План, считаю, идеальный, осталось его придерживаться.

В травмпункте меня встречают лавочки вдоль стен, на которых сидят дожидающиеся в живой очереди редкие пациенты с более серьезными травмами, чем мои.

Кроме пациентов отмечаю зелёные обшарпанные стены, холод и медсестру в регистратуре с недовольным лицом, которая протягивает мне бланк и ручку после того, как я рассказываю ей свою проблему:

— Заполняйте.

— Шутите? — я машу перед ней правой рукой, отёк на которой, кажется, стал ещё больше.

— Левой заполняйте, правила такие, — медсестра моментально забывает про меня, как только бланки оказываются в моей здоровой руке, и возвращается к своим делам.

Передо мной в самой неспешной очереди мира сидят трое человек.

За первый час нашего совместного с ними пребывания здесь в кабинет попадает только один пациент. За второй час — ещё один.

Статистика показывет, что третий человек пробудет там тоже час, и я, соответственно, не меньше.

Понимаю одно — к дипломному я уже точно опоздал, хоть он и не с утра.

***

— Следующий! — слышу мужской голос из-за двери.

Наконец-то подходит моя очередь, и я собираю левой рукой свою сумку, паспорт, полис, телефон и все бланки, которые дала мне сестра.

Как же неудобно!

Открываю дверь, пытаясь не уронить свои вещи, и попадаю в небольшой кабинет, где, как и полагается в любом кабинете любой городской больницы, прямо напротив меня за столом сидит врач.

Как и все врачи в любом кабинете любой городской больницы — в белом халате.

Этот врач в этом кабинете довольно молодой. Не поднимает голову, как и медсестра в регистратуре, увлечённо что-то изучая перед собой на столе.

Это у них корпоративный стиль здесь такой?

Я продолжаю молча смотреть на него, а он не спешит отвлечься от своих бумаг, чтоб посмотреть на нового пациента.

— Здрасте, я вроде как палец сломал, или ушиб, но все-таки, наверно, сломал, — я решаю заговорить первым.

— Ага, — он все ещё не поднимает голову, а просто протягивает руку вперёд перед собой. — Давайте заполненный бланк.

Я, конечно, и так не ожидал тёплого приема, но это меня уязвило.

Протягиваю ему бумажки, он несколько секунд на них смотрит и наконец-то поднимает на меня глаза.

С интересом разглядываю его, он даже моложе, чем я подумал сначала. Тридцать? Может, двадцать восемь? Наверное, только окончил ординатуру.

Красивые черты лица, прямой нос. Светлые глаза и темные волосы сразу притягивают взгляд. Это та внешность, которой ты бы хотел, чтоб обладали натурщики на твоих занятиях. А на моих занятиях натурщики, в большинстве, это семидесятилетние старики.

— Я вообще ни слова не понимаю, что тут написано, — смотрит на меня вопросительно, поднимая бровь.

Видимо, мой сбивчивый монолог про руку он пропустил.

Ладно, раз уж я наконец-то завладел его вниманием, то решаю показать наглядно — и молча выставляю перед собой правую ладонь.

— Выглядит так, как будто это произошло не сейчас, — его голос звучит дерзко, нахально, иронично. Губы складываются в лёгкую улыбку.

— Это и произошло не сейчас, — я не отстаю.

— А почему сразу не приехали?

Я улыбаюсь, скажи я вслух, это было бы слишком очевидно и скучно. Кажется, он улавливает мысль:

— Только не говорите, что думали, что само пройдёт? Я угадал?

Ты угадал.

========== Глава 2. Первый прием ==========

Комментарий к Глава 2. Первый прием

Всем привет 👋

Спасибо за ваши комментарии и активность, вы лучшие 💛

Все материалы по теме и без неё я буду публиковать здесь: https://t.me/ne_ochen_ok

В дверь за моей спиной нетерпеливо стучат, и, не дождавшись ответа, в кабинет заходит медсестра с коробками перчаток и ещё какого-то медицинского барахла в руках.

— Владислав Константинович, я оставлю это здесь, хорошо, сами потом уберёте, куда вам удобно? И распишитесь мне за получение, вот тут, — сестра пристраивает свои коробки на кушетку в дальнем конце кабинета, где, по всей видимости, располагается смотровая и процедурная.

