– У меня что-то есть, – говорит он, повернувшись ко мне. В руках у него бутылка шампанского и кекс со свечой!

– С днем рождения! Загадывай желание скорее!

Я не верю, что это все происходит со мной, удивительный парень сидит со мной в лодке с кексом в руках и лучезарно улыбается. Я смотрю на него, а по щекам текут непрошеные слезы!

– Спасибо, – говорю я и задуваю свечу!

Он ни о чем не спрашивает, я чувствую тепло его ладони, которая мне вытирает слезы! Мне стыдно за свою слабость, но в другое время я абсолютно счастлива. Разлив по пластиковым стаканам белую с пузырьками жидкость, подает мне, я делаю глоток, она приятная на вкус, и от нее тепло в груди.

– Расскажи мне все, – говорит он.

Я делаю глоток и все рассказываю.

Мы с Наташкой идем в школьную столовую, обсуждая вчерашний день. Здесь все стерильно и аккуратно, столы и стулья расставлены друг против друга, занавески на окнах – работающие здесь люди изо всех сил пытаются создать уют. На столе стопка пустых подносов, мы берем их, встаем в длинную очередь, взяв свою порцию, мы садимся у столика у окна. Это мой любимый стол, отсюда есть обхор всего помещения, и я могу видеть, если он зайдет сюда.

Люди приходят и уходят, о чем-то разговаривают, смеются, и именно здесь я чувствую себя в безопасности.

Я осматриваюсь и вижу Димку и его пацанов за следующим столиком, как я их сразу не заметила, их взятый обед нетронут, они склонились над столом и что-то живо обсуждают. Холодок проходит по моей шее. Он поднимает свои глаза, смотрит на меня и зло улыбается.

– Обсуждают мою персону.

– Не переживай, вместе из школы пойдем, и все хорошо будет.

На душе становится неспокойно, опять нужно выстраивать план побега. Я знала, что он мне не простит вчерашнее, но я так устала бегать, что готова ему сдаться. Мы доедаем свой обед, идем на урок, следующая у нас алгебра.

С учебой у меня всегда было плохо, я мало понимала предмет и вечно носила домой двойки. Я очень старалась, но с алгеброй я на «вы», математичка – старая женщина, которая не хочет слушать, что ты ее не понимаешь, а хочет только слышать, что ты сделаешь и у тебя все хорошо, как и многие в этой жизни. Я слушаю ее вполуха, мои мысли о нем – похоже, я влюбилась. Я не знаю, что такое любовь, но это приятное чувство не отпускает меня, это тепло растекается по моему телу, когда я думаю о нем и вспоминаю нашу встречу. Мне хочется еще больше познать его и это чувство. Незаметно пролетает урок, на котором я успела нарисовать сто цветочков, а вот знания в свою голову так и не вложила. Звенит звонок, школьный день закончен. Я собираю учебники в рюкзак, и мы спускаемся вниз, не ожидая ничего плохого. Когда я выхожу в школьный двор, на улице светит ярко солнце и мне кажется, что день прекрасен и ничто не может его омрачить. Как я ошибалась! Я не сразу заметила угрозу.

Пацаны окружают меня со всех сторон, загоняя в угол. Я не вижу, где Наташка, пелена ужаса застилает мне глаза, во рту стало сухо и горько, пытаюсь посчитать, сколько их человек – пять-шесть, – но это нечестно, их слишком много, чтобы мне бороться, думаю я, смирившись со своей участью. Кто-то мне кричит: что сегодня такая спокойная, вчера была смелее? Я хочу что-то сказать, но не говорю ни слова, мне кажется: мой рот онемел и я не умею больше разговаривать, надо мною властвует паника.

Паника – ужасное чувство, ты больше не можешь владеть ни собой, ни своим телом. Я не знаю, кто схватил меня за шкирку и одарил несвежим дыханием. Я смирилась со своей участью, закрыла глаза: шум вокруг превратился в пелену, я не слышу и не чувствую, что происходит, как бы это ни было печально, я сдалась и устала. Меня кидают по кругу, как использованный мяч, но я не сопротивляюсь, меня здесь уже больше нет, я в том мире, где все хорошо и нет обид и боли.

– Вы что творите, вшестером на одну маленькую девчонку? – слышу я голос сзади, мне кажется он далеким, но я открываю глаза и понимаю, что он рядом. Я не вижу, кто мой спаситель, еще минута – и они бы перешли к действиям. Он расталкивает толпу, и я вижу путь к спасению и просто трусливо убегаю.

