На ватных ногах, находясь еще в прострации, Стас вышел со склада, и стал смывать подсохшую кровь с рук и лица. Кожа уже горела, но он все равно продолжал с силой тереть, словно хотел очиститься от содеянного. Только водой такого не смыть… Волков переоделся и вернулся в особняк. Он поднялся в комнату Анны, открыл дверь и увидел Армине, напряжённо сидящую с прямой спиной рядом в кресле, возле кровати спящей девушки. Стас подошел ближе, рухнул на пол перед пожилой женщиной и опустил голову ей на колени.

― Ты снова это сделал? — с тихой обреченностью спросила Армине, дотронувшись до его макушки своей теплой ладонью и нежно, по-матерински погладив.

― Да, мама-джан. Я снова убил человека…

На следующей день Анне пришлось выслушать длинную нудную лекцию Армине, которая сопровождалась бурными рукоплесканиями, кряхтением, ойканьем и, кажется, нецензурной бранью на армянском языке. Чересчур заботливая пожилая женщина долго философствовала о том, что от такой юной, хоть и слишком худой девушки, мужчинам нужно только одно! Она говорила, что Анне необходимо тщательнее выбирать, с кем водить дружбу и не позволять парням никаких вольностей до свадьбы. Девушка хотела было напомнить Армине, что она уже замужем, хоть и фиктивно, но решила прикусить язык, так как действительно считала себя виноватой в случившемся.

Она до конца не могла поверить, что Ростик решился на такую низость! Они же ходили в одну и ту же школу, она была лучшей подругой его сестры. Господи, да они же каждый день рождения справляли в одной компании. Видимо, злая судьба приготовила Анне еще один жестокий урок: верить нельзя никому, так как даже самый близкий друг способен на гнусную подлость.

Голова еще немного гудела. Девушка чувствовала себя, словно она немного выпила алкоголя, но врач, пришедший утром, чтобы проверить ее самочувствие, предупреждал, что такое возможно. Хорошо, что сейчас были выходные, и Анне не пришлось ехать на учебу. Потому как скучную лекцию по музыкальной литературе она бы точно не пережила. Анна сделала то, что делала всегда, когда ей было грустно, больно, обидно и откровенно плохо на душе. После того, как Армине все же заставила ее выпить двойную порцию целительного куриного бульона, девушка села за рояль. Для ее нового инструмента выделили целую отдельную комнату на первом этаже, которую Анна превратила в свой закрытый ото всех мирок. С разрешения Армине девушка повесила портреты любимых известных композиторов, принесла сюда огромное количество нот, старый бабушкин проигрыватель и пластинки.

Когда Анна играла, она забывала обо всем на свете. Она настолько отдавалась чарующей магии музыки, что не помнила даже своего имени. Музыка помогала ей переживать самые страшные моменты в жизни, выплескивала внутреннюю боль наружу, оголяла душу до предела, тем самым залечивала глубокие раны на сердце. И одновременно музыка дарила ей капельку оптимизма, воодушевляла, ободряла и окрыляла. Она вселяла проблеск надежды. Вопреки всем ненастьям, пройдет время, и все образуется. Девушка, несмотря на легкое недомогание, настолько погрузилась в музицирование, что не заметила, как пролетел целый день. Доиграв грустную, наполненную трагизмом мелодию до конца, она удивилась, так как на часах было уже два часа ночи. Анна подняла глаза и опешила. Оказывается, в комнате все это время находился один слушатель. Он сидел прямо на полу возле двери с закрытыми глазами, опершись о стену спиной. Как всегда дьявольски красивый, с зачесанными назад слегка удлиненными русыми волосами и неизменно в деловом элегантном костюме.

― Станислав Георгиевич, — вскинулась она и подскочила с места. — Я не заметила, как вы вошли.

Кажется, он ее не услышал. Волков даже не шелохнулся и не открыл глаза. Может, он спит? Наверное, целую минуту Анна наблюдала за ним, пока не услышала тихий шепот:

― Что это? — спросил Волков. — Что вы играли?

― Бетховен. Вторая соната. Largo appassionato, — смутилась девушка и улыбнулась: — Вам понравилось? Вы любите Бетховена

― Я не знаю, — сухо ответил он и встал во весь рост. Он засунул руки в карманы и стал медленно вышагивать по комнате. Казалось, он о чем-то размышляет. Анна не знала, как себя вести. Извиниться и подняться наверх к себе? Или остаться? Может, продолжить играть?

