Вернувшись в помещение квартиры, Олег еще раз обдумал, готов ли он к поездке. Дворецкий-дрон приведен в автоматический режим, из бассейна вода откачана, ультрафиолетовые трубки будут включаться раз в день. Надев куртку и ботинки, он отошел к выходу с чемоданом, и сел на него. Древняя русская традиция – присесть на дорогу. Олег не был суеверным человеком, но перед каждой инспекцией, уже в течение двадцати лет делал это. Ему казалось это данью уважения предкам, за то, что благодаря им, он живет в таком цивилизованном и развитом мире. Без войн, эпидемий, преступлений. Где жизнь была в большей степени автоматизирована, и человек посвящал свое время науке и творчеству. Где законы существовали, но личная мораль каждого была настолько высока, что их никто не нарушал. Правда, пока это касалось Земли и близлежащих систем. На дальних колониях еще предстояло наладить привычный порядок вещей.

Олег встал с чемодана. Дверь лифта открылась, он вошел в кабину и обернулся. В квартире погас свет, загорелись ультрафиолетовые трубки, очищая помещение от микробов.

«Аэропарковка», – сказал он лифту, и тот поднял под самую крышу восьмидесятиэтажного жилого дома. Двери открылись, Олег вышел на парковку аэролетов. На каждую квартиру этого дома предназначалось по одной летающей машине разного класса. Поскольку Олег был холост, без детей, то у него был «воробей» – юркий аэролет на два места, с небольшим багажником. Он направился к своему летательному аппарату. Проходя мимо массивного «альбатроса» Ивановых – своих соседей снизу, Олег еще раз удивился, как семья из двух взрослых и трех детей уживается вместе на своем этаже. Он слышал, что им был предложен пятиэтажный коттедж под Новороссийском. Причина отказа была проста. Насте, Данилославу и Ксюше очень нравится учиться в своей новгородской школе. Родители решили поступиться собственным комфортом, и семья осталась на своем этаже. Поэтому, пока Ивановы-старшие создают очередную скульптуру для выставки в Париже, автопилот «альбатроса» возил детей на учебу и обратно.

Олег же решил автопилот «воробья» не включать. Ему хотелось немного расслабиться перед командировкой, полетев на вокзал, в Москву, на ручном управлении. После небольшой самодиагностики на неисправности, двигатель аэролета запустился. Машина практически бесшумно воспарила на метр от покрытия, и Олег вывернул на центральную дорожку. «Воробей», набрав скорость, выпорхнул наружу с парковки.

Небо в Великом Новгороде было не сильно оживлено. Через прозрачное окно приятно светило полуденное солнце. Ветер на полукилометровой высоте немного сносил машину, но Олег уже давно привык к этому. Он плавно набирал скорость в сторону Москвы. Пока он успевал на трехчасовой магнитный экспресс Москва – Нью-Йорк. «Воробей» его еще ни разу не подводил.

10 января 2615 г. 13 часов 48 минут

Москва, Магнитная площадь

Огромный прозрачный трубопровод уходил с Магнитного вокзала далеко в небесный горизонт. Ни одной опоры, кроме двух конечных станций – Москвы и Нью-йорка, у него не было. Когда-то подобная авантюра – соединить два континента одним транспортным путем через Атлантику, казалась безумной. Еще и на магнитной тяге. Но, изобретенный в начале двадцать четвертого века сверхпрочный нанополимер доказал свою незаменимость практически во всех сферах человеческой жизни. Тогда и был построен первый трансконтинентальный магнитный экспресс. Показав свою надежность, и снизив количество полетов на аэролетах над океаном, а тем самым и количество аварий над водой, он стал символом объединения двух континентов. Спустя двадцать лет, появились подобные трубопроводы, объединяющие остальные континенты.

Олег стоял на Магнитной площади, и с чувством легкого мандража перед путешествиями, смотрел на вокзал. Невысокое, но габаритное здание с прозрачными тонированными стенами. Перед главным входом красовался памятник с символикой Трансконтинентальных магнитных дорог – земной шар, с охватывающими все континенты, дугами. Еще одна длинная трубка отходила от Владивостока на пару метров вверх, и заканчивалась Луной. Олегу нравился этот памятник. Он напоминал ему о большой истории открытий и достижений, совершенных в прошлом. Магнитная площадь тоже была частью этой истории. Давным-давно, здесь было целых три вокзала. С открытием личного авиатранспорта, их преобразовали в единую станцию аэролетов. Перед открытием Магнитного экспресса, станцию перестроили в широкую площадь, где сейчас спешили люди на двухчасовой рейс. Олег тоже успевал на него, но решил, что дождется запланированного трехчасового.

