Анна подумала о том, что когда невеста короля появилась в Веенпарке, будущей королеве было столько же лет, сколько Анне сейчас. Неопытная во многих житейских вопросах, но умная и образованная чужестранка, тонко ценящая искусство и весьма способная к наукам, остро нуждалась в человеке, который мог бы стать ее проводником в незнакомом мире. И таким человеком стала она, одиннадцатилетняя девочка, которую так же, как и королеву, разлучили с любимой матерью и поместили в чуждую среду, хоть и из лучших побуждений.

Фрейлина о таком повороте в своей судьбе никогда не жалела. Напротив, ей открылись возможности, о которых в прошлой жизни нельзя было и мечтать. Сокровища королевской библиотеки, лучшие музыканты, поэты и живописцы, ученые и философы – все стало доступно скромной деревенской девчонке. Юная королева ввела моду на женскую образованность, на которую раньше было наложено табу в Безымянном королевстве, и Анна жадно пожинала плоды этого нововведения.

Но садик, милый маленький садик во внутреннем дворике всегда оставался тем крохотным островком, на котором подруги могли быть самими собой – молоденькими девушками со своими простыми человеческими радостями и огорчениями.

После долгой холодной зимы в Веенпарке Элеонор и Анна с нетерпением ожидали появления первых предвестников весны. Будь то крохотные белые колокольца подснежников, пронзительно-синие стаканчики пролески, желтые ключики примулы, затем буйно зараставшие буро-фиолетовыми кустиками яснотки, – девушки с радостью встречали их, ласково поглаживая нежными пальчиками хрупкие соцветия. За ними вслед вытягивались кудрявые малыши-мускарики и растрепанные гиацинты, стройным забором зеленели крепкие стебли нарциссов, горделиво подставлявших солнцу ярко-желтые головки.

Когда становилось совсем тепло, пестрым ковром разливались тюльпаны: алые, сливово-фиолетовые, белые с розовинкой и сливочно-желтые – любимцы королевы. Анне же милей всего были нежные ландыши, она не уставала наблюдать, как беззвучно колышутся их колокольчики под дуновением апрельских ветров. Душистым каскадом рассыпалась сирень, служившая живой изгородью, скрывавшей от любопытных глаз секретное пристанище подруг, плотным ковром стелился барвинок. Ну а чуть позже там, где когда-то грелись под весенним солнцем нарциссы, вспыхивали ярким пламенем роскошные пионы и рододендроны, ирисы и лилейники выбрасывали ввысь свои пахучие стрелы, завлекая в середину своего бесчисленного множества лепестков пчел и шмелей как будто со всего света. Нежным розовым цветом радовал глаз шиповник, пестрели неприхотливые виолы, разливали в вечернем воздухе томительный аромат петуньи.

Летом подруги приводили сюда и маленького инфанта. Мальчику становилось легче на свежем воздухе, среди красоты цветущего сада, подальше от сурового взгляда отца. Малыш, как и любящие его женщины, бережно ласкал крохотными пальчиками чашечки цветов. Ни одного лепестка, ни единого листочка не оборвал он напрасно, не тревожил ни паука, торопливо плетущего свою паутину, ни пестрых бабочек, на мгновение присаживающихся на душистый островок и тут же уносящихся дальше.

Летом всем было легче и свободнее дышать – в теплое время король частенько выезжал с визитами к своим вассалам. Но стоило подуть холодному осеннему ветру, как все возвращалось на круги своя. И последние цветы, астры и хризантемы, привносили привкус горечи в радостные прогулки по садику. Поздней осенью королева туда почти не ходила. Именно в ноябре у инфанта случился первый приступ, а два года спустя, день в день, родилась принцесса.

Вот и сейчас, на излете осени, Анна стояла во дворике одна, краем глаза наблюдая за синицами, которые слетелись на одинокий куст снежноягодника. Девушка слабо улыбнулась их веселому щебетанью, но мысли ее были заняты другим.

Она немного прошлась по тропинке, стараясь согреться ходьбой и вдруг среди припорошенной снегом травы заметила красноватое поблескивание. Девушка подошла ближе, сняла перчатку, рукой разгребла снег и глазам своим не поверила – в самом конце ноября расцвела малютка гвоздика-травянка. Анна не помнила, чтобы она или королева высаживали это растение. Находка так обрадовала фрейлину, что она сняла перчатку и прикоснулась тонкими пальчиками к полураскрывшимся бутонам, словно здороваясь.