Владислав Константинович, значит?

Врач не глядя расписывается в бланке, и медсестра тут же исчезает из кабинета, прихватив с собой огромную стопку карточек, которая только ее и дожидалась.

Фокус беседы снова возвращается ко мне и моему пальцу.

— Ну, думаю, сейчас уже очевидно, что само не пройдёт, — он достаёт чистый бланк из ящика стола. — Но сначала нужно заполнить эту бюрократию ещё раз, и я выпишу направление на рентген.

Несколько минут мы сидим в тишине, пока он переписывает мои данные из документов в новый бланк, изредка спрашивая меня о той информации, которой в документах не было.

Например, как я получил травму? Когда? Употреблял ли алкоголь? Конечно, употреблял.

С одной стороны, мне неловко за это отнятое время, с другой стороны, я все ещё не вижу варианта заполнить карточку и читаемо, и самостоятельно.

В этот момент осознание, что и с дипломом у меня будут значительные трудности, наконец-то начинает меня накрывать.

Что-то переставало действовать: или алкоголь, или анальгетики.

— Сейчас до конца коридора, там по лестнице направо. Делаете рентген, берёте снимок и возвращаетесь, — голос Владислава Константиновича вытягивает меня обратно в реальность, не давая погрузиться в размышления о моем ближайшем будущем.

Протягивает мне листок с направлением, и мои пальцы чуть касаются его ладони, когда забирают. Чувствую легкие мурашки по спине и приятное тепло чужой кожи.

— Хорошо, спасибо, — убираю направление в паспорт и встаю из-за стола.

Пытаюсь быстро собрать одной рукой все вещи, но получается не очень — роняю сначала паспорт, потом телефон. Врач очень внимательно смотрит на меня из-за стола, не отводя взгляд, и я замечаю, как дёргается вверх уголок его губ.

Как я по-идиотски выгляжу. И вся эта история идиотская.

Отвечаю, думает, что я конченый. Настолько неуклюжий, чтобы сломать палец, и настолько глупый, чтобы не прийти в больницу сразу.

Хотя почему меня вообще заботит, что думает обо мне человек, которого я знаю десять минут?

И почему меня задевает, что он так не заинтересован мной?

Быстро нахожу нужный кабинет и захожу, удивляясь отсутствию очереди.

Интересно, зачем мне снимок, если девяностоградусный угол моего пальца сообщает нам очевидные вещи. Очевидные всем, в глубине души даже мне вчерашнему.

Наденьте фартук, положите руку на стол, не двигайтесь, снимите фартук, подождите в коридоре, заберите снимок.

Ну, это было не так уж и сложно.

Возвращаюсь со снимком в травмпункт. Здесь очереди теперь тоже нет, захожу в кабинет с дежурным стуком.

Человек, который сейчас будет делать мне очень больно, куда-то исчез.

Наверное, не стоило заходить без приглашения, но уже поздно.

Снова сажусь в кресло перед столом и рассматриваю лежащие на столешнице вещи. Бумажки, какие-то карточки, бланки, справочники, снимки. Взгляд останавливается на книге «Одноэтажная Америка». Даже вижу закладку, примерно посередине книги. Путевые заметки, из-за которых после 1947 года людей отправляли в лагеря по статье «контрреволюционная пропаганда или агитация». Интересный выбор, мне нравится.

Я беру книгу и начинаю листать, в тот момент когда дверь открывается, и Владислав Константинович заходит в кабинет с кружкой в руке. По запаху — кофе.

Мы в тупом шоке смотрим друг на друга. Сложно сказать, кто из нас олень, а кто — машина со слепящими фарами. Но олень, который берет чужие вещи, это все-таки я. Физически чувствую враждебный взгляд, под которым я стыдливо возвращаю книгу обратно.

Точно надо было подождать в коридоре.

Автоматически отмечаю, что он высокий и с идеальной осанкой. Даже выше меня. Поверх светлой рубашки и серых брюк — белый халат.

Снова пытаюсь определить возраст, может быть, все-таки двадцать девять?

— Быстро Вы, очереди на рентген совсем что ли нет? — спрашивает, садясь за стол с другой стороны.