Соколы с Грифонами объединились и запускали в пиво Сэмом, но он оказался меньше в своих габаритах в сравнении с настоящим кабаном, который был у соперников, поэтому добыл нам в лагерь всего две полторашки. Но и это было неплохо, а самое главное, всем было весело.
Накал вечера знатно повысился одновременно с приближением выступления хэдлайнеров, которые местные называли «Вторым явлением Арии». Я, если честно, не особо ратовал и за первое явление Арии, поэтому взбудораженная толпа меня не особо заботила. К счастью, не меня одного: примерно с десяти вечера мы в компании Варвары, Леги, Рунара, Приходько и еще нескольких из нашей тусовки прочно засели в лагере.
– И вот, значит, останавливаюсь я на перекрестке. – Рассказывал историю Ринат, ставший непривычно общительным совместно с повышающимся градусом. – Вообще никого не трогаю! А жара дикая, ну, Уфа, сами понимаете, Башкирия. Солнце жарит, машины вокруг все раскаленные, они там себе окна пооткрывали, сидят умирают. Я смотрю на светофор, загорается желтый. Я готовлюсь трогаться, и в этот момент какая-то тачка со всего маху ка-а-ак толкнет меня под жопу! Байк вперед, я назад, прямо на капот. Лежу, жарюсь, прихожу в себя. Выбегает перепуганная дамочка – автоледи, епта! – пешки по пять копеек, и такая: «Ой, простите, извините! Я педали перепутала!». Педали перепутала, *бать!
Все поддержали его живописный рассказ смехом. Я заметил, как мимо нас прошла Ника в сопровождении какой-то девчонки. Ника вообще где-то пропадала сегодня весь день, что непривычно – обычно она всегда была с нами. Стараясь не привлекать к себе внимания, они разместились в самом слабо освещенном углу.
Я отвлекся было снова на очередной рассказ о том, какими недалекими являются автомобилисты в сравнении с мотоциклистами, но взгляд то и дело возвращался к Нике и ее знакомой. Они сидели очень близко друг к другу, почти касаясь бедрами: Ника в джинсовых шортах, и та девчонка в короткой клетчатой юбочке. Потом во всполохах огня я увидел руку Ники на колене этой девчонки. В следующий раз, когда снова перевел на них взгляд, увидел их переплетенные руки. А потом они вообще встали и, хихикая, оглядываясь друг на друга, ушли в нашу палатку.
– Ника что, лесбиянка? – Шепотом спросил я у Леги, который сидел недалеко.
– Чего? – Он не сразу меня расслышал. Я наклонился к нему еще ниже и повторил свой вопрос.
– А, ты про это. – Он махнул рукой. – Да, у нее случаются приключения.
«Приключения». Я хмыкнул, встав вслед за Рунаром, чтобы снова стрельнуть у него сигарету. Если бы я признался Леге в том, что каждую ночь сгораю от невозможности прижаться к его спине, когда сплю между ним и Никой, он бы это тоже назвал «приключением». Даже если бы ответил взаимностью.
– Блин, Тем, прости, у меня последние остались.
– Да ничего, я сейчас… – Я стал шарить взглядом по другим вероятным источникам дармового табака. – Сейчас еще у кого-нибудь стрельну.
Мимо нашего лагеря прошла знакомая черная папаха. Тут весь выпитый ром во мне взыграл, и я понял, что вотпрямщас должен пойти и окончательно помириться с Рысями, потому что сам же все это когда-то начал.
– Э, парни! – Я нагнал джинсовые безрукавки с ощерившейся пастью дикой кошки. – Короче, у меня до вас разговор есть.
Их было четверо, если не считать самого Бивера. Я взглянул в их лица и попытался вспомнить, с кем из них, кроме главаря, меня свел тот неприятный случай почти год назад. Но лица я особо не запомнил, а вот если бы показали ботинки…
– Ну, пошли. – Усмехнулся Бивер, и во взгляде его скользнул тот же кровожадный огонек, воспоминания о котором я старался выжечь вместе с образом Антона все то время.
Рыси посадили меня ближе к огню: вечер был прохладный. Предложили выпить – пили они какой-то виски. Я подумал и решил, что не стоит отказываться, ведь разговор действительно предстоит серьезный. Поэтому намахнул вместе с ними.
– И че ты хотел сказать? – Бивер навалил на меня свою крупную руку и наклонился опасно близко. – Неужто извиниться пришел?
