Только вот типичным подростком не являлся никто из них, как и колледж не светил никому.

– Он старше, и его сердце успело адаптироваться лучше.

– Детка, ты же знаешь, что я ни черта не понял, – эмоциональный возглас вновь вернул слабую улыбку на бледно-розовые губы девушки. Парень казался ей естественным, таким лёгким, отчасти даже беспечным – разве иначе можно было бы оказаться в руках бандитов. Самой Рэй хотелось быть именно такой, перестать думать, решать… страдать. В её случае выход из этого замкнутого круга виделся лишь один. – Ты можешь рассказать, что с вами произошло?

– Это долгая история, – лишь вздохнула брюнетка, закрывая глаза. Вновь и вновь эта самая история пролетала перед её закрытыми веками, не позволяя отпустить.

– А у меня куча свободного времени, – Марсу уже следовало вернуться в общую комнату, где проживали должники, и теперь ему скорее всего не достанется койки, но стало всё равно. Ему вовсе не там хотелось находиться…

Рэйлинн, молодая девчонка, вздохнула так тяжело, будто ей стукнуло в три раза больше реального возраста, и она успела прожить непростую, но насыщенную преимущественно негативом жизнь. Собственно, все пункты совпадали, кроме одного. Ей всё ещё было девятнадцать, и жизнь могла бы ждать впереди яркими и не очень красками, но…

Слишком много «но».

– Наши родители были, казалось бы, обычной парой из Чикаго. Мама – домохозяйка, а отец – гениальный учёный. Майло успел пожить в той любящей семье, которую мы уже не узнали, но потом начались проблемы…

– А это, и правда, долгая история, – Марс усмехнулся. Ему не хотелось прерывать девушку, но он чувствовал, что её голос уходил в непроглядный минор, поэтому постарался внести свою лепту расслабленности.

– Я предупреждала, – Рэй слабо улыбалась и вовсе не злилась. Она прекрасно понимала, что парень её внимательно слушает. – Аластер родился с серьёзным пороком сердца. На тот момент врачи разводили руками, не брались за операцию, в которой ребёнок скорее всего умер бы. И если отец мог бы смириться с этим, то моё рождение перевернуло всё с ног на голову…

Конечно, парень уже легко представил, что было дальше. Он смотрел на совсем юную девушку, настолько умудрённую опытом и болью, что он и представить себе не мог. Совершенно обычная семья, в которой он вырос, не могла дать ему такого существования. Он жил. Хорошо жил. Затем ввязался в плохую компанию, подсел на гонки и сам стал головной болью родителей, а не наоборот.

– Ты родилась с тем же пороком…

Рэйлинн кивнула, что выглядело крайне слабым из-за её положения в коконе из одеяла.

– Во время родов погибла мама, – израненное сердце девушки и здоровое активное сердце парня одновременно сжались в необъятной боли. – А потом и мой порок сердца, как у Аластера, просто убили отца. В тот момент для него перестало существовать что-либо. Он поставил перед собой единственную цель – вылечить нас.

– Но врачи не брались… – комментировал Марс, стараясь вникать, понимать, но разве может прийти понимание такого несчастья в одной семье с красивой фамилией Касабланкас?..

– Нет. За прошедшие двадцать лет медицина, конечно, шагнула вперёд. Теперь всё было бы иначе, но тогда… отец взвалил это на свои плечи.

Как же Марсу хотелось срастить в голове эту историю, но она казалась такой книжной или киношной. Неужели в жизни люди могут проходить через это?.. Дети?..

– Аластер же химик, не врач…

– Отец был химиком-биологом. Медицина для его гения оказалась не сложнее прочного орешка. А вот мой брат – химик. Он разбирается в разных областях науки, но поиск решения затеял именно в создании лекарства.

– А вы не пробовали… операцию? Ты сама сказала, что медицина шагнула вперёд.

Марс уже не просто хотел вникнуть. Ему нужно было понять ситуацию, будто она стала его личной на это время повествования…

– Это было бы прекрасно, – девушка слабо улыбнулась, так грустно и обречённо, как не каждая женщина в возрасте улыбнётся. – Но отец установил нам на сердца клапаны. По понятным причинам мы не знаем точной технологии, но они помогают сердцам биться даже в тот момент, когда они замедляются.

