– Да просто с мамой я… – Я почесал в затылке. – Так. Короче, я вечером отпишусь, окей?

– Как скажешь. – По голосу было слышно, что Лега слегка расстроен. Или не слегка? Слишком много о себе думаешь, Воганов. Прямо спят и видят соколы, как я с ними поехал, ага.

– Ла-а-адно, – как дебил, протянул я, – договорились. Вечером отпишусь, что и как.

Когда вернулся обратно на кухню, Михаил там меня уже поджидал с коньяком и закуской. Я хотел было съехать на том, что и употребление алкоголя тоже ограничил, как и сигареты, и что зеленый чай теперь мой единственный тонизирующий напиток, но против веского довода «А за встречу?» было не так-то просто переть. Особенно в России. Особенно с маминым хахалем. Поэтому я выпил.

Мы ни о чем серьезном не говорили. Да и как тут говорить, если рядом ошивается этот кабан с потной и толстой шеей. Я ловил мамин взгляд, когда она ворковала о том, какие тут возможности для трудоустройства и семейной жизни. Насчет последнего мама, кстати, начала настаивать слишком уж откровенно по мере усиления градуса в крови.

– Темочка, так бы хотелось внуков понянчить. – Вздохнула она примерно часов в девять вечера, оперев голову на руку. – Когда ты был маленьким, ты был таким пупсиком!.. Все везде бегал, что-то доставал. Однажды, представляешь, по всей квартире мне муку растряс! Я отвлеклась на что-то там в телевизоре, потом смотрю – а ты весь белый. И палас белый. И коридор. И вообще все!

Она рассмеялась, глядя на меня блестящими глазами. Словно сапфиры в триста двадцать карат. В тон этим глазам поблескивали в мочках ушей золотые сережки с голубыми камнями. Наверняка Михаил подарил. Меня передернуло.

– Не хочу я детей пока. – Пробурчал я, закусывая лимоном. Ы-ых, с-с-сука, кислый. – И вообще семьи не хочу. Мне и так хорошо.

– Да конечно, какая семья, у парня только взрослая жизнь началась. – Михаил опять по-дурацки подмигнул. – Успеешь еще детей настрогать. Сейчас самое главное на ноги встать, зарабатывать нормально начать. А бабы, сиськи-письки все эти – дело наживное.

– Миша!

Он рассмеялся.

– У нас тут мужской разговор, не встревай.

Да уж, если он узнает о том, какие конкретно «письки» я предпочитаю, разговор наш окажется на несколько тонов выше. Я увидел, как загорелся экран заблокированного телефона. Сообщение от Леги в чате.

– Ну что, ты с нами? – прочитал я подпись к фотографии, где было видно широкий размах руля его байка. Опрокинул еще стопку коньяка, закусил лимоном (бл*-а-а-ать, кисло!). Не, с этими двумя я и пары дней не выдержу. Сначала надо отдохнуть. Отпуск у меня или где? Поэтому я отписался:

– Однозначно. Завтра в пять забирайте.

– Ок.

– Снова девушка? – Спросила с теплой улыбкой мама, когда я поднял голову. Подалась вперед к столу, сложив вместе изящные ручки.

Да, с копной льняных русых волос почти до пояса и бородой в тон. А еще в косухе, кожаных штанах и шлеме. С глазами голубыми, вот как из стихов Есенина. С плечами, которые чуть шире, чем мои. Бой-баба. Я бы вдул.

– Может, познакомишь? – Настаивала мама, и не подозревая, что моя улыбка от уха до уха означает совершенно не то, о чем принято думать знатному жениху на выданье.

– Да у нас так… – Я опустил взгляд в чат, пытаясь сдержать радость от того, что там меня ждет новое сообщение.

– Шлем не забудь взять только.

– Не то, чтобы отношения…

– И по вещам.

– И перекусить в дороге.

– Так, скорее общение…

Автоматная очередь сообщений от Леги иссякла на моем едком вопросе:

– Сиги допускаются?

– Все равно, я ни с одной твоей девушкой не была знакома. – Мама перевела взгляд на сидящего рядом Михаила, которого уже знатно клонило в сон. Надо бы и мне на боковую, чтобы успеть проспаться. А то Лега не пьет почти. Язвенник-трезвенник практически. Унюхает еще.

– Увижу, что взял блок – выкину.

Я закусил губу, пытаясь удержать новую улыбку, но вышло совсем по-дурацки.

– Меня или сигареты?

