Ныне всё пространство чуть поодаль корабельных сараев – домов лишенных вольного простора морских коней, грозных драккаров да молниеносных снекк, превратилось в грандиозную стройку, расчертившую надвое прибрежную полосу городища. Сотнями жилистых рук северян-Фьордфьелькцев кипела котлом работа. Уже вовсю готовились бревна, для будущих частокола, врат и башен. Нехотя рубились да шкурились, притащенные волоком хвойные исполины, обыватели прибрежных лесов. Средь оттаянной негаснущими кострами земли вырылся солидных размеров ров, в чьё дно уже сейчас вбивали да острили колья, а высокие кучи так нехотя поддавшейся земли послужат основой высокого вала над коим и возведут вскоре стену. На общее дело налегли, как говориться всем миром, кюна даже выделила былое подворье Олавссанов расположенное неподалёку под столовую, да отрядила туда слуг, дабы готовили на бешеную прорву ртов с ярловых запасов.

– Как ров расширять и уже засыпанный вал срывать? Зачем кюна? На завтра уже собирались коней в жертву приносить да первые венцы врат да башен класть.– ошарашено потянул с головы отороченную мехом шапку Свен Греймундссан. Бегая глазами с Сольвейг сменившей свою рабочую одежонку на привычную броню, стоящую поверх одного из бревенчатых штабелей. На цверга Фиральдера коротенькими шажочками, знай себе топающего от дальней стены фьорда, вслух считая расстояние меж стен залива.

Высокого и ладно сложенного Свена, чуть косившего левым голубым глазом, знатного мастера, рубщика да резчика чуявшего дух дерева, из-под чьего топора вышел не один дом, ныне согревающим соседские семьи. Дружно поддержали прочие работники-лёствёртцы побросавшие лопаты, скобели, топоры да заступы, откликнувшись на зычный освист своей молодой правительницы.

Вот веть борода плешивая нет бы со мной стоял да отчитывался, мельком подумала Хортдоттир, глядя как, едва прозвучал вопрос древесных дел мастера, гном обернувшись, затопал в обратную сторону, не иначе сбился.

– Я решила изменить стену, крепче будет да надёжней. – кровавой кройщице стало как-то не по себе от столь пристальных взоров порядком подуставших за полторы семьдницы трудов нескольких сот работников.

– Эт как это лучше и крепче? – Снова подал голос Греймундссан нервно теребя чёрную броду.

Придется сызнова хмель выставлять, обречённо подумала Хортдоттир, подчитывая запасы зерна да медовых сот благо минувшее лето добрым на урожай было. Много хмеля решила она, и чуть прикрыв глаза, ответила. – Вал, как и башни да врата из камня ложить будем.

В воцарившемся молчании, охватившем нестройные ряды переглядывающихся меж собой работников тихо, но до боли отчётливо прозвучало. – Пиво в ярловских чанах видать забродило! Я как-то, раз тоже такова хлебнул, всякое потом виделось.

– Ученики ждут на ристалище! все вопросы к почтенному Фиральдеру, все вверяю мудрости посла цвергов отныне он за стройку главный. – бросила кюна, решив умыть поскорее руки пока не оклемались от новости, поспешно слезая с бревенчатого штабеля. Не без радостного злорадства отметив, как вытянулось лицо посла подгорного народа, к коему обернулись сотни горячих на поспешную расправу северян.

Глубоко вздохнув, Фиральдер важно оправил свой драгоценный пояс, за который была заправлена длинная борода, едва его окружили жаждущие ответов строители. Но к истовому удивлению говорящего с духами как ещё величали гнома соотечественники, северяне не начали гневно лается да бунтовать переигранному ходу стройки а засыпали его вопросами вперёд остальных влез, конечно же Свен.

– Так ведь не складывали до сель ничего подобного разве что очаги да невысокие основы стен а тут башни да врата. – глаза мастера словно светились жаждой обретения новых знаний, открывая душу всегда готовую к чему-то новому.