– Что если их снять? – Марс неожиданно оказался там… в Чикаго, вместе с маленькими Рэйлинн и Аластером, которые боролись за жизнь в операционной, пока гениальный отец вживлял им клапаны. Комната, склад… да весь мир вокруг попросту перестал существовать.

По выражению лица девушки он понял абсурдность своего вопроса. Конечно, эта семья испробовала разные варианты, чтобы жить. Но в итоге по каким-то причинам лучшим стало смириться, колоть гадость прямиком в сердце при приступах и искать лекарство силами одного гениального парня.

– На данный момент нет технологии, которая может запустить наши сердца, а чтобы снять клапаны… они должны остановиться, – неожиданно даже для самой себя Рэй рассмеялась, с такой глубинной болью и отчаянием, что парень неподалёку от неё испугался. – Парадокс в том, что если бы не клапаны, то сейчас врачи смогли бы вылечить наш недуг, – она снова помрачнела. Бледное лицо побелело с новой силой. – Но без них мы бы не дожили до этого момента.

Они резко замолкли. И это стало минутой молчания по тем возможностям, которых лишились столь юные ребята… по их жизни, висящую день ото дня на волоске. По таким безумным стечениям обстоятельств…

– Почему они перестали вам помогать? Клапаны эти… – Марс решился прервать тишину не сразу, но рассказ его заворожил, и он почувствовал потребность в том, чтобы узнать финал. Если не истории в целом, то хотя бы первого её тома.

– Мы их просто переросли, – отстранённо отвечала Рэй, смотря исключительно в потолок, а не на парня рядом. – Я была совсем малышкой, когда получила клапан, поэтому моя болезнь протекает хуже, нежели у Аластера.

Клапан – какое дурацкое название этому устройству. Ведь это не труба или защёлка, а самое настоящее сердце, поддерживающее жизнь в живых молодых людях.

И самое ужасное в том, что Рэйлинн, такая юная красивая девчонка, просто смирилась с этим. Марс слушал её, понимая одну страшную вещь: она ни разу не показала какое-либо желание жить. Лишь печаль о том, что у неё это не вышло.

Кажется, его собственное сердце забилось куда медленнее в осознании этой ужасной истины. Аластер и Рэй лишь доживают свои дни… И не только из-за смертельной болезни, но и потому, что они смирились.

Аластер может искать лекарство, бояться за сестру, спасая её от приступов, но вряд ли он нацелен на успех. А уж малышка Рэй и вовсе… сдалась…

– Что случилось с вашим отцом?

Интонация парня говорила о том, что это последний вопрос. Некое многоточие в выслушанной истории.

– С течением лет он спятил. Так хотел нас спасти, что его желания и намерения стали преступными, – она вспомнила то сердце на его столе, такое свежее, живое… тогда она впервые увидела что-то подобное. – Он придумал новый способ, который мог убить нас с практически стопроцентной вероятностью. И тогда Майло, подросток в тот момент…

– Не продолжай, – резко перебил Марс.

Да, он жаждал этого финала в истории, но оказался просто не готов услышать его… Майло убил их отца, чтобы спасти младших! А теперь… кажется, и сам пошёл по его стопам.

Парень обессиленно поднял взгляд на девушку на койке. Она казалась хрупкой, как статуэтка, но сила духа в ней была огромная.

Когда-то… Теперь осталась лишь оболочка, постепенно угасающая. И как ей помочь Марс не знал. Да и не тот он, кто сможет что-то сделать, поэтому решение, такое бесчестное, пришло само собой…

25 марта 2021.

Стук каблуков разнёсся эхом ещё в коридоре, поэтому Аластер точно знал, кто сейчас объявится в его лаборатории. Он лишь вздохнул, не сводя взгляда с пробирок. Опустившись локтями на стол, он внимательно наблюдал за тем, как кипит еле различимое вещество. Это стало его костром или морем, на которые можно смотреть бесконечно…

– Почему тебя всегда можно найти именно тут?