― Вы не можете так себя вести! — недовольно отчеканил он, даже не взглянув на нее. — Вы НЕ можете разгуливать в компании непонятно кого! Вы — МОЯ жена. Это налагает на вас определенную долю ответственности за свое поведение, — он замолчал, и Анне показалось, что этот хмурый мужчина изо всех сил сдерживается и тщательно подбирает слова, чтобы разом не выплеснуть на нее грубую отповедь. — В конце концов, Анна Александровна, я уважаемый человек. Меня знают многие приличные люди. А вы… Вы позорите меня! — он поднял на нее стальные глаза, в которых помимо злости ярким факелом горела откровенная брезгливость. — Я надеюсь, что вчерашний вечер станет для вас уроком. И впредь, вы обязаны задумываться над тем, как ваше неподобающее поведение отразится на моей репутации!

Сегодня, после того как она пришла в себя, Анне действительно стало стыдно, что она вновь причинила столько хлопот Станиславу Георгиевичу. Еще днем она решила, что обязательно попросит прощения за свой необдуманный, даже взбалмошный поступок. Однако сейчас, в очередной раз, стоя перед ним как неразумное дитя, которое он отчитывает и относится пренебрежительно, от захлестнувшей жгучей обиды и несправедливых, пошлых намеков Анна не выдержала и вспыхнула.

― А вы, Станислав Георгиевич, не хотите задуматься о своем поведении? — резко спросила она и вздернула подбородок, — Вы НЕ можете больше себя так вести. Вы НЕ можете разгуливать в компании непонятных девиц и флиртовать с ними напропалую. Тем более вы НЕ можете приглашать вашу Настю, или как зовут вашу любовницу, на собственную свадьбу! Вы — МОЙ муж. Это так же налагает на вас определенную долю ответственности за свое поведение, — Анна на секунду остановилась, чтобы набрать побольше воздуха в легкие и с вызовом продолжила. — В конце концов, Станислав Георгиевич, я из уважаемой семьи. Моего отца знали многие приличные люди. А вы… Вы позорите меня! А еще… при всем уважении… и, невзирая на мою искреннюю благодарность за очередное мое спасение… вы НЕ можете отчитывать меня за то, чем сами грешны!

После ее громкого заявления в воздухе повисла звонкая тишина. Волков замер на мгновенье. Его челюсть поползла вниз. Он смотрел на нее в упор, и казалось, еще секунда, и он ее растерзает на мелкие кусочки. Анна решила не уступать ему в этом молчаливом поединке, гордо выпрямила спину и не отводила своего взгляда, пытаясь не показывать, насколько сильно в данный момент трясутся ее колени.

― Девочка, — зашипел Волков, угрожающе прищурившись и приблизившись к ней почти вплотную. — А тебе папа никогда не говорил, что хамить взрослым мужчинам… опасно?

― Не стоит приплетать сюда моего бедного отца, — отмахнулась Анна, резко опустилась на стул и тихо начала играть, чтобы скрыть от него дрожь, пробегающую по всему ее телу от его волнительной близости. — Если бы он узнал, что на мою свадьбу вы позволили себе привести свою любовницу, папа бы тут же отменил церемонию.

― Откуда тебе известно про Настю? — процедил сквозь зубы Волков, даже не пытаясь оправдаться.

― Неважно. Станислав Георгиевич, я вот что подумала, — промолвила она, не решаясь взглянуть на его искаженное от ярости лицо. — Раз уж наш брак является фиктивным, то, может, нам не стоит лезть в личную жизнь друг друга? Каждый из нас волен проводить время с тем, с кем пожелает. Мне кажется, несколько глупо осуждать другого за его выбор.

― Что ты сейчас сказала? — вкрадчиво спросил Волков, зловеще оперся на рояль и слегка наклонился, пытаясь заглянуть ей в глаза.

― Я сказала, что у нас с вами фиктивный брак, — нарочито терпеливо повторила Анна, с шумом сглатывая от явной угрозы исходящей от этого мужчины. — Что и вы, и я имеем право проводить время, с кем пожелаем.