Война этого в длинном кожаном хоуберке со множеством проклёпанных металлических пластин, да пробующем остроту своей секиры большим пальцем. Любили и уважали в хирде, а к словам прислушивались, причем даже отец Сольвейг Хорт ещё при жизни своей не раз, ходивший с ним в налёты на западные берега, не гнушался совета Фридмунда, справного воя и отличного кормщика. Поползли толки, благо поднятая рука предводительницы оборвала начинающий возрастать ком подозрений и готовящихся вырваться хульных слов.

– Чего раскудахтались, будто куры нового петуха углядевшие. Я чай вам не девочка сома разберусь невместно лезть, не поняв, что стряслось, есть общий враг Игван, Секонунги к коим в гости идти вознамерились, неча грызню меж своих устраивать.

Слова ветерана камнем упали на сердце манбьёрна опять, то же самое, всюду и везде. Агвид глянул сквозь ряды на одного ульфхендара Торольва, причину нынешнего волнения. Вечно серо-шкурым не иметься, будто свербит в их пёсьем заду. Но он не собирался упускать такую возможность для братства Скади. И портить отношения с фьордфьелькцам лишаясь новых угодий. Тем более по прихоти одного волка жаждущего подняться среди прочих.

– Торольв иди и скажи кюне всё что думаешь. – на выкрик Агвида из кучки берсерков вышел хорошо сложенный парень чье, словно плетённое канатами мышц и жил тело, едва покрытое серого волчьего меха шкурой, пестрило витиеватыми татуировки.

– Я Торольв и по закону нашего братства и Асиньи собираюсь вызвать тебя на бой за главенство в стае. – под негодующее шипение лёствёртцев берсерк откинул назад капюшон волчью морду знак ульфхендара. Открывая худоё посечённое лицо и длинные соломенного цвета волосы на ровно наполовину выбритой голове. – Но кто же в походе будет чинить препятствия общему делу. Вот справим налёт на Эгировы ребра тогда и усластим взор Скади славной грызнёй. – его взор был тверд в уверенности своей победы но и законы чести парень чтил, а это всегда достойно для человека будь он другом или врагом. Решила про себя Сольвейг.

– Я приму твой вызов хоть на когтях хоть на клинках едва воротимся пусть даже и, не принимая обед вашего братства.

– Ты приняла его, когда давала клятву великой Асиньи. – гневно бросил удаляющийся ульфхендар через плечо. – Будь ныне любезна, уважать наши законы, традиции и обряды.

– А ты пёс смерь свой тон, пока не содрала шкуру.

Кровавая кройщица в очередной раз чуть поддалась зависти. Пред ней, будь она хоть трижды кюной! Так толчея ни в раз не расступиться. Как раздался в стороны отряд, запруживающий сослужившее приютом от непогоды ущелье, пропуская вестницу скорби верхом на своём чёрном волке с белым узором на боку. На жрице Хель была чёрной дубленой кожи кираса под меховой накидкой и кожаные штаны. Посреди груди наискось бежал ремень со множеством метательных кинжалов, служивший попутно ножнами дивного клинка когтистой гарды что выглядывал из-за правого плеча.

– Я вот тоже решила развеяться да поддержать твоё начинание сильномогучая кюна. Пустишь в отряд свой? – все видели как судорожно взглотнул ульфхендар Торольв, под взором помощницы смерти и как выдохнул, едва она перевела белёсые свои очи на кюну.

Вот только одной ли Сольвейг показалось тем мигом, что это была не просьба, а скорее приказ, ведали одни лишь Асы. Но как не странно присутствие вестницы скорби многократно укрепило веру кюны в успех затеваемого дела.

Лучший запас на дорогу для странника.

Смысла запас и ума.

Всюду дороже он всяких сокровищ.

И надёжно поддержит в беде.

Какая же вонь! Невольно морщила нос Вивека всецело соглашаясь с возмущённо фыркающим конём, низкорослой, но крепкой северной пароды. Ярл Твайтфьёлька неспешно ехала средь ущелья Хородрин, теряясь в догадках, чем вызван отвратно бьющий по ноздрям смог.