– Ты прямо светишься. – Мама потрепала меня по голове. – Ах, Темочка, как я тебе завидую… Вся жизнь впереди.

– Обоих)))

М-да, торчу я с него дико. Я сунул телефон в карман, чтобы окончательно не спалиться перед мамой. Какова вероятность того, что в среде байкеров встречаются геи? Очевидно, что близится к нулю. С другой стороны, Антон тоже до встречи со мной был по девочкам. Фу бл*, вспомнил же. Надо сходить поблевать в туалете, быстрее спирт выветрится.

– Я в общем это… – Я встал, покачиваясь. – Мы тут в Крым на недельку с друзьями сгоняем, ок? Не теряй.

– Тема, но ты же только приехал! – Сказала мне вдогонку мама, пока я пробирался к сортиру. – Ты же еще на даче не побывал! Там такой виноград! Там такие яблони!..

– Да успею, мам. – Я закрылся в туалете. Так, как там этот хрен выглядит?.. С мыслями об Антоне очищение желудка пройдет на раз-два. – Я вообще хоть месяц могу в отпуске быть. Пока деньги не закончатся. Сам себе хозяин!

Можно сказать, что я не вышел, а выполз на стоянку перед домом за несколько минут до назначенного времени на следующий день. Устало сел на лавочку возле припаркованных автомобилей, оглянулся на юное еще совсем, желтоватое молодое солнце. «Выезжаем на рассвете», – так мне вчера напомнил Лега о времени прибытия перед тем, как я отрубился. Что-то в путешествии на байке ранним утром есть от старинных легенд о рыцарях. По крайней мере, мне тоже представляется то, как они собираются на своих конях в дальний путь. Чистят и проверяют подковы, дают лошадям вдоволь напиться и наесться. Седлают. Затем забираются и сами.

Потом мысли мои стали менее романтичными. Во-первых, я вспомнил, как рыцари выглядели и что надевали. Получается, в своих тяжеловесных доспехах на коня самостоятельно они не могли залезть. У них был… гм… слуга, помогающий взобраться на коня? Сразу уже как-то не так пафосно, когда какой-нибудь вассал кряхтит, подсаживая тебя за металлический зад, а ты гремишь там всем, чем только можно, словно пустая консервная банка.

Я прыснул от собственных мыслей, достал пачку сигарет. Небосвод над головой был еще наполовину синим от уходящей ночи. В него упирались крышами многоэтажки за спиной. А впереди спускался кругами к порту город. Здесь действительно очень живописно. Вряд ли бы я видел эту красоту, если бы прожил здесь всю свою жизнь. Но когда вокруг тебя только серые линии проспектов и хрущевок, а единственное, что тычет в небо, это заводские трубы с ржавым дымом, невольно начинаешь задерживать взгляд на юном небе, румяном солнце, редких облаках. И так много моря!..

Первое, куда мы отправились, как только добрались до Новороссийска три дня назад, это побережье. С дороги все были пыльными и грязными – за пару десятков километров до нашего пункта назначения полил ливень и умыл нас от души. Потом бесчисленное количество раз была грязь от колес фур и машин, мимо которых пролетали соколы. В общем, море встретило нас, перепачканных, словно черти, со всем своим радушием.

Я отлип от байка, почти не чувствуя ничего, что было ниже пояса. Так далеко с ними я еще никогда не ездил, все затекло и не гнулось. Остальные ребята и в ус не дули – откатывали мотоциклы в траву, снимали шлемы, обменивались шуточками. Но все как один оглядывались на полосу моря за спинами. Море не могло не приковывать взгляда тех, кто открытую воду видел только в форме речушки или пересыхающего озера. Море блестело под солнцем и приглашало в свои волны.

Берег был переполнен отдыхающими. Мы не сразу нашли место, чтобы разместиться – отошли к самым кустам, переходящим в рощу. Потом по одному или парами ходили в заросли, чтобы стянуть с себя огрубевшую от грязи экипировку и сменить одежду на что-то более подходящее морской воде.

Но кроме моря, вкуса нагревшейся газировки из рюкзака и блестящих спин загорающих невдалеке людей мне запомнился Лега. Он вышел из кустов, расправляя на руке сложенную одежду, и я увидел, что все тело у него от груди и до колен покрыто татуировками. Ласточки, мотоциклы, дамы на метлах, цветы, волны, надписи на пиратских свитках – я настолько провалился в изучение всех символов, что были на нем, что завис с открытой бутылкой в руке, наверное, на пять минут.