— Хватит, — наконец не выдерживает секретарша. — Ты скоро от выпитого кофе лопнешь! Иди уже к ней!

— К кому? — осторожно спрашиваю я.

— К Жене, конечно. Только не сломай жизнь девчонке, ей и без тебя досталось.

— Спасибо за понимание!

Чмокаю Марию в щеку и вылетаю из кабинета. Холл пустует, секретарь избавилась от всех посетителей. Я благодарен ей за это. Спускаюсь на Женин этаж и, напевая, бегу к отделу. В большом помещении удивительно тихо, хотя обычно здесь царит суета. Оглядываюсь и нигде не вижу подругу. Шагаю к кабинету Веньки, может, она там?

Иду по проходу между отсеками, а все сотрудники делают вид, что заняты работой. Поджимаю плечами: с чего бы такое рвение? Без стука распахиваю дверь в кабинет и замираю, поражённый увиденным.

Друг Венька прижимает к груди мою Женю, да ещё и гладит ее по плечу. По всем признакам она должна уже лежать в обмороке или задыхаться, но только всхлипывает и больше ничего.

— Как это понимать? — не выдерживаю я.

— А, ты здесь, — спокойно говорит Венька. — Вовремя пришел.

Я вижу, что друг нисколько не смущается, словно ситуация рядовая. Женя стоит спиной ко мне, не поворачивается.

— Руки убери! Иначе… — сжимаю кулаки, а в груди бушует ураган.

— Не истери! Сядь там!

Венька кивает на диван и берет девушку за плечи.

— Что здесь происходит? — рявкаю уже во всю мощь своих легких.

Женя вздрагивает, отшатывается, и наконец я вижу ее лицо и теряюсь: красные глаза отекли, а на щеках дорожки слез, подбородок дрожит от сдерживаемых рыданий.

— Ну, что ты раскричался? — Венька протягивает девушке бумажный платок. — Шумный какой!

Я быстро подхожу к нему, выдергиваю салфетку из его пальцев и осторожно промокаю щеки Жени. Она смущенно отворачивает лицо, сопротивляется.

— Что здесь происходит? — отчётливо переспрашиваю я, нет настроения притворяться равнодушным. Ураган в груди успокоился, сменился раскаянием за ненужные крики.

— Тимур, прости, — Женя отводит глаза, и теперь я отчётливо вижу, что она сильно и много плакала. — Твои цветы…

— Что с цветами?

— Какая-то завистливая стерва разрезала букет на мелкие кусочки и осыпала ими стол Жени, — помогает ей Вениамин.

— Когда? — спрашиваю, а сам чувствую несказанное облегчение.

— Мы вернулись после обеда, ходили в соседнее кафе, чтобы отметить успех ролика, и увидели это безобразие.

— Ты выяснил, кто напакостил?

— Нет. Все молчат, как партизаны. А главное, мы были вместе. В отделе никто не остался.

Я обнимаю Женю и заглядываю в ее глаза, потом провожу по щеке кончиками пальцев. На большую нежность не решаюсь, но девушка вдруг тянется за моей рукой. В груди становится тепло. Уже смелее обнимаю Женю и крепко прижимаю к себе.

— Ну, успокойся. Великое дело, цветы! Хочешь, я тебе каждый день буду присылать по букету?

— Не надо, это дорого, — тихо говорит она, но не отстраняется.

Робкая улыбка пробегает по губам, на щеках тут же появляются ямочки. И ситуация вмиг меняется. Мы с Вениамином переглядываемся и выдыхаем: кризис миновал.

— Да плевать! — хмыкаю я. — Для меня это — копейки, а вот выяснить, кто у нас такой шустрый в компании, надо. Вень, возводи заму по хозслужбе. Пусть вечером, когда все уйдут, установит камеру.

— Обязательно, — друг поднимает руку на прощание.

Вывожу Женю в помещение отдела. Хочется построить сотрудников по стойке смирно и устроить разнос, но сдерживаюсь.

— Иди за вещами, — прошу Женю. — Жди меня у лифта, я сейчас.

Возвращаюсь в кабинет Веньки.

— Ты чего? — он удивленно смотрит на меня. — Я уже позвонил завхозу.

— Вень, ты мне друг?

— Ну. И что дальше?

— Ещё раз прикоснешься к моей девушке, убью!

— Тим, ты спятил? — у Веньки челюсть отвисает от моего заявления.

— Ты меня услышал!

