Amen. Amen. Amen.

После прочтения пламя свечи у головы инквизитора начало колебаться в разные стороны, и вспыхнуло как бенгальский огонь и тут же погасло.

Взяв аккуратно этот стакан, она запрокинула голову барана и влила содержимое ему в горло. На удивление, в сосуде следов воска или игл я не заметил, только жидкость поменяла свой цвет с бледно-синего на почти черный. После чего Перрайн мигом выскочила из круга и, достав небольшой бутылек из сумки, что держала Изабелла, залпом выпила.

— Отцепите животное, уведите его и убейте скорей, после чего тушу сожгите. Нельзя, чтоб невинное животное испытывало такие муки, а инквизитора можете нести обратно, — тяжело дыша, сказала Перрайн.

Было видно, как непросто для Перрайн прошел данный ритуал.

Махнув рукой, позвав к себе Изабеллу и других девушек, она неспешно пошла в сторону замка, придерживаясь за плечи идущих рядом девушек. В то же время я отвязал барана от деревянного кола, вбитого в землю. Животное начало приседать на передние копыта. Баран шел с трудом, немного запинаясь, как будто пьян. Отведя его немного подальше, я достал меч и, размахнувшись, отрубил ему голову.

Я смотрел, как на земле растекалась темная кровь убитого мною животного, а сэр Ален уже нес охапку хвороста и масло для его сожжения.

Обложив тушку барана хворостом, я облил его сверху маслом и поджег. Пламя взмыло вверх, осветив окрестности. После чего мы с сэром Аленом направились в замок. Проходя мимо места, где только что закончился ритуал, увидел, что там уже никого и ничего нет. Все атрибуты были уничтожены.

Вернувшись в замок, я тихонько побрел по тихим коридорам в свою комнату. Подойдя к кровати, я рухнул на нее в полном одеянии и уснул.

Проснувшись ближе к обеду, первым делом направился к Карлу, дабы его проведать. Граф сидел на краю кровати, свесив ноги. Его поили мясным бульоном. Убедившись, что больной идет на поправку, я заглянул в соседнюю комнату.

Где в последнее время пребывал герцог в ожидании выздоровления брата. Я увидел одиноко сидящего в кресле Роберта, заметив меня, он приветственно кивнул и заговорил:

— О, заходи. Как раз о тебе думал. Вот, держи, это разрешение, как я и обещал. — И герцог протянул мне свиток. — А лично от себя я освобождаю их от уплаты налога на целый год, вот соответствующая грамота. — И также протянул мне второй свиток. Оба были запечатаны гербом герцога.

— Благодарю, — ответил я ему.

— Граф и инквизитор идут на поправку. Так что я еще раз благодарю тебя, ну и, разумеется, целительниц. Вот еще что, лично от графа, поскольку, я так понял, у нет лошадей, он дарует им повозку с парой замечательных скакунов. И еще, не захочет ли, как ее звать? Ну, такая в черном вся, а, вспомнил, Перрайн стать целительницей у меня в герцогстве? Спроси у нее при возможности. Ты ведь понимаешь, я не могу сам.

— Хорошо, я обязательно спрошу ее. Разрешите тогда идти?

— Да, конечно, иди.

Идя по коридору и завернув за угол, я лоб в лоб столкнулся с Перрайн.

— Я выполнила обязательство по нашей договорённости, теперь твоя очередь, — произнесла она.

— Ее не хотели отпускать, поэтому я выкрал Виржинию. Оно сейчас в Бартоне, в моем замке. Если не веришь моему слову, можешь сама туда съездить и убедиться. Более того, теперь вы можете в пределах герцогства открыть лекарские лавки, плюс к этому на год вас освобождают от уплаты налогов. Герцог Линский и Конрад Милфордский подписали соответствующее разрешение. Вот они, — и я протянул грамоты Перрайн. — А также лично от графа Алиронского возле конюшни вас ждет повозка, запряженная парой отличных лошадей, они ваши. Теперь вам не придется мучить вашу старую клячу.

— Хм, а за это тебе отдельная благодарность, я признательна, — протянула она, задумчиво. — Сестру я проведаю в ближайшее время, — уже более мягким голосом сказала Перрайн.

