Сгинет богатство, умрут твои родичи.

Сам ты умрёшь в свой черёд.

Только одно будет жить бесконечно.

Память о славных делах.

– Я те ща броду выдеру, легче чтоб трольи стыды нюхать было, не щекотать чтоб. – рвала горло Сольвейг, пытаясь догнать гнома Фиральдера, знай себе улепетывающего, от рыжеволосой воительницы огибая большой прямоугольный стол в одной из дальних клетей ярлова дома. – Стой, говорю мелкий долгобород, хуже будет.

Маленькие, но крепкие ножки цверга двигались на зависть любому зайцу ещё бы, бороду, то свою он дюже любил вот и, пыхтя под весом тяжелой двойного плетения кольчуги давил, на пятки выжидая, когда схлынет пламенеющий гнев кюны.

Зайдя по привычке в одну из хозяйственных клетей дабы в очередной раз наверно в тысячный оглядеть своё творение, макет стены, что вскоре огородит городище от берега, Хортдоттир переполнилась истовой яростью, спугнув звериным рёвом немногочисленных слуг мигом убравшихся подальше от вернувшейся со стройки хозяйки.

Сольвейг по праву гордилась этим макетом, сотни раз на все лады переделывала она его, поминая штурмы стен в набегах за океан. Что-что, а огораживаться там умели. Многой кровью платили северяне беря на щит очередное укрепление не откупившегося ярла, по их нему лорда, решившего боем испытать свою удачу, но и затапливали кровью и криками не сдавшиеся городки да крепости едва те поддавались яростному штурму, приумножая жестокостью и без того дикую славу своего неуёмного племени.

Не единожды доводилось кровавой кройщице оглушенной криками боли да боевыми кличами, под ливнем стрел карабкаться по лестницам. Сжав зубы в ожидании потока, горячего ровно реки Муспельхейма масла готового обрушиться на рыжую голову северной находчицы. Много зарубок на девичьем теле оставили защитники тех высоких усеянных бойницами стен.

А когда ярл Руагор отец её названный поручил её заботам новые укрепления, Хортдоттир взялась за дело, со всей серьёзностью. Ставя себя на место будущих врагов, долго измасливала она их, передовая умелыми руками трэла резчика в меньшем виде покуда не показала почившим отцам. Хорт и Руагор сказали тогда, ошарашено глянув на маленькую копию будущей стены, пытаясь сдержать до нельзя довольные улыбки. Что, мол, зря она так расстаралась старый наружный частокол теперь, мол, сам развалиться, прогнив от завести, его ведь тоже придется менять. Чем несказанно порадовали её сердце.

А сегодня, в очередной раз, заскочив свериться с макетом не отерев даже заляпанные оттаявшей грязью руки, что предстало её глазам? Гадкий гном! Бессердечно порушивший её творение можно сказать детище. Нагло разбросав по столу башни и стены цверг, развернув какую-то ленточку, растягивал её по столу, шепча что-то под здоровенный свой нос сокрушенно качая головой. Благо низкорослый бородач цверг вовремя успел поднять голову, тряхнув длинной седой бородой и углядеть перекошенный лик новой кюны. Маленькие, глубоко посаженные глазки пару раз моргнули, а потом словно вёльва углядев своё не недалекое, но тёмное будущее Фиральдер припустил бегом, чудом убрав с пути направляемого пинком сапога, лучшие свои половинки. Не уберегла бы седалище длинная кольчуга до середины бедра, эва как стол подскочил.

– Зачем сломал? Ётун тебя огуляй. – поцедила тяжело дышащая Сольвейг, уперев руки о стол напротив гнома. Дивясь про себя тому, что не смогла догнать низкоросло крепыша.

– Ерунда это всё, баловство, а не укрепления, плюнешь да пробьешь под хохот недругов. Строить дак строить. – ответил гном тут-же вынужденный пригнуться сберегая голову от метко пущенного полена имитирующего одну из башен.

– Много ты знаешь, можно подумать штурмовал когда, сидя под горами.– уже более спокойно отозвалась Хортдоттир, явно заинтригованная словами Фиральдера но все же взяв очередной снаряд.

– Да по боле твоего, чай три века живу. – гордо выпятил сокрытую бородой грудь цверг. – Убери деревяшку, покажу как надо, убери говорю. – опасливо поглядывая на кюну он подошёл к ней подбирая разбросанные части макета.