— Точно спятил? — крутит друг пальцем у виска. — Я же просто ее успокаивал.

— Вот и держи свои руки при себе! Иначе…

— Иди уже, влюблённый придурок!

Венька качает головой, но мне важно было обозначить свою территорию, чтобы никто не смел нарушать границы. Я знаю, что корректное отношение к Жене теперь гарантировано на сто процентов.

Мы выходим из лифта уже как влюблённая парочка. Она доверчиво вкладывает свою ладонь мне в руку, немного краснеет под косыми взглядами, но идёт рядом.

— Девочки, до завтра, — машу рукой дежурным на ресепшн.

Они провожают нас взглядами, но не отвечают.

— Кажется, у сотрудников шок, — говорит в машине Женя. — А что они о нас подумают, когда мы расстанемся?

— Ты уже хочешь сбежать?

Беру ее пальцы и сжимаю.

— Н-нет, но это же спектакль, — мнётся она.

— Ты считаешь это представлением на публику? — поднимаю наши сцепленные в замок руки. — Но сейчас нас никто не видит.

— Ой, прости, — смеётся она и выдёргивает пальцы. — Я что-то заигралась.

— А я не играю вовсе…

Ситуация с цветами выбивает меня из праздничной колеи до конца дня.

Отличное настроение мы с командой закрепили хорошим обедом. Много смеялись, радовались, что не только боссу, но и партнерам ролик пришёлся по душе, что сразу удалось заключить контракт на показ рекламы с несколькими телеканалами и ведущими журналами.

Возвращение в офис стирает на нет все счастливые моменты этого дня.

Розы, которые я вытащила из коробки и поставила на стол в высокой вазе, усыпали сейчас клавиатуру, документы и пол моего отсека. Пострадало и стекло. Кто-то не поленился и на мелкие осколки раскрошил сосуд. Они хрустели под ногами и не давали подойти к месту побоища.

А ещё дорожка из листьев и лепестков тянулась до туалета и исчезала за дверью.

Я стою, не понимая причину такой ненависти и злобы. Первая мысль — это дело рук Светланы и ее дружка. Но длинноногая красавица, замечая мой взгляд, сразу мотает головой.

— Это не я! Правда, Русик? — она оглядывается на друга, тот важно кивает. — Я вообще напротив тебя, Жень, сидела, даже в чашку плюнуть не могла, все бы заметили.

— Точно, точно! Мы были на обеде.

Я действительно припоминаю, что длинноногая красавица не обращала на меня внимания, зато вовсю заигрывала с Вениамином, который сидел рядом с ней.

Меня кто-то дергает за локоть. Оборачиваюсь.

— Женя, там… в туалете… Тебе надо посмотреть…

Дружно бросаемся к сортиру. На зеркале крупными буквами написано: «Убирайся, больная сучка, в ту нору, откуда вылезла!»

Вениамин трёт пальцем краску

— Губная помада. Девушки, мне неприятно это говорить, но придётся проверить ваши сумки.

Ситуация раскручивается со скоростью света, но вытряхивать сумки никому не приходится: уборщица обнаруживает использованный пенал губной помады в урне. Круг замыкается.

Я жду, пока освободят мой стол от останков букета и прислушиваюсь к себе. Удивительно, но ни паники, ни злости не испытываю. Только тихую грусть из-за того, что испортили красивые цветы, которые ни в чем не виноваты. До конца дня пытаюсь заниматься работой и все думаю, думаю, думаю…

Так ничего и не решив для себя, звоню Лине.

— Привет, красотка! — сразу кричит подружка. — Я в салоне, ложусь на массаж лица. Говори, что хотела, потом не смогу ответить.

— Просто поболтать…

— Для простой болтовни у тебя голос грустный. Какая зараза достаёт мою любимую подружку. Рассказывай, массаж подождёт.

Начинаю говорить медленно, но постепенно ускоряюсь, и к концу выплевываю слова, как автомат пули. Неожиданно комок подступает к горлу, и слёзы наворачиваются на глаза, так обидно становится за себя и свою никчемную жизнь. Только-только среди туч появился просвет и выглянуло солнце, как снова все изменилось.

— Так, не реви! Серова, слышишь мой приказ? Не реви! Я приеду и разберусь с этой компашкой, если твой босс сам беззубый.

— Линка, не смей. Тимур ничего не знает ещё.

— Расскажи! Сколько можно быть техой-тетехой? Иногда полезно становиться сукой!