Когда именно это началось?

В тот момент, когда я пригласил тебя пойти со мной?

Может быть, до этого, когда искал повод для встречи?

Или ещё раньше, когда ты ещё не поднял на меня свои глаза, которые, кажется, в следующую секунду мгновенно завладели моим сознанием?

Возможно, все началось именно тогда, утром, в холодном кабинете городской больницы.

Интересно, ты мог бы мне не понравиться? Или для меня все было предрешено?

Как и было предрешено то, чем это закончилось.

Веришь ли ты в судьбу, и верю ли в неё я?

Или ты просто веришь в меня?

***

Вы когда-нибудь ломали палец? Могу поспорить, что каждая история со сломанным пальцем по-своему неповторимая, но у каждого обязательно абсолютно дурацкая.

Такая, рассказав которую друзьям, вам ответят: «Как вообще можно было сломать палец?» или «В смысле, ты не заметил, это же твой палец?» и обязательно закатят глаза.

Глаза здесь — самое важное.

Во всяком случае, Макс мне не соболезновал.

— Серьезно? — мой сосед по квартире несколько раз переводит удивлённый взгляд с моих пальцев на мое лицо и переспрашивает одно и то же. — Ты правда сам захлопнул пальцы дверью тачки?

Нет, Максим, это у меня шутки такие гнилые.

Вообще, мой дар к саморазрушению зачастую принимает метафизический характер. Я говорю о совершенно загадочном причинении себе увечий, например когда ты спокойно лежишь на диване и вот у тебя уже вывих колена.

Это я умею.

— Сань, почему ты сразу не поехал в больницу на том же самом, блять, такси? — получаю резонный вопрос от Макса.

Теперь видно, кто из нас двоих гений в физике, а кто бытовой инвалид и представитель творческой интеллигенции.

— Очевидно, думал, что как-нибудь само пройдёт, — я усмехаюсь и тоже смотрю на свою правую руку, палец на которой уже не выглядел как то, что может пройти само. — Не знаю, Макс, потому что я тупой.

— Ты не тупой, — отвечает парень, хмуря брови и вздыхая. — Ирония в свой адрес — это, говорят, признак высокого интеллекта.

— Ага, а не ехать сразу в больницу — признак невысокого. Кажется, я вышел в ноль.

Смотрю на свою руку — к утру вся кисть сильно отекла и приобрела нездоровый оттенок, а фаланга указательного пальца осталась, как и вечером, изогнута под неестественным углом.

Макс, стоя передо мной вполоборота, находит себе единственную оставшуюся чистой кружку около раковины с намерением сварить кофе.

Я свой смог сварить себе с третьего раза, но оставил вокруг себя невероятный срач.

Наша соседская договорённость, направленная на поддержание чистоты на кухне, несколько дней назад дала сбой, но мы молча игнорировали эту проблему, пока чистая посуда ещё попадала в поле зрения.

Пока Макс наливает американо в надежде на пробуждение, я пытаюсь договориться с собой и пойти в больницу.

— И я не захлопывал дверь сам об свою руку. У меня рука соскользнула, — я пытаюсь оправдаться, хотя это ничего не меняет.

Максим был моим идеальным соседом по квартире на протяжении уже почти пяти лет. Раньше мы учились в параллельных классах в школе и, поступив в институт в одном городе, случайно столкнулись в электричке в начале первой самостоятельной осени.

Точнее, это Макс поступил в институт, я же выбрал для себя путь разочарования родителей и поступил в художественное училище по классу живописи. Чем иногда даже горжусь.

Макс тогда в электричке спросил, не ищу ли я комнату, потому что его сосед отчислился, не успев начать учиться.

Это оказалось для меня как нельзя кстати, ведь я к тому моменту уже успел оценить комфорт общежития нашего училища и предпринимал экстренные попытки к бегству.

Справедливости ради замечу, что общага была даже не наша, а соседнего колледжа. И у нас, на правах гостей, прав вообще не было.

О бегстве домой даже речи не было из-за моих не самых тёплых отношений с родителями. Я только вырвался, считай.

Так что мне оставалось найти соседа, подработку и стараться сохранять стипендию хотя бы в половине учебного года.

Пять лет назад мы успешно пережили первый курс, потом плавно миновали экватор, и вот сейчас оба закрыли долги и вышли на диплом.

