– Прошу любить и жаловать… – это последнее, что я помню, перед тем, как судорожно хватать ртом воздух и пытаться взять свое самообладание под контроль.

Мое тело до сих пор помнит «его» головокружительные прикосновения. Они, словно клеймили меня, пленили своей первобытной жаждой. Никто прежде не заставлял меня терять над собой контроль, каждой клеточкой своего естества желая снова оказаться за гранью дозволенного между нами.

– Ева… Игоревна? С вами все хорошо? – интересуется мой «ментор».

– Спасибо, что представили. Дальше я сама справлюсь.

Принудительно разорвав зрительный контакт с «сопляком», возвращаюсь в реальный мир. Где я – преподаватель. Он – студент. Мой студент. И никаких полумер для нас не существует.

Для нас всегда будет «суровое настоящее», сотканное из одних запретов.

Давид всматривается в моё бледное лицо, именно таким я его себе представляю в этот момент, словно хочет понять, что могло случиться. На мгновение мне кажется, что он немного забеспокоился обо мне, но «вернув» снова свою маску невозмутимости, покидает аудиторию.

Мне становится непривычно обидно за его «такое» поведение. Я не могу понять, чем заслужила такое отношение к себе в первый рабочий день. Мог же просто «отказать» ректору. И не трепать мне нервы, предположительно, зная, через, что я прошла. Пусть не надеется на беседы в нерабочее время. Задушевными, вряд ли они теперь будут.

Пальцы немного подрагивают, когда я беру в свои руки журнал группы. Нужно провести перекличку студентов.

Я даже не знаю, как зовут моего «незнакомца из клуба». Может… Снова взглянув на него из полуопущенных своих ресниц, понимаю, что я не ошиблась. Это он. Уж слишком я увлеклась в клубе разглядыванием его лица. Ошибки быть не может.

Первыми в алфавитном порядке были фамилии девушек, но, когда я добралась до парней, то каждый раз мое сердце пропускало удар, вслушиваясь в тембр голоса.

– Макаров Кирилл, – я не поднимала головы, чтобы не сбиться и правильно произносить инициалы, но тут повисает тишина, – Макаров… – отрываю свой взгляд от журнала.

– Я здесь, – мои глаза плавно перемещается от студента к студенту, пока не добирается до источника этого до боли знакомого голоса.

Как бы я не хотела этого признавать – его голос, как патока, которая обволакивает мою телесную оболочку, заставляя прочувствовать не только стыд за наше общее положение, которое возникло в тот миг, как я переступила порог этой аудитории, где мы находимся в каждой своей роли, но и незаполненную пустоту внутри меня. Будто между нами осталась недосказанность. Незавершенность того, что каждый желал получить друг от друга.

– Хорошо, – утвердительно кивнув, возвращаю все свое внимание обратно. В журнал, где еще остались имена студентов, которых нужно ещё отметить.

Всю лекцию я старательно избегала смотреть в его сторону. Благо он сидел не на первых рядах, и я могла хоть немного почувствовать себя защищенной. Но это же самообман. Я ощущала на себе взгляд этого мальчишки. И каждый раз ловила себя на мысли, что мне это нравится и одновременно злит.

– Ева Игоревна, спасибо вам за лекцию. Будем рады видеть вас снова, – раздаются возгласы студентов.

– Спасибо. Обещать не буду, – слегка улыбнувшись, провожаю взглядом последних «слушателей лекции», что выходят из аудитории.

Запрокинув голову, чувствую некое облегчение. Интересно сколько ещё таких лекций мне предстоит провести в этой группе? Если поинтересуюсь у Давида, то он может и не на шутку заинтересоваться этим вопросом. Чего стоит мое отрешенное состояние, когда я смотрела на «него».

– Эй, ты как? – открыв дверь, Давид сверлит меня стеклянным взглядом.

– А как же пресловутая «субординация»? Или это касается только меня? – прикрыв глаза, делаю шумных выдох.

– Как прошло боевое крещение? – все тем же нейтральным тоном интересуется он.

– Все хорошо. Было немного страшновато возвращаться к работе… кажется, я справилась, – слегка пожимаю плечами.

