Следующим пунктом стали мысли о том, где достать деньги на восстановление лаборатории. Хочешь не хочешь, ректору приходится думать о таких вещах, проявляя изощрённую изобретательность. Вряд ли городской совет решится на благотворительность сейчас, когда на носу работы по реконструкции дворца совещаний. Это старинное здание должны были отреставрировать ещё к прошлогоднему карнавалу, но тут неожиданно обрушился свод, и ещё долго не утихали споры о том, не проще ли построить новый дворец, чем укреплять ветхую конструкцию.

Победили коллеги Бену, ратовавшие за сохранение исторического наследия. «Наследие» восходило к тёмным векам технологии изготовления кирпичей из слоновьего навоза.

За этими тяжелыми раздумьями и застал Эйн Штейна Бену.

Внимательно выслушав друга и повертев в руках пирамидку с иероглифами, математик ответил, что обязательно отправится в путешествие вместе с Бену. Не потому, что считает важной эту штуковину, на которой нет ни одного математического символа, или верит в существование сказочной страны за синими морями, а лишь затем, что давно пора сменить обстановку и отвлечься от повседневных проблем.

Эйн Штейн пожаловался Бену на то, что разрушенную лабораторию придётся закрыть до начала нового семестра, пока денежные поступления от студентов не закроют зияющие дыры в бюджете. Он попросил пару дней для того, чтобы передать полномочия одному из своих заместителей и уладить некоторые дела в академии. Бену ответил, что и сам будет готов только к середине следующей недели.

Покойник

Тепло попрощавшись с Эйн Штейном, пропахший дымом Бену отправился на улицу Аскетов, называвшуюся так потому, что здесь до сих пор не была проведена канализация. По разумению Бену, жить здесь мог только очень неприхотливый человек. Мостовая была замусорена донельзя. Тротуаров здесь тоже не было, и людям то и дело приходилось уворачиваться от скакавших во весь опор лошадей.

В нижней части улицы, перекрывая движение, сцепились бортами две телеги, и их хозяева награждали друг друга и прохожих отборной руганью. По обе стороны от телег уже собрались две толпы, крайне недовольных обстоятельствами. Ржали лошади. Конники пытались устранить затор, горожане сознательно усиливали суматоху и мешали им. С соседних улиц подтягивались орды карманников, почувствовавших лёгкую поживу.

Кто-то из стражников трубил в рог, очевидно, надеясь привлечь к себе внимание. Скоро ему это удалось, и из окон домов, стоящих так близко, что соседи через улицу запросто обменивались свежими новостями, полетели овощные очистки. В Шам-Хесу это самый распространённый способ выражать недовольство.

Машинально засунув руку в карман куртки, Бену обнаружил кучу смятых обрывков бумаги. Недоумевая, как там могло оказаться столько мусора, он выбросил его в придорожную канаву. По счастью профессора Хапри поблизости не оказалось, иначе его бы ждала неминуемая гибель от сердечного приступа. Но так как учёный муж в этот момент был очень занят, а именно прятался за шкафом в кабинете взбешённого Эйн Штейна и изо всех сил пытался не расчихаться, то его разочарование в лучших качествах Бену откладывалось на неопределённый срок. К слову, оно так и не наступило, и нельзя утверждать, какой исход был бы для обеих сторон более предпочтительным. Молодой археолог отличался резкой критичностью взглядов и совершенно нездоровым скептицизмом и не выказывал к трудам Хапри ни малейшего уважения. А уж о том, что профессор Хапри нежно привязан к нему, Бену не могло присниться даже самом ужасном сне.