Чуть грубоватое местами посеченное на зависть любому хирдману волевое лицо Вивеки, как и пристало вождю было гордо приподнято высясь точённым подбородком. Светлые едва тронутые сединой волосы, хитро переплетенные на манер гребня десятками кос ниспадали на спину. На дорогой соболиных шкурок плащ, схваченный замысловатыми золотыми фибулами в марку весом каждая. Плащ покрывал дубленую кожу кирасы, а широкий пояс множества ремней был сдобрен, парой петлей в коих чуть непоседливо болтались парочка малых боевых топоров.

Хоть правительницу лесной округи, именно так величали Твайтфьельк, и окружало около трёх десятков конных хирдманов отборных хольдов ражих заправских рубак лучших из её дружины снаряженных, будто в сечу, а не на посольство. Все как один с мечами и щитами, выкрашенными в чёрно синие цвета ярловства, в чешуе ламеляров с заброшенными за спины луками, при длинных окованных копьях, притороченных к седлам. Но сама Вивека всегда была на стороже и готова к любым выходкам норн, не их, ли замыслом награжденная от рождения именем звучащим не иначе как война. Позади растянувшейся узостью ущелья конной процессии пересекающей единственный наземный путь в Фьёрдфьёльк запряженная тройкой лошадей скрипела полозьями о тут и там торчащие из-под снега валуны большая санная упряжь с богатыми дарами новому союзнику.

Много зим Вивека хотела заключить этот союз, вынашивая планы объединения с могучим соседним ярловством, да не находилось случая. Лёствёрту огороженному от прочих стеною Саркнара и мощью Хирда с малых усов ратившего по фьордам частых морских находчиков. Не нужны были союзники, он сам был силой способной надломать хребет многим. В отличие от её ярловства со всех сторон окруженного завистливыми соседушками коим плюнь да долетит до вожделенной новой землицы. Спасали извечная грызня ярлов меж собой все глядевших как бы другому больше не перепало. Да Торст под боком, мало кто наберется храбрости, влезь отрытой войною, в леса над коими простёрла длань Асинья Скади, чей волею резвятся берсерки в своём кровавом логове у самых предгорий.

Да, вот уже как двадцать зим минуло с той поры, когда будучи еще совсем молодой Вивека закрепила за собой право на власть, взяв её силой. Да, она не чураясь крови держала свои угодья в ежовых рукавицах нерушимых законов взятых от мудрости щуров, оберегая себя и своих людей от нападок прочих. Но её позиции были слабы, все видели в ней женщину, славную достойную, кто оспорит даже грозную, но женщину. И потому не проходило ни одной зимы дабы не появлялись сваты или того лучше дальние родичи её первого и последнего муженька. Много кто хотел потереться задом о твайтфьёлькское высокое ярловское кресло. Всех отваживала, когда добром когда кровью.

Но северные земли суровы, как и ветра, несущиеся с Ньёрда вотчины окружившей неугомонные острова, прибежище некогда бежавшего народа, одному не устоять. Маленькая сосенка хоть и выросшая на прибрежных камнях своей волею, не устоит одна, только прочие деревья, сплетаясь меж собой корнями, смогут удержать её. И прошлый Тинг, не далее трёх лун назад. В очередной раз это доказал. Хоть и величалась она Ярлом, но её слов не слышали, как и не смотрели в её сторону прочие властители. Будущий конунг Скёльд и тот побрезговал советом женщины, предложившей на нападки Игвана конунга, ударить первыми всеми силами покуда не запылало их конунгство да округи. За его глупость дорого расплатился Фьордфьёльк, большой кровью расплатился.

Но Асы, меж которых добрая половина женщин не смотрит предвзято, как сейчас думала хозяйка Твайтфьёлька. Именно волею богов она, следуя наитию, подошла тогда к ярлу Руагору, предложив свою помощь фьордфьёльку в случае войны. Редко очень редко она уважала кого, обособливо прочих ярлов, но Руагор оказался достоин такой чести в её глазах. Старый вождь принял её предложение, плюя на прочих предрассудки. Мудр оказался старый ветеран, один из самых влиятельных в конунгстве даже не побрезговав, уважил поклоном на глазах у всех, еще прежде клятвы над очагом под взорами предков, закрепляя союз, которого она так долго и страстно желала.