– Значит, Артем, у нас с тобой сейчас цель такая. Нужно закрепить работу и постараться сохранить вот этот период ремиссии на как можно более длительный срок. Понимаешь?

– Да, Венера Николаевна.

В сливном бачке в туалете было слышно тихо капающую воду. Я поймал краем взгляда свое отражение в зеркале и лихорадочно поправил вставшие дыбом пряди волос.

– Тебе обязательно нужно поговорить с мамой. И не один день, не пару часов. Я прямо пожить с ней, постараться ее узнать. Постараться выйти на контакт. Ясно, что упущенные возможности в детстве восполнить не удастся. Но хотя бы наладить общение сейчас. Понять, что она любит тебя, переживает, ждет общения с тобой.

– Угу.

Я сидел на крышке унитаза, уставившись в экран телефона. На нем с небольшими помехами говорила мой психиатр-психотерапевт. Но самым бесячим было не ее лицо, а мое собственное, в маленьком квадрате внизу экрана. Вытянутое и тупое, как у коровы, которая слушает, как полезно бывать на скотобойне. Укрепляет суставы, знаете ли.

– В общем, сократим с тобой встречи до одного раза в две недели. Выстоишь? – Венера Николаевна улыбнулась. У меня промелькнула мысль, что лучше бы я к ней в гости на месяц нагрянул. Помогал бы копать огород, она бы мне оладушки пекла с вареньем, укладывала бы на ночь сказками о Зигмунде Фрейде и его фаллических символах. А не вот это вот все…

– Но я же все равно могу Вам писать или звонить, если что, да? – Я сунул свободную руку промеж коленей. Сказать, что нервничал – ничего не сказать. До этого мы регулярно виделись один раз в неделю. А тут почти полмесяца в одиночку!..

– Конечно, Артем, – она улыбнулась, – только постарайся ночью не писать, я могу пропустить твои сообщения.

– Да, понял. Я постараюсь.

– Если чувствуешь, что эмоции переполняют, выскажи их. – Напомнила мне Венера Николаевна. – Если появляются какие-то странные мысли, их тоже лучше рассказать. Если злишься, вначале сделай дыхательное упражнение и посчитай в мыслях до десяти. Как мы делали на занятиях, помнишь?

– Д-да, помню. – По ее лицу я увидел, что она собирается прощаться и отключаться, поэтому торопливо спросил, понизив голов. – Венера Николаевна, это самое…

Ее изображение на мгновение застыло на экране в видеочате, но затем пришло в движение.

– Слушаю, Артем.

– А вот насчет моих… гм… насчет… – Кто-то прошелся возле дверей туалета, и я почти прошептал, пригнувшись к телефону, – насчет моей ориентации тоже стоит ей сказать, как Вы думаете?

Венера Николаевна помолчала, поджав губы.

– Думаю, это стоит решить только тебе самому. – Наконец, сказала она. – Посмотри, как будут развиваться отношения с мамой. Если доверительно, если чувствуешь себя в безопасности, конечно, стоит признаться. Если же встречаешь отпор – держи при себе. Ну и не забывай дневник вести. Отчеты присылай каждую неделю все равно, хорошо?

Я едва сдержался, чтобы с разочарованием не выдохнуть. Ненавижу вести дневники. Как девчонка-подросток, ей-богу.

– Вести дневник нужно. – Безошибочно определив мои мысли, заговорила психотерапевт. – Так ты приучаешь себя рационально анализировать свои эмоции. Суть когнитивно-поведенческой терапии в том, чтобы…

– Да, я помню. Чтобы отслеживать негативные стереотипы мышления. – Я кивнул.

– Тема? Ты там долго еще? – В дверь туалета постучали. – Все нормально?

– Да, мам, все хорошо!.. – Я подпрыгнул на месте от неожиданности. – Скоро приду!

– В общем, Артем, ты сознательный человек, мы с тобой уже почти год вместе работаем. – Закивала Венера Николаевна, готовясь отключиться, когда я вернулся в общение. – Все должно получиться. Сейчас важно, чтобы ты не попал в старую колею. Сани у тебя новые, глаза тоже. Осталось избежать стереотипного поведения.

– Да, я постараюсь. – Я встал, подошел к раковине, открыв воду, делая вид, что мою руки. – Спасибо Вам за все, Венера Николаевна.

– Если что, я рядом. Пиши, а лучше звони.

– Хорошо.

– Ну, приятно провести время.