Хотя о чем это я, долги-то, как всегда, были только моими.

Как сейчас помню, нашей первой совместной покупкой много лет назад стала кофеварка, которую мы будем делить как опеку над любимым ребёнком, через суд, окончив учебу.

Иногда меня бесит, что, отучившись одинаковое количество времени, Максим закончит вуз, а я получу диплом о среднем специальном образовании и огромное количество комплексов по этому поводу. Хотя нет, комплексы я уже получил.

На последнем курсе я наконец-то взял себя в руки и умудрился рекордно сократить количество «удовлетворительных» оценок до минимума. Также удалось наладить отношения с преподавателями, а это, к сожалению, влияет на оценки сильнее работ.

А теперь что? Все старания идут коту под хвост из-за моего врождённого дара к разрушению и сломанного пальца?

Сломать палец, когда ты учишься на живописи, — это, конечно, не смерти подобно, я же не пианист, но и хорошего мало. Поэтому вчера, после эпизода с такси, я и алкоголь во мне намеренно отгоняли все мысли про переломы и походы по врачам.

Хотя, конечно же, ехать в больницу нужно было сразу, как и предлагал вчера таксист и абсолютно справедливо заметил сегодня Макс.

Пока я пытаюсь спрогнозировать свои шансы на успешную защиту диплома и предаюсь воспоминаниям, как старая бабка, Максим что-то увлечённо ищет в телефоне, сидя напротив меня за столом.

— Сейчас поеду в больницу, — все-таки вздыхаю и неуклюже беру левой рукой сандвич, заботливо приготовленный вчера вечером идеальным соседом.

Правую руку пытаюсь держать поднятой вверх, чтобы отёк не становился ещё больше, — хорошо хоть, что мне сегодня к дипломному не с утра.

— Смотри, в нашем районе можно или в приемный покой съездить, или в травмпункт, — оказывается, Макс все это время искал в телефоне адреса ближайших больниц.

Максим ставит почти пустую кружку с кофе на стол и поворачивается ко мне.

Вообще, культ кофе в нашей с Максом квартире возведён в абсолют. Иногда мне кажется, что мы на нем одном и живем.

— Сильно болит?

— Сильно. Но не так сильно, как выглядит, — пытаюсь в юмор, но судя по лицу Макса, на котором не дергается ни одна мышца, шутить у меня не получается. — Травмпункт это в «тройке», да?

Третья городская больница находится всего в остановке от нас, я проезжаю ее каждый день по пути в училище. Раньше я всегда обращал внимание на сквер перед ней, как будто у них есть специальный медицинский садовник, который содержит прилегающую к больнице территорию в идеальном состоянии. Собственно, этот идеальный сквер и избавил меня от проблем выбора.

— Да, в «тройке», только вход не с проспекта, а с торца, вот тут, — Макс кладёт телефон экраном ко мне и несколько раз тычет в карту пальцем.

Самым сложным для меня оказывается завязать шнурки левой рукой. Поэтому, провозившись с одним кроссовком несколько минут, я решаю заправить шнурки второго внутрь и не мучиться больше ни секунды.

Мельком бросаю взгляд на себя в зеркало в коридоре перед выходом — чёрная футболка и растянутая толстовка, чёрные джинсы, чёрные вансы. Есть какие-то другие цвета?

Долговязый пацан смотрит на меня из зеркала с огорчением.

— Я ушёл! — приглаживаю напоследок взлохмаченные светлые волосы, по которым плачет парикмахерская, но лучше не становится.

Начало мая в этом году, как, впрочем, и во все года до этого, в нашем регионе выдалось тёплым. Поэтому я решаю прогуляться до больницы пешком и дать себе время обдумать ситуацию.

От количества обезболивающего, принятого утром, или от остатка вчерашнего алкоголя в крови я совсем не чувствую безысходности ситуации.

У меня уже выбрана тема диплома, дипломный руководитель, и даже готовы почти все наброски.

Для диплома, до защиты которого ещё полтора месяца, я выбрал книжную иллюстрацию. Даже если мне сейчас наложат гипс, я смогу закончить наброски и сделать всю вёрстку на ноутбуке. А когда снимут гипс — экстренно засяду за чистовые иллюстрации.