– О, а я на юридическом, но месяц назад закончила уже третьи по счету курсы в области дизайна архитектурной среды. И продолжаю находиться в сомнении: буду ли я работать по специальности. Все же у меня мышление не гуманитария. Я скорее строитель, – хихикает она, словно тонет в воде и задыхается от этого, отчего я, прикрывая рот, стараюсь не умереть со смеху. – Мне интереснее создать проект какого-то здания или сконструировать дизайн помещения и т. д, чем заключать договоры. Это от папы у меня. – Какой раз за сегодня я слышу от нее «папа»? – Мы с ним очень похожи, как внешне, так и внутренне, по интересам, мыслям, целям… А с мамой всё с точностью наоборот. Моя мама – врач-офтальмолог, поэтому тем для обсуждения у нас с ней гораздо меньше, чем с папой, с которым мы очень часто, почти круглосуточно, проводим время, делая чертежи, разрабатывая дизайны в стиле модерн…

Слова Беллы заставляют меня терзаться воспоминаниями о своем отце, по которому, как бы там ни было, я скучаю… Мне никогда не понять, почему он ранее не признался во всём, ведь тогда можно бы было избежать последствий, которые после неизбежно настигли нас. Но порой мне так не хватает именно «папиного плеча». Посидеть с ним рядом, поговорить обо всем насущном, посмеяться вместе… Это же совершенно не так, как с мамой. С папой – особенная атмосфера. Я не могу сказать, что ранее мои мысли реализовывались на практике, чтобы мы сидели с папой возле камина и, не смолкая, беседовали. Нет. Такого не было. Лишь с дедушкой, но…

Кажется, повзрослев, я начинаю понимать, почему при воспитании ребенка важность играет как роль матери, так и роль отца. Без этого симбиоза, без этой двойственности, как «инь» и «янь», невозможно дать ребенку полноценные черты характера, умения, позволяющие ему без сложностей ставить жизненные миссии, достигать их…

После ухода дедушки я потеряла взаимосвязь себя с каким-либо мужчиной в моей жизни, который был смог внести, внедрить в меня ту же решительность, которой часто мне не хватает в нынешней жизни. Мы с отцом большую часть времени ругались, я видела и чувствовала то, что я не нужна ему. Он редко говорил мне о своей любви и почти не проводил со мной время. Папа только и твердил о поступлении меня на экономический факультет. Вот и в чем заключался регулярный с ним разговор.

Проходя обучение на факультете, я, как-то изучая психологию женщины, пришла к мысли, что если женщина не получила полноценного воспитания со стороны отца, то в будущем это может негативно повлиять на ее отношения с мужчинами, что уже имеет свое подтверждение.

В последнее время я стала замечать, что у меня возникает острая потребность общения именно с мужской половиной, словно я ищу какую-то поддержку, «крыло», которое прикрыло бы меня в любых ситуациях и подбодрило бы… И когда я знакомлюсь с парнем, я обращаюсь к такому вопросу: «Заменяет ли он мне отца, становясь для меня той самой опорой?» Возможно, со мной что-то не так. Возможно, я психически неадекватна, но потребность есть… И то, что я нуждаюсь в отцовской заботе, любви, которой мне, видимо, не достаёт, – сущая правда.

– Я тебя утомила своим рассказом? – прерывает мои размышления Белла в момент, когда лучи поднимающегося солнца осветили мое лицо.

– Нет-нет, – очнувшись от задумчивости, я быстро отвечаю и выдавливаю улыбку. – Спасибо, что поделилась.

Щурясь от солнца, она расплывается в широкой улыбке. Ее темные, я бы сказала, черные волосы, со светлым отливом на солнце, разлетаются по ветру. Благородная дама с висячими жемчужными серьгами, на первый взгляд, показалась мне натуральной брюнеткой, но только сейчас я вижу, что по природе она русая, о чем говорят, если смотреть искоса, ее негустые светлые брови, сверху накрашенные темными тенями. Идеально очерченная пухлая верхняя губа, розовые щечки, прямой нос, серые глаза делают ее красивой, возможно, именно на это обратил Джексон. Или на заметную выпученность выше ее талии?

– Я так рада, что мы с Джексоном вырвались погулять с вами. Все своё время мы проводим за работой… – сетует она, поглядывая на него, – что и нет возможности прогуляться.