Я тяжело вздохнул, подняв взгляд на свое отражение, когда наш видеозвонок подошел к концу. Почти год совместной работы, а я все так же бегаю к ней жаловаться на жизнь, если что не так. М-да уж, Воганов. Лучше б и правда в психушку лег пролечиться.

– Тебе угля активированного, может быть? – Со всей своей заботой спросила мама, когда я вернулся к ним на кухню.

Я неловко пристроился за столом, поймав на себе ее озабоченный взгляд. Нервно засмеялся.

– Не, я там просто… э-э-… – «Считай до десяти! Вдох, выдох, вдох, выдох!», – с девушкой общался, хе-хе.

– О-о, с девушкой? – Мама с интересом повернулась возле плиты. – Как зовут? Сколько лет? Кем работает?

Бывший муж-дети-квартира-сколько зарабатывает? Я схватил кружку с чаем, коря себя за то, что так слабовольно наврал.

– Да что ты прицепилась к нему, Вера. – Сказал Михаил, от которого не могла укрыться вся богатая гамма эмоций на моей физиономии. – Когда я в его возрасте был, у меня куча таких девушек была. На пару ночей. – Он мне подмигнул.

– Миша! Ты что, ловелас? – У мамы очень мило покраснели кончики ушей. Она словно девочка в этом фартуке с милыми оборками. В компании этого борова.

– В прошлом. Сейчас я исключительно твой.

– Так, я сейчас вернусь. – Я буквально сбежал в гостевую комнату, в которой для меня выделили диван. Вышел на открытый балкон, оперся о перила, вдохнул густой запах лета, солнца, моря. Вдох… Выдох… Снова вдох… Долгий выдох… Три коротких вдоха. Еще один выдох. Все нормально. Не может же она жить одна. Такая красивая. У нее над ушами такие милые завитушки из волос, будто ждут, чтобы заправили обратно в прическу.

– Бл*ть, да что с тобой не так?! – Шепотом выругался я сам на себя, отвлекаясь от мыслей и заставляя себя смотреть в далекую полосу синего моря впереди. Сосредоточиться на мире вокруг. Надо перенести внимание с внутреннего мира на внешний. Дышим, Воганов, дышим.

Так, что тут у нас?.. Седьмой этаж многоквартирного дома. Крыши других домов, спускающиеся грибными шляпками вниз. Слева видно прямые дорожки парковой аллеи и взбитые, подстриженные, аккуратные шапки деревьев. В порту белеют пришвартованные катера. В знойном воздухе стоит клекот чаек. Пахнет терпко, солью, раскаленной за день пылью и камнями. Внизу на автомобильной парковке в ряд стоят блестящие машины. Вибрирует в кармане телефон.

– Да, алло. – Я выхватил трубку, слабовольно надеясь, что это Венера Николаевна своим неведомым шестым психиатрическим чувством поняла, что меня опять тащит в старую колею и мгновенно бросилась на помощь.

– Ты чего в чате не отвечаешь? Мы завтра с утра стартуем. Ты с нами?

– А, привет, Лега. – В груди все потеплело, когда я услышал его голос. Сразу как-то все вокруг стало не таким громким. Я повернулся спиной к слепящему пейзажу и оперся о перила. – Да я тут с родаками… Занят немного.

– Мы пять утра завтра выезжаем. – Как будто не слыша меня, продолжил Лега. – Ты как? Погнали, место для тебя всегда найдется.

Завтра соколы собирались ехать в Крым. Пару дней будут жить в Симферополе, затем еще несколько – в Ялте. Потом у них байк-рок фестиваль примерно в той же местности. Неделя сплошного драйва, рок-музыки, пива и разговоров до самого утра.

– Тем?

Я отвлекся от своих мыслей и вспомнил о словах Венеры Николаевны. Быть с матерью как можно чаще, говорить, искать контакт. А на фестивале тем временем будут шашлыки жарить, группы слушать, кататься без шлемов…

– Блин, ребят, я бы очень хотел, правда. – Заставил себя сказать я.

– Но?

– Черт, подожди. – Я рассмеялся. – Терпит до вечера же это, да? Если я подумаю и скажу вечером.

– А че у тебя, проблемы какие-то?

Мне очень захотелось вот прямо сейчас закурить, но свою норму сигарет в день я уже выкурил. И обмануть не получится. Вот у кого точно есть шестое чувство на нарушение правил, так это у Леги. Он даже по изменению тона моего голоса понимает, когда я курю.