Доктор У-ку жил на первом этаже старого каменного дома, здесь же он принимал своих немногочисленных пациентов. Вывеска была скромной – на ней лишь значилось имя доктора. Стилизованное изображение тысячелистника выгорело и стало почти неразличимым. Кощунственные поползновения ученика обновить вывеску пресекались на корню – доктор экономил деньги. Вообще-то зачастую ему нечего было экономить, но он не терял оптимизма и верил, что когда-нибудь откроет клинику на улице Радости. Это была его заветная мечта, и он нередко мучил оракула вопросами о будущем. Услышав очередное предсказание, доктор говорил, что не верит ни единому слову, потому что гадания – это ерунда. Иеро лишь усмехался и пожимал плечами. К подобной критике ему было не привыкать. В последнее время он говорил Покойнику только то, что тот хотел услышать.

Бену постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату, где ежедневно велась обречённая на провал война с пауками. Здесь их было несколько видов, и паутина заплетала углы с немыслимой скоростью. Комната располагалась в полуподвале, плесень и сырость были тут постоянными гостями. Штукатурка обваливалась с удручающей частотой. В мышеловки, расставленные по всем углам, ради разнообразия попадались лягушки.

По выражению лица Покойника, Бену понял, что тот снова рассматривал содержимое своего сундука. Однажды Бену оказался посвящён в его мрачные тайны, и это не добавило ему счастья. Тем не менее, доктор верил, что обладает несметным сокровищем, и оттого плохо спал по ночам, ожидая нападения грабителей. Собственно, у него были веские причины постоянно сохранять бдительность.

Несколько месяцев назад произошел случай, укрепивший в голове Бену мысль о том, что у его друга окончательно поехала крыша. Укрывшись темным плащом, У-ку отправился в городские трущобы и нанял убийцу… для себя самого. Он утверждал, что этот научный эксперимент поможет прояснить многие аспекты его земного бытия. К счастью, Бену и Иеро думали совершенно иначе. Втайне от доктора они отыскали наемника и заплатили ему за то, чтобы тот благополучно забыл о своем страшном поручении. Отрицательным моментом в этой истории было то, что У-ку возгордился и начал считать себя неуязвимым, хотя теперь ему постоянно мерещились тени, крадущиеся за ним по пятам.

На предложение друга У-ку отозвался с нескрываемой радостью. Он поведал Бену, что давно планировал повидать чужие страны, да не было подходящего случая. В его случае, добавил он, направление и цель не имеет значения, и Бену может планировать маршрут, как ему вздумается. Он поинтересовался нельзя ли захватить с собой сундук, на что Бену поспешно ответил, что они поедут налегке и ещё неизвестно, не придётся ли им оставить лошадей – как гласила легенда, Долину окружали неприступные скалы. Это известие несколько огорчило Покойника, но потом он хлопнул Бену по плечу и сказал, что оставит сундук в тайнике, о котором знает только он один.

Как выяснилось позднее, кое-что из сундука перекочевало в седельную сумку У-ку. Как он пояснил, ему проще было бы расстаться с жизнью, чем с этими вещами.

После того, как вопрос с попутчиками был решён, Бену принялся за сборы. Провиант ему удалось достать по сравнительно невысокой цене, а вот с лошадниками ему никак не удавалось найти общего языка. Причин тому было несколько – высокая цена скакунов и их нетоварный вид.

Бену хотел приобрести выносливых животных, которым нипочём тяготы долгого пути. Большая часть коней на рынке Шам-Хесу были заведомо краденными. Здесь же вам могли продать совершенно слепую или очень старую лошадь, выдав её за победителя скачек. Хозяева кляч, знававших лучшие времена, клялись высоким происхождением своих животных, чья родословная восходила к лучшим королевским скакунам.

Целый день побродив по лошадиному рынку, Бену понял, что зря потерял драгоценное время. Проблема казалась неразрешимой.

Вечер был отмечен приятным событием. В двери учёного постучался молодой человек в одежде грума и сказал, что его хозяин, мол, просит принять скромный подарок в виде трёх верховых лошадей в знак признания за помощь, оказанную ему самим магистром Иеро. Радости Бену не было предела. Теперь он был готов отправляться в путь. Распорядившись, чтобы лошадей разместили в конюшне, антрополог с нетерпением принялся ожидать дня, на который было назначено выступление их маленького отряда.