Где-то наверху глухими отголосками звучал старинный орган. И эта музыка эхом прокатывалась по холодному пустому залу, заставляя вздрагивать. Осаму тихо вскрикнул, когда Чуя завалил его на широкую столешницу. Запрокинув назад голову, вцепившись в её края пальцами, он закатывал глаза и кусал губы, пока Арахабаки целовал его. Рука в тонкой кожаной перчатке с силой надавила на живот, опять заставив выгнуться и свесить голову со столешницы, опаляющий бархатный язык прошёлся по соскам, аккуратно обведя каждый по контуру. Чуя с силой сжал пальцами его бёдра и подтянул его к себе поближе, в секунду расстегнул брюки и плавным движением подался вперёд. Сразу же переходя на размеренный темп, он наклонился к дрожащему вампиру, перехватывая за запястье его руку. Арахабаки казалось, что он может бесконечно любоваться ночным созданием в такие моменты, что он может бесконечно смотреть, как Осаму со стонами выгибается под ним, как мотаются его вьющиеся чёрные волосы, падая завитками на вспотевший лоб, как заливается румянцем его бледное лицо, как кровавые капельки скатываются по белой коже, и глаз сверкает, становясь похожим на драгоценный камень.
— Ты так на ангела похож, Осаму-кун… — с придыханием прошептал Чуя, целуя его в уголок рта. — Тебе безумно не хватает крыльев…
Осаму резко повернул голову, превращая едва уловимое прикосновение в настоящий поцелуй, и начал медленно подаваться бёдрами навстречу ему.
— Если только чёрных, — шепнул он в ответ, усмехаясь. — Я не могу быть ангелом, глупый… Вампир и ангел не могут быть одним целым… Ааах…
— Сам глупый, — беззлобно ответил ему в ухо Арахабаки, слегка увеличивая темп движений и прижимая его к столешнице. — По-твоему, создание ночи может быть только демоном?
Чуя сорвал с приоткрытых распухших губ ещё один поцелуй, прижался к нему вплотную, в точности повторяя изгибы вздрагивающего тела.
— А что, разве нет? — Осаму прижался губами к его уху, легонько прихватывая за мочку, высвободил из захвата руку и запустил её в растрёпанные рыжие волосы, пропуская мягкие пряди сквозь заледеневшие пальцы. Прикусив губу, он опять запрокинул голову, с готовностью подставляя шею обжигающим прикосновениям.
— Конечно, нет, — Арахабаки самыми кончиками пальцев прошёлся вдоль его спины, затрагивая выпирающие лопатки и проступающие под кожей позвонки. Осаму вскрикнул, почувствовав, как его длинные острые ногти вцепились в кожу и прочертили по ней, оставив явно кровоточащие следы. — Хочешь, скажу тебе одну большую глупость, Осаму-кун? Демоны — те же ангелы, только падшие. Они не менее прекрасные создания, ведь когда-то они тоже, если верить всяким книгам, были любимцами бога. И то, что ты создание ночи, не мешает тебе быть похожим на ангела.
Чуя легко приподнял вампира, опять усаживая его на столешницу и прижимая к себе вплотную, приложился к шее губами. Одновременно он продолжал уже довольно резко проталкиваться в узкое тело; Осаму дрожал, зарывшись носом в его волосы, он чувствовал, как по спине течёт кровь и как зудят оставленные божеством царапины.
— Это самый странный комплимент, который я только слышал… — прошептал он срывающимся голосом и усмехнулся.
Чуя ухмыльнулся и потянул его за волосы.
— Только попробуй сказать, что он тебе не нравится, — хмыкнул он, лизнув подбородок кончиком языка. — Никто, кроме меня, не скажет тебе такого.
Двое сплелись крепким узлом; рваные, быстрые поцелуи, жаркие прикосновения, едва слышный, срывающийся шёпот — в секунду всё это слилось в одно расплывчатое пятно. Осаму со стонами с силой толкался бёдрами навстречу божеству, обнимая его обеими руками, гладя мускулистую спину, покусывал его за шею, вытягивая кровь из маленьких ранок. Он уже не чувствовал холода, не чувствовал воображаемых любопытных глаз, уставившихся на них — вообще ничего, кроме прижавшегося к нему Чуи, который был для него сейчас самым желанным существом на свете.
— М-м-м… — простонал Осаму в самое его ухо, запрокидывая голову и широко распахивая глаз. Чуя живо заткнул ему рот языком, перехватив за запястья; он чувствовал приближающуюся разрядку и ускорялся, всё мощнее вбивая вампира в пыльную ткань.