– Как же тебя угораздило расцвести в такой холод? – ласково спросила она у цветка. – И что теперь с тобой делать?

– С кем ты разговариваешь, моя милая невеста? – вдруг услышала Анна за спиной знакомый голос и живо обернулась.

В садик вошел высокий молодой мужчина в гвардейской форме, прекрасно подчеркивающей его крепкую мускулистую фигуру. В ту же минуту неистовый ветер разорвал облака, и сквозь ноябрьскую хмурь неожиданно проглянуло солнце. Нестерпимо яркий луч, словно указующий перст, коснулся непокрытой головы мужчины, и его светлые волосы вспыхнули золотом, образовав ангельский нимб вокруг лица.

– Воин света! – обрадованно ахнула Анна и бросилась в раскрытые объятья. Гвардеец бережно, но крепко прижал девушку к груди и целомудренно поцеловал ее в лоб.

– Чем любуешься в этом унылом месте? – оглянулся вокруг мужчина.

– Вовсе оно не унылое, а наоборот, чудесное, – с улыбкой возразила девушка. – Вот погляди, – указала она на гвоздику-травянку. – Разве не чудо, что у такой крохи достало сил расцвести, несмотря на снег, стужу и неурочное время года? А, кроме того, я знаю, что глубоко под землей спрятана другая красота. Просто дремлет немного, – девушка склонила голову на плечо любимому. – Но пройдут морозы, выглянет весеннее солнышко, вот как сейчас, посмотри, – она весело указала ладошкой на ослепительный разрыв в серых тучах, – и все сокровища ринутся наружу, полные сил, надежды и намерения дарить счастье окружающим.

– Это ты мое чудо, приносящее счастье и радость, – еще раз нежно поцеловал в лоб девушку гвардеец. – Впрочем, и я жду – не дождусь весны, когда, наконец, смогу назвать тебя своей законной женой.

– И я, – доверчиво призналась Анна. – Чтобы не разлучаться больше никогда, правда?

– Правда, – подтвердил мужчина. – Но, насколько я понял из срочного сообщения его светлейшества, прежде нам предстоит непростое испытание?

– Это так, любимый, – серьезно сказала девушка. – Завтра же отправляемся в путь.

– Далеко? – улыбнулся гвардеец.

– Далеко, – кивнула Анна. – Но мы должны справиться, Ники. На кону жизнь инфанта и благополучие ее величества, – тихо прибавила она.

Улыбка слетела с лица мужчины.

– Тогда не будем терять ни минуты. Скажи только, куда надо ехать.

– В княжество Гармаж, – коротко ответила фрейлина. И то ли от того, что в этот миг солнце вновь скрылось за тучей, то ли от того, что гвардеец вдруг осознал всю сложность предстоящей миссии, тень набежала на его лицо. Он припал губами к озябшей, так и остававшейся без перчатки руке невесты.

– Какая ты отважная и сильная духом, Аннушка, – ласково проговорил он. – Ни капли сомнения не вижу я в твоем сердце, а ведь ты, верно, не понимаешь до конца, что нам предстоит совершить.

– Не понимаю, – признала девушка. – А если б понимала – все равно не отказалась бы. Нет мне другого пути, Ники. Королева с инфантом, ты да матушка с сестренкой и братишкой – вот единственные близкие мне люди на всем белом свете. Разве могу я предать хоть кого-то из вас, даже перед лицом явной опасности?

– Ну что ж, – ответил гвардеец. – Тогда сорви-ка мне, милая, тот чудесный цветок – на память о том, что даже в самой нежной крохе таятся недюжинные силы и вера в чудо.

Немного поколебавшись, девушка сорвала гвоздику и прикрепила к петлице гвардейской формы.

– Я жду тебя на рассвете. Отправляемся без лишнего шума.

Влюбленные распрощались, и Ники покинул садик.

Анна же, еще немного померзнув на ветру, мысленно попросила прощения у гвоздики и, напоследок окинув ласковым взглядом любимое место, отправилась во дворец.

Там она с удивлением обнаружила ужасную суматоху. Слуги носились как угорелые, громко стуча башмаками по мраморному полу, срывали чехлы с мебели, которая ранее, за ненадобностью, была прикрыта от пыли, зажигали свечи в многочисленных люстрах, разжигали камины. Отдуваясь на ходу, бежал на королевскую кухню повар, за которым устремилась стайка поварят. Дворец все наполнялся и наполнялся людьми, шумом и суетой, причины которой Анна никак не могла понять.