Ниже плавилен – огромная сеть разветвлённых тоннелей, ведущих к тому или иному редкозёму. Многие жители выбирают юдоль шахтёра, как самую доступную и востребованную. Спрос на мускульную силу всегда большой, ведь смерть каждый день стоит за плечом шахтёра.

Кому повезло – прислуживают в кланах. Работы много. Особо везучие живут при клане Воды – эти самые благосклонные к простому люду и сами чёрного труда не гнушаются, вот только порядок есть порядок и клан не может принять всех. У них и так больше всех земель наверху.

Кром здесь был не всегда. Предания гласят, что раньше стояли обычные частоколы, а люди могли жить где хотят. Так и было, пока из глубин лесов, болот, гор и морей не начали выходить злыдни – опаснейшие твари, справится с которыми люди не могли. Сила появилась вместе с угрозой. Прошло много лет, прежде чем кто-то из людей смог осознанно начать ею управлять, противостояние же с новой угрозой только разрасталось и было проиграно. Даже если удавалось одолеть злыдня – являлся другой, более сильный. Люди были согнаны и заперты в городах. От страха воздвигались первые валы и стены поверх. По неясной причине, злыдни не нападали на укрепления. Может быть, клану Пустоты известно почему, но люди приняли это как данность и стали приспосабливаться жить по-новому. Прежде чем окреп город, и ещё до чёткого осознания, что Кром можно расширять, прошло несколько столетий. За это время возникли кланы, школа Высокого боя и храм Пустоты – так его просят называть сами пустотники, но, по-сути, это тоже вотчина.

Барак Моха выстроен на пятом ярусе Нижнего Киева. Это сумеречная зона. Здесь нет строгих правил и давления знати. Благородные стараются не спускаться вниз, как бы перепоручая контроль выборным от черни. В то же время, ради развлечения они готовы рисковать и бывают на тайных турнирах. Охрану им обеспечивают организаторы оных, из местных, но если у кого пропадёт кольцо, часы или любая другая ценность, то это досадная случайность.

Борис слыл у публики любимчиком. Правилами подпольных боёв запрещалось открывать лица, как участников, так и зрителей, поэтому знакомы они были с ним только по прозвищу и оголённому торсу. Даже если кто-то и узнавал в скандальном трущобце Барсика, то не распространялся об этом. Официально, кулачные бои среди простолюдинов считались запрещёнными и, тем более, ставки на них.

Мох – это исключение из правил по обе стороны социальной лестницы. Для кланов его умения не представляют интерес, так как путь Силы позволяет не опасаться болезней и не сильно переживать за травмы полученные в бою. Мох бы и сам не пошёл на службу к кланам, даже к пустотникам, а они бы и не приняли, так как он из простых, а лекарскому делу обучают только знать и, в основном, тех же пустотников. В редких случаях, когда на арене сталкиваются в сдержанном бою разные стили и кто-то из противников получил сильные раны, требуется помощь опытного лекаря, чтобы естественное для искусников восстановление быстрее и в полную силу работало. Мох не только не подходит по происхождению, но и вызывает опасения, так как представляет новое стремление рационализаторов в городе. Клан Огня напрямую называет потворников этого опасного веяния – водняков. Мол, это они пестуют всякое изобретательское отребье.

Для простого народа Мох так же не свой, ведь лечит, в основном, пострадавших на боях ребят. Всякий знает, как коротка и чем чревата дорожка трущобного бойца. Мох же посылает всех увещевателей в лес, за стену. Иначе говоря, нахер. С тех ребят, кто не особо преуспевает на боях, берёт деньги, а за успешных, навроде Бориса, ему приплачивают организаторы. Посему, было бы ошибкой, считать помощь в этот раз актом доброты. Да и сам Борис полон стремления скорей окрепнуть и снова драться.

– Один раз под дых дадут и обосрёшься, – выдал Мох.

– Разве что тебе на стол, – огрызнулся Борис.

– Что верно, то верно, – насмешливо зыркнул он, – три дня под себя обделывался. Воняло так, словно пещерная крыса сдохла в дерьме.

– За меня платят, а вместо ухода, ты поручил Орлёшке и Гаврику выносить за мной!