— Вот еще что. Герцог спрашивал, не хочешь ли ты быть у него при дворе?

— Вот ещё, чтоб мной кто-то командовал, нет уж, спасибо. Мне и в своей деревушке неплохо живется, а если что случится, так пусть сам к нам приезжает. Мы всех примем, — ответила девушка и пошла дальше по коридору.

После отъезда из города целительниц прошла пара дней, прежде чем граф смог самостоятельно встать на ноги и начал выходить в сад для прогулок. К нему присоединялся инквизитор Конрад Милфордский.

Я же эти два дня ходил по окрестностям замка и по городским улочкам, а также посещал торговые лавки, пытаясь разобраться, что пользуется спросом.

С утра я расположился за завтраком в беседке, а что, хорошо, солнышко светит и птички поют, лепота. И мое уединение неожиданно нарушил инквизитор Конрад.

— Не возражаете, сэр Ратибор, если я составлю компанию? — и он уселся в кресло напротив меня.

— Присаживайтесь, я только буду рад компании такого человека, — с улыбкой протянул я.

— Очень лестные слова, многие в герцогстве меня боятся, я рад, что вы не из их числа.

— Вы делаете богоугодное дело и боретесь с ведьмами и другими врагами рода человеческого.

— Я рад, что ты так считаешь, — и он склонил голову набок, внимательно меня рассматривая.

Я же медленно, по глоточку, тянул вино из кубка, пытаясь прикинуть, зачем это все. Хотя человек на такой должности, а я явно в последнее время привлек к себе много лишнего внимания.

— Ратибор, я знаю, что это ты освободил ведьму из башни, хоть у меня и нет никаких доказательств, но я уверен в этом, — заговорил он. Я чуть вином не подавился и даже закашлялся, а Конрад продолжал, словно не обратив на это внимание.

— Пойми меня правильно, возможно, ты считаешь меня чудовищем, что сжигает людей ради забавы, но это не так. Ты не смотри, что она красивая и милая с виду. Это чудовище. Не пройдет и пары лет, как ты сам потащишь ее на костер, — он прикрыл глаза на пару секунд и достал из своего одеяния деревянные чётки с крестом и начал их перебирать. А после медленно и неспешно заговорил:

— Есть одна легенда, которая рассказывает, что первой ведьмой стала целительница, которая лечила людей и была не согласна с божьим замыслом. Об этом говорится в старой рукописи из аббатств на севере.

- Я расскажу об этой легенде тебе вкратце. Эта женщина хотела большего, чтобы она могла лечить не просто травами, мазями, а силой собственного прикосновения к больному, словно святая, которой Господь даровал для этого силы. Но способностей у нее таких не было, а бог не слышал её молитв, и в один из дней она разуверилась в силах Господа нашего, обратилась к той силе, что низверг наш Господь, и заключила с ними соглашение, она продала им душу в обмен на силу. Поначалу все шло хорошо, и она лечила людей и животных прикосновением своих рук. Раны заживали на глазах. Но чем больше она пользовалась этой силой, тем быстрее было её падение в бездну.

- Целительницами не просто так становятся или рождаются. У них с детства проявляются способности к излечению живых существ, и родителям это поначалу нравится. Они считают, что к их ребёнку прикоснулась длань божья.

Но по достижении определенного возраста, как правило, это шестнадцать лет, они должны сделать выбор: либо отказаться от своего дара и остаться с людьми с возможностью иметь полноценную семью, детей, либо остаться со своей силой, но тогда они лишаются возможности иметь детей.

Я же внимательно слушал Конрада, не прерывая.

— Они могут лечить раны, в том числе смертельные, но многим хочется большего. Тогда они переступают этот порог, обращаются к темной магии, и неважно, во имя добра или зла, если ей воспользоваться, итог один, она сломает и поглотит разум.

Конрад замолк и внимательно на меня смотрел, словно взвешивая и принимая какое-то решение. Я же был поглощен его рассказом. То ли не дождавшись эффекта, то ли наоборот, он увидел то, что хотел, Конрад вновь заговорил.

— Ну да ладно, ты молод, она красива, но вот зачем тебе этот рыжий шотландец?

Я резко повернулся и посмотрел инквизитору в глаза.