Медленным прогулочным шагом, он двигался по площади, залитой зимним солнцем. Без всякой цели, просто шел, и чувствовал эмоциональный фон окружающих людей. В большинстве своем это была взволнованная суета. Возможно, головы прохожих были заняты какими-то серьезными задачами. Несколько человек попались с ощущением влюбленности, и ожиданием скорой встречи. Олег вспомнил свое первое знакомство с Анной, и мысленно пожелал им удачи. Настоящую любовь суждено встретить всем только однажды.

Мимо него прошли центавриане. Шесть представителей. Похоже, какая-то дипломатическая миссия. От всех исходила недовольная сонливость. Возможно, нестыковка по часовым режимам. Значит, они прибыли на Землю недавно. Один из них, самый недовольный, обернулся, и посмотрел своими двумя парами зеленых глаз на Олега. Он почувствовал в голове образ приветствия, и пожелание не соваться к ним в нервную систему. Олег кивнул в ответ. «Телепат-переводчик», – появилась в голове мысль. Центаврианец в ответ кивнул, и группа устремилась в сторону Магнитного вокзала. Олег посмотрел им вслед. Зимние плащи центаврианцев переливались пурпурным цветом без какого-то воздействия солнца, словно двигалась какая-то космическая туманность. «Завораживающее зрелище», – заключил Олег, и посмотрел в небо. Оно было ясным, голубым. По нему пролетали сотни аэролетов на разных высотах. Самый больший поток двигался в сторону центра – Красной площади. Там как всегда проходили фестивали, экскурсии, различные выставки. Олег подумал о своем отце. Тот являлся смотрителем исторической части города. В ведомстве Марка Тихонова была большая территория с достопримечательностями и музеями, за которыми необходимо было следить, и беречь от ловких рук инопланетных туристов.

Посмотрев на руку с кольцом – персональным секретарем, Олег хотел вызвать по личному коду отца, но остановился. Они не общались с августа, когда вернувшийся с инспекции Олег жил в лесах Карелии. Марк навестил его однажды. Пару часов обсуждали дальнейшую, без службы в инспекции, жизнь Олега. Предложение стать помощником столичного смотрителя он отверг. Беседа была спокойной, но Олег чувствовал сдержанное напряжение своего отца. То же самое ощущалось двадцать лет назад, когда перспективный разведчик дальнего космоса Олег Тихонов, вернувшийся с очередной открытой планеты, без всяких объяснений подал рапорт об уходе. Отец – тогда еще начальник Олега, не смог уговорить сына открыть причину отставки. Вместо гнева, Марк излучал такое же сдержанное негодование.

Вздохнув, Олег поднес руку с кольцом к лицу и вызвал личный канал отца. Прошло полминуты, ответа не последовало. Он не стал записывать сообщение, чтобы попусту не волновать своих родителей. Мама обладала большей сдержанностью, чем отец, но Олег всегда чувствовал бурлящий вулкан эмоций внутри нее.

Проверив входящие сообщения, он прочитал письмо от Ани, написанное по-старомодному – от руки. Текст, с красивым почерком, был сфотографирован и отправлен Олегу. Все у нее хорошо, добралась до Тандайва без происшествий, очень много работы в посольстве, и очень ждет его. К тексту прилагалось фото Ани в легком платье, стоящей на фоне посольства Земли. На шее был красиво повязан длинный фиолетовый платок. Улыбка была такой же озорной, как и всегда. Вот только ее голубые глаза смотрели немного иначе в объектив. Что-то среднее между отчаянием и надеждой. Точно таким же взглядом она смотрела на Олега, когда он объявил ей о завершении своей службы инспектором дальних колоний. Он ей уже пять лет подряд обещал, что летит последний раз, но все равно не сдерживал свое слово. «Сейчас сдержу», – сказал он себе.