Давид подходит ко мне неспешной походкой, плавно приближаясь к моему столу. Его фигура сильно изменилась за прошедшие года. От былого мальчишки ничего не осталось. Передо мной чужой мужчина, которого я когда-то любила. И эти чувства, больше всего напоминали братскую любовь.

Наклонившись, он нависает надо мной, доминируя. Снова всматривается в мое лицо, изучает его, царапает взглядом мои слегка приоткрытые губы.

– Ну почему ты не осталась в нашем родном городе… – не отрывая взгляда, касается костяшками пальцев моего лица.

В его интонации не звучит вопрос, там констатация факта. Он сожалеет о том, что согласился со мной работать? И дня не прошло, как он нарушил все собственные правила общения друг с другом.

– Давид… – говорю на выдохе.

Мы оба вздрагивает из-за резкого шума. Кто-то открыл дверь и решил резко захлопнуть, чтобы «привлечь» к себе внимание.

– У тебя ещё одна пара. После иди домой, – распрямившись, направляется к той самой двери, которая ввергла меня в транс своим хлопком.

– Это похоже на ненависть… я права?

– Я ненавидел тебя первые два года, потом отпустило, – роняет сухо, так и не оглянувшись назад.

Он бы непременно увидел слезы в моих глазах. Никто не виноват, что в свое время я выбрала не его.

Утро выходного дня начинается с телефонного звонка от мамы. Беру трубку, потому что, так надо. Она мой родной человек. Даже, если сделала больно своими словами, когда нужна была поддержка.

– Дочь, привет! Как твои дела? – мамин голос сочится теплом и радостью.

– Привет, мам. Все хорошо. Вчера был первый рабочий день, – закусываю нижнюю губу и пинаю ногой невидимые пылинки.

– Так… ничего не хочешь мне рассказать? Странные нотки есть в твоём голосе, – если бы моя мама знала причину этих самых ноток. Ох, боюсь даже подумать.

– Мам, просто нелегко на новом месте. Все чужое, но я привыкну. Это пойдет мне на пользу.

– Ева, я очень рада, что в Москве у тебя складывается все хорошо. Ты к психотерапевту записалась на прием?

– Конечно. На следующей неделе в среду. Был только этот день, – хороший психотерапевт на вес золота и найти это богатство среди «кучи не пойми чего» довольно проблематично.

– Обязательно расскажи потом, как все прошло, – повисает неловкая пауза, которую непременно нужно заполнить банальным вопросом.

– Обязательно. У вас с папой все хорошо?

– Да, доченька. Пойду, надо папе омлет приготовить.

– Папе привет! – выключаю телефон и плетусь на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Следом поступает звонок от Ани. Её голос в динамике уж слишком бодро звучит для девяти часов утра:

– Ева! У тебя есть спортивный костюм?

– И тебе доброе утро, Анна Николаевна, – ставлю на плиту турку.

– Утро должно быть активным, Ева Игоревна. Скоро буду, – вот, нахалка! Сбросила вызов!

И вот через полтора часа мы уже входим в спортивный клуб «Центурион». Мы записаны на занятие йогой. Точнее Аня выиграла купон на бесплатное индивидуальное занятие «один плюс один». И как назло… я тот самый «плюс один».

– Добро пожаловать в «Центурион». Чем могу помочь? – девушка по имени «Эльвира», приветливо интересуется у нас.

Всю инициативу берет в свои руки Аня. Эльвира интересуется уровнем нашей подготовки и предлагает посмотреть буклеты. Я от всего этого только отмахиваюсь.

– Как только переоденьтесь, подойдите ко мне на ресепшн. Я вас познакомлю с вашим тренером, – утвердительно киваем и проходим в раздевалку.

Переодевшись в спортивную одежду, я закрываю шкафчик электронным браслетом. Беру воду и полотенец. Подхожу к стойке. Там уже вовсю Аня жестикулирует и активно общается с… Кириллом.

– Ничего себе… – только и могу сказать.

– И вам здравствуйте, Ева Игоревна, – он насмешливо кривит свой рот в подобии улыбки, отчего я непроизвольно морщусь.

– Здравствуй… – буркнув себе под нос, прохожу немного вперёд.