Я поморщился от дубового привкуса алкоголя. Икнул. Вышло совсем не брутально.
– Я, в общем, это, сказать хотел… – Начал я. Бивер меня выпустил из своих медвежьих объятий и щелкнул зажигалкой, прикуривая. Курил он «Капитана Блэка». Я не мог не стрельнуть. Крепчайший табак дополнил действие выпитого за вечер, и меня слегка качнуло.
– Я в смысле… – Я рассмеялся, вдруг умилившись его папахе. – Слушай, шапка у тебя, конечно. Полный атас.
– Нравится? – Бивер все еще хищно улыбался. Мне почему-то вспомнились фотографии с фашистами, как они на детей свои каски надевали. Видимо, главарю Рысей эти фотки тоже были известны, потому что в следующую минуту он взял и натянул на меня эту свою папаху. Все вокруг рассмеялись.
– Давай, я объясню, в чем дело было, окей? – Воздух между нами был очень густым, как перед бурей. Я ощутил давно забытый адреналин: бурлящая кровь хлестала плетями сердце, а тому все было мало. Так, надо бы подышать, чтобы успокоиться. Как там было? Вдох, выдох, длинный вдох, длинный…
– Валяй. – Бивер налил еще по одной.
– Я, в общем, переживал сильный кризис. – Я припомнил, что говорила Венера Николаевна, когда мы анализировали события того вечера. – И когда на вас наехал, я никаких личных претензий не имел, мне просто нужна была разрядка. Да, согласен, это эгоистично и тупо, но в то время я по-другому не умел справляться со стрессом.
Бивер помолчал, размышляя над моими словами. Мне было слышно трещащие полешки в костре перед нами. У «Капитана Блэка» был насыщенный вишневый вкус. Так по-бабски, если бы не крепость табака. На середине длинной черной сигареты я понял, что не могу больше курить ее, что меня тошнит. Но сидел и терпел, надо же было дождаться ответа.
– То есть, ты на нас наехал без причины? – Наконец, констатировал Бивер.
Это прозвучало так, как будто из всех возможных причин я выбрал наихудший вариант для драки. Ну, если бы дело было какое, то было бы понятно, что к чему.
– Э, да. – Я кивнул. – Вы хорошие ребята, я уверен. Но просто под руку попались неудачно. Я ничего личного ни к кому из вас не имею.
– То есть, ты типа псих? Конченный? – Гнул свое главарь Рысей.
Меня тряхнуло от этого слова, но я подумал, что, если прикроюсь причиной собственной нестабильности, меня отпустят живым и невредимым. Папаха почему-то стала очень давить, и голова от нее зачесалась.
– А кто еще может вот так просто пойти и атаковать таких крутых парней, как вы? Я упоротый в край. – Попытался вывезти разговор я, уже сожалея о том, что пришел.
Бивер хмыкнул, протянул мне шот, выпил сам. Я последовал его примеру, почти не чувствуя алкоголя на языке.
– Когда нас повязали с Соколами, и мы сидели в дежурке, – увесисто начал рассказывать Бивер, – я сказал им, что никогда тебя не прощу. Ты назвал нас всех п*дорами, это раз, ты вылил мне в лицо алкоголь, это два. И из-за тебя меня на учет поставили, это три. Не слишком ли много долгов, м?
– Пожалуй, что да. – Слабо прошелестел я, чувствуя, как вина наваливается мне на голову. – Но разве то, что вы меня побили всей толпой, не искупает моей вины? У меня было сотрясение и сломанное ребро.
– Допустим, что-то искупает. – Бивер ткнул ножом в ломтик колбасы и поднес мне. – Будешь?
– Не, нет, спасибо.
Он зажевал предложенное, а затем сказал:
– Но то, что по твоей вине мы оказались в дежурке – нет.
Между нами повисла очень липкая пауза. В животе у меня все скрутилось в единый колючий комок. Как бы не вырвало прямо тут, у него на глазах. А то еще и свои испачканные ботинки мне в счет запишет.
– И что?.. Что я теперь тебе должен? – Едва дыша, произнес я.
– Артем.
Этот голос с небес был голосом Леги. Вначале повернулся Бивер, а затем я после того, как выдохнул шепотом в пустоту: «Слава тебе Господи!..». Лега стоял за нашими спинами в компании Приходько и Рината.
– Пошли. – Лега кивнул в сторону нашего лагеря. – Тебе тут нечего делать.