Мне нужно посмотреть, кто он, и я оборачиваюсь, я его не знаю, он старше нас, и ему не стоило минуты, чтобы всех разогнать. Иногда, мне кажется, жизнь переплетается нитями и людьми, которые были в твоей жизни – может, мгновение, а может, значительное время, но каждый человек что-то вложил в тебя, пусть хоть сиюминутную веру в справедливость. Я больше никогда не видела его, но запомнила на всю жизнь, как он спас маленькую беспомощную девчонку и дал ей веру в жизнь.

Я бежала домой не оглядываясь, мимо пролетали дома, многоэтажки, вековые здания, которые стоят тут вечность, нет у них ни мыслей, ни души – стоят, пока ураган или цунами не снесет их или на их территорию не придут люди и не скажут, что они больше не нужны, снеся их и построив новые. Вот бы и мне так: просто одну меня заменили на другую, но новая я была бы совсем другая – такая же, как они, эти бетонные стены, которым ничего не страшно. Внутри этих стен тепло и уютно, в каждом окне, у каждого течет своя жизнь, за которой интересно наблюдать. Миллион людей живут в этих коробках, влюбляются, ругаются, плачут, улыбаются и ищут там защиту, и я убегала от всего, одна мысль была – домой, ища там защиту и покой, оставив все плохое здесь, в этом мире, а там – мой мирок, где тепло и уютно. Паника захватила все вокруг, мне казалось, за мной бегут и вот сейчас они меня поймают, я боялась посмотреть назад, во рту стало сухо, и трудно дышать, дыхание стало сдавленным и хриплым, еще чуть – и я дома. Очень хотелось пить.

Я не смотрела, куда бегу, видела только свои кроссовки и асфальт. Путь домой я знала наизусть, неожиданно для себя я в кого-то врезалась, сердце в груди упало, подняв глаза, увидела Рыжего. Он растерянно смотрел на меня, в руках у него были книги, которые, как в замедленной съемке, падали на асфальт.

Я ранее его уже встречала, у Таньки на дне рождения. Рыжий, так я его прозвала, был красивым парнем, высокий, его волосы огненного цвета словно горели на солнце, а лицо покрывали веснушки, это так было мило.

– Привет, кто за тобой гонится, на тебе лица нет?

– Извини, – отвечаю я, переводя дыхание, поднимаю его книги и подаю ему.

Он берет книги в руки, обнимает и прижимает к себе, словно защищаясь ими. Я нарушила его реальность, мне очень неловко, что он увидел меня такой, и, сама не замечая, начинаю отряхивать свои вещи и пытаюсь ровно дышать, но в горле пересохло, и хочется пить. Я вспоминаю, что за домом есть колонка с водой, и направляюсь туда, думая, что наш разговор окончен.

– Тебя кто-то обижает? – кричит он вслед и идет за мной.

Вот привязался, думаю я, но в голове одно: хочу пить, жажда не отпускает меня. Подходя к колонке, включаю воду, она холодна – так и манит, я наклоняюсь и делаю глоток за глотком, чувствуя ее металлический запах, она течет у меня по губам, стекая дальше по лицу, но я не обращаю это внимания, думая о том, как слаб человек и что без воды и еды ему не прожить в комфорте и дня. Напившись, я поднимаю голову и вижу, что он стоит рядом.

– Что? – спрашиваю я, не понимая, почему он дальше не пошел своей дорогой.

– Тебя обижают? – повторяет он свой вопрос.

– Зачем тебе мои проблемы? – говорю я, натягивая свой рюкзак на плечи, и иду тихо к дому – когда он рядом, мне спокойней.

– Мы не даем в обиду наших.

Я удивленно смотрю на него, не понимаю, что значит слово «наших».

– Объясни, пожалуйста, о чем ты говоришь?

Во дворе есть качели, мы подходим к ним, я бросаю рюкзак рядом, усаживаюсь на них, начинаю качаться, выше и выше, будто к звездам, ветер треплет мои волосы, но я улыбаюсь и счастлива сейчас, как в детстве. Я смотрю на Рыжего, он стоит внизу и пытается что-то говорить, но ветер относит его слова, и я ничего не слышу или не хочу слышать.