– Ну-ну! Такой благодарный, шо их мамку с батькой поминаешь каждый день. И грозишься бока намять.

Борис сплюнул от досады и отвернулся.

– Когда-нибудь ты здохнешь и никто не станет возится с тобой – скормят пещерным крысам.

– Суп из них сварить не забудь после, – с каркающим смехом, отозвался Мох.

Сначала Бориса мучило бессилие и он даже простил друзьям крысиное мясо, так хотелось скорее окрепнуть. Теперь же маялся от безделья. Мох запрещал закалять тело. Борис изнывал и срывался на Орлёнке с Гаврылой. Стал настолько невыносим, что они перестали приходить в барак.

От тоски Бориса понесло на прогулку по пятому ярусу. Он хорошо понимал, что это может быть чревато: ребят, мечтающих вернуть ему многочисленные должки полно и не все они заняты честным трудом в дневное время. Выбор у Борьки был небольшой: либо идти, либо заниматься медитастикой на манер клановским умельцам. В Высоком бою это основа основ, без не неё невозможно войти во взаимодействие с местами Силы и получить Ступень. Борис ненавидел всё, что связано со знатью, потому не мог опуститься до медитастики.

Как ходит по своей территории уверенный вожак? Так всегда ходил Борис. Точнее, после того, как начал побеждать. Подземные жилые ярусы – это идеальное место для нападения исподтишка. Освещения от зеркальных шахт с каждым ярусом только слабеет, а другие способы слишком затратны, чтобы пользоваться ими в рабочие часы. Тем не менее, Борис никого и ничего не боялся до боя с Вячко. Нападений не было. В этот раз, даже самый неискушённый взгляд мог бы заметить, как он осторожничает. Шаг нетвёрдый, мелкий. Борис не выискивает с кем бы зацепиться взглядом, а словно о чём-то задумался. Ну, и всем давно стало известно, что он загремел к Моху тяжело раненным.

– Здарова, Борян! – окликнули его из-за низкого стола, где до этого шла игра в карты на мелочь.

– И тебе не хворать, Гоха.

– Шо сказал? Херова слышно. Голос у тя какой-то слабенький стал. Приболевший, шо ли…

Борис шумно вздохнул. Уже тише чем было, процедил:

– Решил рыпнуться пока я на лечении? Зубы лишние выросли, пёс?!

Лавки полетели прочь и четыре парня ринулись на Бориса. Злость уже перекрыла боль в рёбрах, он встал в стойку, счастливый, что наконец драка.

Вдруг раздался визгливый вопль и наперерез банде Гоши бросились Гаврыла и Орлёнок.

– Беги! – успел выкрикнуть первый. Началась схватка.

Борис бы никогда не побежал, а тут вообще приободрился, ведь пока друзья отвлекают на себя хотя бы двоих, он сможет раскидать оставшихся. Шагнул навстречу, готовясь принимать первый удар в блок, как вдруг раздался свист городового. Все недоумённо застыли. Гаврыла и крепыш Гоши, уже сцепившиеся, нервно оттолкнули друг друга. С пыльного пола начал подниматься Орлёнок, получивший крепкий удар.

– Стоять, шантрапа! – расслышали все. – Не двигаться!

Вражда-враждой, но с городовым дело иметь никто не хочет, так что все тут же рванули прочь. Дело ещё в том, что представители закона здесь появляются крайне редко и это всегда исключительные случаи. В такие дни можно запросто получить настолько нехилых тумаков, что сразу к праотцам полетишь. Либо инвалид на все оставшиеся…

Сзади крик, топот, но ловить местных по закоулкам подземного яруса то же самое, что крыс в пещерах.

– Потом сочтёмся, – обдал смрадом Гоша, прежде чем скрыться во тьме узкого прохода меж хижинами.

Борис отмолчался, восстанавливая дыхание. Голова прояснилась, теперь уже он сам отчетливо понял, как сильно рисковал. Друзья сопели рядом и старательно не смотрели в его сторону.

– И чо им надо было?

Молчат.

– Когда в последний раз городовой к нам спускался?

Гаврыла что-то хмыкнул.

– Ладно вам молчать… – неуверенно проговорил Борис.

– Мы тебя вытаскивать из жопы не должны, – буркнул Орлёнок, осторожно трогая синяк под глазом.