— Наплевать мне на все эти условности… — прохрипел Арахабаки, сдавив его руку. — Наплевать, что, может, это и неправильно, Осаму-кун… Я тебя не отпущу, ни за что…
Он уткнулся носом в шею вампира, переходя в бешеный ритм. Через пару секунд Арахабаки услышал вопль вампира, почувствовал, как тот с криками забился в его руках и как брызнула на живот тугая тёплая струя; Чуя, собиравшийся продержаться подольше, со стоном выгнулся, прижимая к себе дрожащего юношу, и сам кончил во всё сильнее сжимающееся тело. Вяло пытаясь отдышаться, он приложился к покусанным губам, прихватывая их, пытаясь перехватить немного воздуха, которого так отчаянно не хватало обоим. И этот глубокий поцелуй заставил обоих застонать.
Синеватый свет, пройдя через витражи, пробрался в полутёмное помещение и упал на худые плечи приподнявшегося вампира. Чуя с трудом отлепился от него, прикрывая глаза и оглядывая хрупкую фигуру.
— А вот теперь у тебя будто и вправду крылья, — тихонько сказал Арахабаки. — И вообще ты весь светишься…
И он совсем не удивился, когда Осаму лишь мягко улыбнулся в ответ и смущённо отвёл в сторону взгляд. Хотелось ему в тот момент сказать о сияющих глазах Арахабаки; но Осаму так и не решился это сделать.
========== Бог, который боялся призраков ==========
— Нужна будет ещё одна перевязка… И уж извини, но вряд ли ты теперь вообще сможешь видеть этим глазом, мальчик.
Коё тяжело вздохнула, отложила в сторону толстый моток мягких бинтов и принялась стягивать с рук тонкие резиновые перчатки, перемазанные в крови и гное. Мичидзо, кривясь, ощупывал свежую повязку кончиками трясущихся ледяных пальцев. Проткнутый глаз, который залили антисептиком и крепко-накрепко завязали, отчаянно ныл, словно нервы, оставшиеся в нём, кто-то со злостью грыз изнутри острыми зубами.
— Не беда, боевые шрамы только украшают мужчину, — дрожащим голосом прохрипел он и опустил голову, прекрасно осознавая, как глупо это звучит — вряд ли кого-то украсит вечная повязка на глазу. Если только любимца Чуи, который обладает такой красотой, что его ничто не сможет изуродовать. При воспоминании об этой парочке Тачихара гневно фыркнул и шмыгнул носом.
— Самому не смешно? — Коё хмыкнула и встала с неудобного железного стула, подбирая полы кимоно. — Утешай себя, конечно, если хочешь, да только без глаза всё равно не очень-то хорошо живётся. Скажи мне, — она презрительно сморщила нос, — ну вот какого чёрта ты опять полез с Чуей бодаться? Говорила же, если у вас дело до драки дойдёт, у тебя шансов не будет.
— Да кто ж знал, что он живучий такой! — рявкнул Мичидзо, тряся растрёпанной головой и изо всех сил стараясь, чтобы не наплывали злые слёзы, из повреждённого глаза и так лило, повязка уже вся промокла. — Я не идиот, Озаки-сан, и не самоубийца, как этот вампир чёртов! Но Чуя умирал, я видел, он даже не сопротивлялся, сам умолял его пристрелить, а как только я выпустил ему пулю в лоб, он пришёл в себя, и понятно, что я не смог с ним бороться!
Коё недобро усмехнулась и отбросила со лба чёлку.
— Я знал о его способностях, знал, — продолжал парень дрожащим голосом, — но босс мне сказал, что Арахабаки на последнем издыхании и ему не хватит сил вылечить серьёзные раны, какого же чёрта тогда он очнулся?!
— Я же тебя, глупого, предупреждала, Чую обычным оружием не возьмёшь, даже если расстреляешь в упор — ему почти ничего не будет, максимум ослабеет от потери крови, и то временно, — Коё сердито поджала губы. — Босс и сам просчитался. Может, Арахабаки и был, как ты выразился, на последнем издыхании, но он чувствует раны Чуи, знает, что если Чуя умрёт, то божеству и самому будет некуда деться. Видимо, он почувствовал, что носитель получил смертельную рану, испугался и ринулся его спасать.
Мичидзо злобно сплюнул прямо на пол. Чёрт бы этих божеств побрал, их существование само по себе настолько неправильно, что они абсолютно непредсказуемы и не подчиняются никаким нормальным человеческим правилам.
