грубоватого знакомого незнакомца.

Джексон делает короткий смешок и, не притронувшись к еде, заявляет:

– Ты стремительно уходишь от разговора. Как у тебя на личном?.. – Вопрос гремит, как гром.

Он ради этого вопроса пригласил меня на встречу?..

«И показать то, как он кардинально изменился».

– Лучше всех, – быстро отвечаю я. Я не намерена скрывать то, что встречаюсь с Даниэлем. И если признаюсь, то буду делать вид, что я предельно счастлива. Я не хочу, чтобы он подумал, что я всё это время ждала и думала только о нём.

– Так, значит, у тебя есть мужчина? – выдавливает с неохотой Джексон.

– Угу, – едва слышно волочу я, указывая глазами на то, что я сейчас ем и не могу говорить.

– Это тот самый, который к тебе подходил после твоего выступления? – намекает Джексон на Даниэля. – Даниэль Санчес?

Я чуть ли не выплевываю обратно безупречную пасту. Вот бы проходящие мимо посетители не подумали, что она противна на вкус. Каким внимательным оказался Джексон. Но откуда он узнал, что его зовут Даниэль?

– Э… м… – мямлю озадаченно я, проглатывая еду и запивая фруктовым напитком. – Откуда тебе известно его имя? – Я давлюсь словами.

– Мне всё известно, – со странной насмешкой выражается Джексон, начиная трапезничать.

– Что?.. – ляпаю я.

Ему все известно? Он шпионит за мной?

– Что? – специально сообщает он вопросом на вопрос.

Настала моя очередь узнать о его личной жизни.

– Джексон, а ты состоишь в отношениях? – скрепя сердце, с отвращением спрашиваю я, вспоминая, как пару часов назад на него вешалась брюнетка.

Джексон, секунду помолчав, коротко отвечает и продолжает вкушать еду, которая, судя по его выражению лица, не приносит ему удовольствия:

– Разумеется.

Что он себя так ставит? Разумеется. Высокопочтенный господин, ей-Богу.

– Та девушка эта… – говорю я за него, развивая мысль.

– Белла Гонсалес, – он пытается улыбнуться, – она хороший, добрый, честный человек и мастер своего дела. – Такое чувство, что он приписывает ей несуществующие, прямо невероятные, качества. – Я познакомлю вас на днях.

Я не ослышалась? Он познакомит нас на днях? Я сжимаю под столом подол своего платья.

– Да, конечно, – с легкой грустью улыбаюсь я, закрывая свои истинные эмоции в настоящую секунду. Меня нисколько это не задевает. Это правильно, что каждый из нас не зациклился на чем-то одном и не терял время зря. Джексон – привлекательный мужчина, являющийся известным предпринимателем, разъезжающий по странам, как у него не может быть девушки?

Наступают неизбежные неловкие паузы.

– Ну и как у вас в целом? – Он задает мне вопрос. Его взгляд блужает по тарелке с едой.

Сердце в груди отчаянно колотится, наверное, даже другим слышен этот грохот.

– Так, как нужно, – сглотнув подступивший к горлу ком, говорю я. – А у вас?

На секунду теряясь, он, кивая головой, равнодушно молвит:

– Превосходно. – Конечно. Еще бы. Бриллианты на её шее – его рук дело?

Я приступаю к десерту.

Чувствую, что Джексон мне лжёт или что-то недоговаривает. Уходя в свои мысли, я неосознанно сообщаю:

– Ей повезло. Ты же такой, – сообразив, что мой мозг несет бред вслух, я замолкаю, глядя на его озадаченный вид. – Ой, – увеличив тон голоса, говорю я. – Прости, я просто…

Что я несу? Щеки горят от стыда. Я смеюсь, чтобы устранить неловкость. Но Джексон не оставит это так.

– Какой? – оживленно спрашивает Джексон. Ему понравилось, что я так выразилась? Сразу-то так очнулся от своей серьезности и устранил гнев. Его глаза запылали огнём, который, возможно, виден только мне.

– Мужчина… э… м…

Черт, что я сказала?! Как я могла проговориться? Теперь приходится оправдываться.

– А раньше я был женщиной? – с издевкой объявляет Джексон.

Он не разучился смеяться? Так вот что его оживляет.

Мой мозг отключился с самой первой минуты встречи с ним. Не понимаю, что происходит со мной?!

– Нет, я хотела сказать… – смеюсь снова. – Не бери в голову. – Я убираю назад, обрамленные у лица локоны, ощущая мокрый затылок. Жарко. Очень жарко.

– Ревнуешь? – звучит игриво из уст Джексона. Он насмехается надо мной?

Я давлюсь и начинаю кашлять.

– Кхе… – Пью напиток. – Что? Как ты мог подумать?

– Скажешь, что я ошибаюсь? – соблазняющим тоном сообщает он, бродя взглядом по мне. Улыбка по-прежнему сохраняется на его лице.

– Нет, то есть да, ты ошибаешься, – отрезаю гордо я, убирая дрожащие руки вновь под стол.

Почему так тяжело думать в его присутствии?