– Смотри вот. – указал Фиральдер на стол заново выставляя миниатюрные у крепления. – Башен надобно четыре, а не две. По обе стороны фьорда, где у тебя лишь стена намечена была, сильно уязвимо будет. Пару крючьев да пятьдесят крепких хирдманов с канатами и вырвут толком не закреплённый в скалу частокол. Ещё про обе стороны врат, как и было, но на равных расстояниях от крайних к вратам, так сыпь стрелами свободно. Убоя на всей линии штурма хватит. В толк не возьму за кой вам земляной вал за рвом. В нем, и основа частокола сгниёт, морённые не марённые брёвна без разницы надо каменную основу делать чуть скошенную ощетинившуюся коваными кольями, и из камня башни да врата складывать вот привязались к дереву гнет да горит одна морока. Ладно, в длину частокол наставить, но основные укрепления надежней камня не найти.

– Мне нужна стена не позднее лета, а не к старости, когда беззубым ртом краюхи рассасывать стану. – всё ещё негодуя, нашла себе отдушину кровавая кройщица, смерив гнома очередным пристальным взорам.

– Ну, дак и будет к началу лета, что наружная к Саркнару развернутая, что береговая стена. Такие отгрохаем, любая вражина портки обмарает. – уверенно заявил ном. – С десяток каменотёсов я обеспечу, созову братьев из-под корней гор. Сложим чуть вдали от городища, пару печей, известь жечь, не провонять, чтоб честной люд, дюже сильно коптят окаянные. С тебя зола да глина и с десяток крепких саней пока снег не сошел, а основного материала камня тобишь вся округа усыпана ну и конечно люди.

– А не брешешь борода? уж больно ладно кладешь. – все ещё сомневаясь прищурила и без того сдавленный страшным шрамом левый глаз Хортдоттир. Но выражение лица новоявленной правительницы Лёствёрта краше любых слов говорило о её крайней заинтересованности. Ещё бы! коль воплотит гном свою задумку в жизнь, то городище будет ославлено не только легендарным залом щитов но и первым на памяти северян каменным валом с непреступными башнями на зависть прочих ярлов да чего там ярлов, конунгов.

– Да обрушиться на меня каменный свод, если лгу. Моё слово твёрдо ровно сталь твоих клинков. – указал он на отяжелявшие её пояс ножны с обеих сторон бёдер. – Поди, хоть у вестницы скорби спроси коли моего слова недостаточно. – обидчиво засопел цверг. – Та и вовсе никогда не пачкает рта ложью, будут тебе и каменный вал основа частокола и каменные башни с вратами, сома не заметишь, как вырастут.

При упоминании жрицы, Сольвейг чуть дёрнула головой. Уже давно, почитай две семьдницы минувшие с похорон ярла она собиралась поговорить с овеянной почтительным ужасом служительницей Хель, да не находила времени. Много очень много вопросов терзали её душу, но дела ярловства накрепко прижали к высокому резному креслу правительницы. Берсерки явившиеся из Торста, земельные пересуды бондов да вольноотпущенников. Уроки пляски клинков, что ежедневно проводила она на ристалище, вколачивая ратную науку в моложавые головы как наставница, перенявшая этот титул от отца.

Опять же стройка новой стены, будь она не ладна съедавшая львиную долю времени. Нескончаемый вал вопросов о грядущей мести и подготовке к ней, морские кони коих осталось всего ничего, не шутка ли две ладьи стали поминальными, а с оставшимися двумя снеками да двумя драккарами много не навоюешь, на конунга идти вознамерились! А где их брать? хоть голову о косяк разбей, она не знала, да и мастер кораблестроитель полёг от морового поветрия зимы с четыре назад, а большая часть его учеников была горазда только лодки однодеревки тесать, а не боевые ладьи. Была, конечно, надежда на соседние ярловства, но позориться и слать гонцов с просьбами к их мастерам пока не дошли руки.

Пару мгновении в задумчивости, повыбивав пальцами дробь по подбородку, Сольвейг снова склонилась над столом, заново оглядывая стены. – Ещё раз сказывай. – повелела она гному представляя чумазые и прокопченные дымом греющих землю кострищ лица нескольких сотен работников едва она скажет о изменении плана стройки.