— Мог, — разговаривать так, держа телефон плечом — жутко неудобно, и я ставлю его на громкую связь, чтобы ещё взбить молоко для кофе.

— Но ты решил позвонить мне? — натурально слышу самодовольную ухмылку парня.

— Типа того, — включаю капучинатор, и на некоторое время кухня заполняется демоническими звуками.

— Скажи уже это, — кричит из динамика Марк, перекрывая звук кофеварки.

— Что?

— Что соскучился, — так же громко отвечает пацан, когда я выключаю капучинатор.

— Заебал, иди нахуй, Марк, — фыркаю я, не желая признавать, что пацан в общем-то прав, но лишь в том смысле, что мне реально скучно, — менее пиздлявый ты мне больше нравился.

— Да я тебе и сейчас нравлюсь, судя по всему, — смеется Марк и уже куда-то мимо трубки — Мил, на.

Несколько шуршащих секунд, и я слышу в телефоне женский голос. Некоторое время занимают приветствия и формальные вопросы о делах, после которых пора бы перейти к сути нашего разговора.

— Слушай, а расскажи мне, что лучше на пленэр принести, есть какие-то беспроигрышные варики? — спрашиваю своего выжившего, — я хочу тут нарисоваться.

— Ты решил сразу от стипендии отказаться что ли? — задаёт мне странный вопрос Мила, и я не сразу въезжаю в его суть.

— В смысле?

— Да в прямом, — рушит все мои планы девушка, — не будешь с пленэрным ходить — будет трояк.

— Да в смысле? — я уже врубился, но не хочу это принимать.

Стою и смотрю на свой остывающий кофе, и думаю, пора ли уже подлить туда чего покрепче с такими-то новостями.

— У вас там кто, кстати? Молись, чтоб не Богомягков, а то вы ещё не в Питере будете, а вообще в деревню на 2 недели поедете клопов кормить. Они такое любят для перваков. Это, как его, сплочение коллектива.

— Ты прикалываешься? — я выбираю все-таки подлить и лезу в твои запасы вискаря от благодарных пациентов.

— Можешь у Марка спросить, он со мной ездил в том году, месяца 2 потом чесался, — хмыкает Мила.

— То есть если не приеду — железно трояк? — подвожу я итог нашему разговору.

— Железно, даже если ты Куинджи.

— А я ещё и не Куинджи, — вздыхаю я, — ладно, спасибо.

Мила прощается, и я слышу шуршание в трубке, как Мила зовёт брата, снова шуршание и хриплый голос:

— Чёт быстро вы, я не докурил даже.

— Да блять пиздец нахуй, — говорю безэмоционально.

— Исчерпывающе.

— Ага, короче, Мила говорит, надо ехать в СПб, потому что без пленэра не будет стипендии, а без стипендии я умру с голоду, — пересказываю Марку вкратце наш диалог.

— А пленэр это че? А, на природе да, — сам себе отвечает Марк, — и че, когда тебя встречать?

— Не надо меня встречать, я сам могу прекрасно доехать, — отнекиваюсь я. — Тем более прилет по-любому рано утром.

— Не, близких обязательно надо встречать, — протягивает Марк.

— Я тебе близкий типа? — я так и замираю с кружкой кофе возле рта.

— А типа нет?

— Не знаю, я же уже говорил, — начинаю старую песню, но пацан перебивает меня.

— Сань, заебал, то, что ты мне близкий человек, не означает, что я хочу к тебе в трусы залезть.

— Но ты хочешь? — кофе по-ирландски разговаривает с Марком на одном языке.

— Были такие мысли, но ты мне в принципе дорог, независимо от трусов, — говорит мне Марк, и я не знаю, как относиться к этой информации.

Ещё немного вздыхаю пацану про свои проблемы и кладу трубку, чтоб раствориться в своих мыслях, не зная, за что хвататься первым делом, билеты покупать, вещи собирать или к тебе ехать.

Глубокий вдох-выдох.

Блять, билеты за несколько дней до вылета ещё по цене бизнеса будут. Открываю вкладку браузера на ноуте, забиваю даты и да, получите распишитесь, как будто бы я лечу не в Санкт-Петербург, а на другой континент. Супер. Спасибо. Надо брать.

Перед покупкой набираю Ане, чтоб загнать последний гвоздь в крышку гроба. Аня весела и рада, что учеба наконец-то начинается. Кто бы сомневался.

— На какое число билеты взяла?

— Через 3 дня, — радостно отвечает мне девушка, — не помню, что там, двадцать девятое?