Многими зодчими премудростями обладал Греймундссан, как и его род ведь Асы мудростью своей одаривали каждого по-разному. Кому волею Тюра лучше выходило кромсать чужую плоть голодною сталью, кому не иначе милостью Эйр да Фрейи добрых богинь, эту плоть лечить да заговаривать. Кому сеять поля, кому наставлением Скади охотиться, читая следы хитрого зверя. Или добродушием Ньерда славливать китов вооружившись гарпунами да крючьями. А ему, как и щурам выпало волею норн, покровительство Тора старшего над ремесленниками да кузнецами и он с любовью его принимал. Род его был славен и древен, говаривали, что именно его щуры, прибывшие на Хальконир во времена исхода, заложили первые венцы зала щитов да вытесал грозные лики Асов, по сей день взирающие на своих излюбленных детей на славище. Не посрамил честь предков и сам Свен люто любивший создавать, а не рушить, редкая черта для овеянных кровавой славой северян.

А Фиральдер услыхав первые вопросы мастера, мол, как скреплять камни меж собой будем? На глину как очаги и стены домов не выйдет. Да как стёсывать? не все ж обычным ложить, коряво выйдет. Проникся к этому лёствёртцу одному из главных на стройке привязанностью, равно как и к кузнецу Бруни тоже много перенявшему от цверга.

– Волею кюны! – осадил цверг окруживших лёствёртцев поднятыми руками призвав к тишине. – Как с землёй закончим, добре бороды мёдом смочим, дожидаясь покуда не явятся мои братья. Призову я с десяток каменотёсов из-под коней гор, они всё вам покажут да разъяснят! За дело други, раньше возьмёмся, раньше закончим а, увидав нашу работу, ещё ваши праправнуки будут щёки гордостью раздувать.

– Свеном зовут тебя? не ошибся? – подозвал гном приглянувшегося мастера, едва ватага строителей, выслушав его наказы, вновь рьяно взялась за инструмент.

– Нет, не ошибся, так батюшка нарёк. – Подошёл высокий лёствёртец с интересом оглядывая едва достигающего ростом до его пояса гнома неведомо, сколько тайн хранящего в своей голове. Уже ставшего легендой средь всего ярловства, принёсшего славу и богатство мастеру кузнецу, да взять хоть те-же три десятка легких но твердых равно клинки кованных за исключением самих черенков лопат, ставших камнем преткновения средь работников. Дюже сподручно было работать оными, выданными на стройку Бруни, дело чуть до драк не доходило, а заказов опосля пробы кузнецу и вовсе сверх головы поступило.

– Скажи-ка, а не ты складывал горн плавильный на его подворье?

– Я хотел чуть иначе, но тот словно рогом уперся, как пращуры завещали. – Чуть в сердцах сплюнул Свен.

– Ну, пошли до кузнеца дело у меня к тебе есть, печи жечь известь надобно соорудить. – И видя неподдельный интерес и уже собравшийся прозвучать вопрос, махнул мастеру рукой, пошли, мол, там всё скажу.

Сам заварил пусть сам и расхлебывает, не без радости думала кровавая кройщица с чьих плеч волею гнома, отпала добрая часть тяготевших кюну забот, развязывая руки в других делах. И потому сворачивая за угол ближайшего дома, чуть не столкнулась лбами с Агвидом, утайкой поглядывающим за произошедшей на стройке переменной.

– Каменные значит? Не слабо вы замахнулись пупы то не надорвёте? – добродушно бросил ражий здоровяк Агвид, чьё расписанное узорами татуировок могучее тело покрывала накидка из медвежьей шкуры. С мордой бурого хозяина леса нависшей над ширококостным лицом с небесно голубыми глазами, переломанным носом и длинной проплетённой бородой устилавшей обнажённую бочкообразную грудь. Помнимо накидки на берсерке были лишь подпоясанные ремнём штаны да высокие меховые сапоги на обвязках и ещё торчащий из-под путаницы бороды оберег в виде нанизанного на кожаный шнурок оттиска звериной лапы со множеством клыков да когтей. Ровно такой же только без прочих добавок был и у Сольвейг, но воительница упрямо отказывалась его одевать, предпочитая торов молот, брезгуя символом братства Скади аки проклятьем, очернившим её вольный дух,

– Не надорвем, небось, не с таким справлялись, цверг своё дело знает. – твёрдо молвила кюна пытаясь придать голосу, уверенность коей сама не испытывала. В чем-чем, а в оценке этой задачи берсерк разделил её волнения. Слишком уж мягко со слов гнома всё выходило, но Ассы рассудят, да и случись чего, на цверга меньше осерчают, нежели на нее, но мыслями прочно владела шальная мысль, рисующая в голове величавую картину каменных укреплений. Ай да выйдет, все соседние ярловства мордами в грязь окунём.