Я просовывываю руку в огонь, осмеливаясь спросить:

– У вас серьёзные планы на будущее с Джексоном?

С пылающим взглядом в его честь отвечает:

– Да, я в последнее время начала намекать ему на помолвку, так как нам хорошо вместе, и я не хочу терять времени. Я люблю его очень.

На ее слова мой желудок резко реагирует, прорезая всю брюшную полость ножом. Почему мне больно слышать, что она любит его, очень?

Она возбуждает во мне странную ревность.

– А он любит? – щиплю я сквозь зубы, задетая ее словами.

– Думаю, что да. Хоть и не говорит мне часто об этом, я уверена, что у нас все серьёзно. А у вас с Даниэлем?

– Пока ничего не планируем, – отрезаю я, давая понять ей, что больше не желаю продолжать общения.

– Вы красивая пара… – сообщает она. Насколько правдивы ее слова – непонятно. Я неубедительно улыбаюсь и не отвечаю ей. – А над чем вы работаете с Джексоном?

– Э… – Кто придумал эту отговорку? Боже… – Мы решили создать благотворительную акцию… и работаем над этим. – Хриплым голосом я говорю первое, что приходит мне в голову.

– Я слышала, что вчерашний сбор помог собрать достаточное количество средств, чтобы помочь тиграм.

– Да? – вскидываю я бровь. – Это хорошая новость. – Только мне не до этого. Своим бы душевным тиграм помочь.

– Да. Нам сегодня известили об этом, так как мой отец тоже вложил большую сумму в этот сбор.

Снова хвалится средствами своего отца?

– Твой папа настолько богат? – уточняю я, дабы понять, что там за бог, которого восхваляет ее величество.

– Да, у него целая империя, – принимается тараторить она. Я попала в тему, которая ей приходится по душе. – Он здорово помогает Джексону. Они так сблизились за эти годы… – счастливо сообщает она. – Мой папа может всё, – гордо восклицает она. – Поверь мне. Если будут проблемы в чем-то, обращайся. Папа решит все.

Папа, папа, папа… А сама на что?

Впервые за долгое время я отмечаю в себе высокий уровень раздражения. На грани. Тонкой.

– Спасибо, конечно, но думаю, что мне не пригодится его помощь, – с коротким смешком, произношу я.

– В любом случае, ты мне уже нравишься! Я уверена, что Джексон не ошибся в тебе, предложив сотрудничать.

Что? Но… ООО… Она ничего обо мне не знает, но считает хорошим человеком?

– Спасибо, раз ты так считаешь… – с иронией отвечаю я. Лжет. Умышленно лжет.

И что в ней нашёл Джексон? По каким критериям Джексон изъявил желание встречаться с этой девушкой?!

– А что, если нам зайти в кафе? – объявляет предложение Белла, останавливая всех нас.

«Вот бы Даниэль был против», – молю про себя я.

– Пообедаем, испробуем местную кухню? – произносит протяжно вертихвостка, уговаривая нас. – Получше узнаем друг друга.

Нет, спасибо. И так тошно.

– Нам неудобно как-то… – Да ты же мой любимый. Я взмаливаюсь на то, чтобы мы повернули обратно и пошли домой. – Вы и так согласились на встречу с нами. – Даниэль приходит в замешательство.

– Мы с удовольствием прогулялись с вами, да, любимый? – ласкательно, проводя по щеке Джексона кончиком пальца, лепечет она. – И для похода в кафе у нас найдётся время.

Зачем она это делает? Старается перед нами показать нежность, испытываемых чувств к Джексону?

– Бесспорно. Милана, Даниэль, – обращается он к нам, косясь на меня, – идёмте! У нас ещё есть свободное время. Да и у Даниэля, на мой взгляд, ещё есть вопросы ко мне…

Белла радостно схватывает руку Джексона, приобнимая его за то, что он согласился.

– Это точно, вопросы есть, – молвит Даниэль, показывая мне глазами, чтобы я согласилась пойти в кафе.

Нет. Нет. Нет. Только не это.

– ОК, – с отвращением от слов и действий Беллы выдавливаю я из себя. Выбора у меня нет.

– Недалеко располагается ресторан галисийской кухни «El Ancla». Я с подругой как-то была там. Радужная атмосфера и вкусная еда, уверяю вас, присутствует в этом ресторане. Предлагаю туда идти. Что скажете?