— Тоже их смотрю, — вздыхаю я, не разделяя Аниного восторга, — Мила сказала, что пленэр надо проходить с группой обязательно.

— Ну это вообще-то всегда так надо.

— Не душни, — фыркаю я, — а ты не знаешь, кто у нас пленэрный?

— Сейчас скажу, — Аня ставит на громкую связь и молчит, наверное, ища в заметках информацию. Потом выдаёт приговор, — Богомягков.

— Ты в курсе, что мы скорее всего за город на 2 недели поедем? — сокрушаюсь я.

— Ага, он ж писал в конфе.

— А у нас конфа есть? — я поражён.

— Ну Саш, — и это «Саш» такое длинное, противное, типа «ну как же ты мог не знать».

Похоже, мой план рассказать тебе все до отъезда трещит по швам. Хотя бы потому, что мне нельзя без стипендии. Работать в том же темпе у меня не выйдет, а содержанка из меня такая себе.

Хотя у меня есть три дня. Трусливая натура предлагает провести эти три дня с кайфом и вообще не заводить эти гнилые разговоры. Тем более что в следующий раз мы увидимся через месяц.

Может, вообще унести эту тайну с собой в могилу. Ничего криминально я не совершил. Не успел. Взял себя в руки.

Господи, как же меня заебали эти встречи, прощания, самолёты и прочее. Жил бы себе спокойно дальше в своей луже.

Покупаю билет на последние деньги, а точнее на только что полученный аванс, и всерьёз задумываюсь, как я вообще планирую дальше жизнь в Питере прожигать. У тебя я просить не буду. А больше мне и не у кого. Блять. Видимо все-таки буду.

Выглядеть это будет так — «Влад, я целовался с парнем, сейчас лечу в город, где он живет, с тобой месяц не увидимся, кстати, займи косарь, а лучше два».

Пожалуй, мне нужен ещё кофе с виски. Или без кофе.

Я готов разрыдаться или распсиховаться, я ещё не решил. Ничего из этого не успеваю сделать, потому что домой заходишь ты, прокравшись на кухню.

— На какое число купил? — по открытой вкладке ноута понимаешь, что я все-таки выбрал дату вылета.

Запрокидываю голову назад и получаю свой поцелуй. Таю от этого и прислоняюсь к тебе спиной.

Так и сидел бы три дня до вылета, но на повестке дня разговоры про деньги и других мужиков. Ты кладёшь мне ладони на плечи, слегка массируешь.

— Обедать будешь? — кладу ладони поверх твоих и нежно сжимаю.

— А есть что?

— Пельмехи есть, сейчас сварю, — поднимаюсь из-за стола и командую, — иди руки мой и садись.

Мельтешу на кухне, откладывая вопрос. Мне неловко, страшно и все на свете. Ты возвращаешься из ванной и просачиваешься за стойку. Залипаю на твои ключицы и венку на шее.

— Ты билет купил? — не отрываясь смотришь на меня подперев кулаком подбородок.

— Ага, через три дня, — не могу выдавить из себя что-то типа «на последние деньги», но ты понимаешь меня и так.

— Дорогой, наверное, вышел? — голубые глаза следят за эмоциями на моем лице, которые я безрезультатно пытаюсь скрыть.

— Ага, — отворачиваюсь, делая вид, что очень ответственно подошёл к варке пельменей, но на самом деле мне просто стыдно.

— Я тебе переведу сейчас, — слышу, как ты что-то набираешь на смартфоне, и потом оповещение на своём телефоне.

— Н-не надо было, — запинаюсь я, все ещё стоя к тебе спиной, но теперь не способный отвести взгляд от кружащихся в кастрюле пельменей.

— По-моему очень даже надо, ты же сам никогда не попросишь.

— Я сам работаю, — все-таки поворачиваюсь и чувствую, что мои щёки горят.

— Да, а ещё учишься, — улыбаешься ты мне, — котёнок, что такое?

— Я отдам.

— Зачем? Я не прошу.

Остаток дня мы проводим за просмотром фильма, сюжет которого меня мало интересует. Больше меня интересует твой профиль, подсвеченный от ноута.

Поговорить про Марка я, конечно, снова зассал.

Быть плохим — значит жить без войны с собой.

Видать, я все-таки не так уж плох, потому что война внутри меня не утихает.

***

Мой вылет совпадает с твоей сменой. Да что там, большая часть моей жизни теперь совпадает с твоей сменой.