Рюноске, едва завидев его на лестнице, вскочил. Осаму почти кубарем скатился по ступенькам, накинул на голову капюшон и нервно бросил:

— Пошли отсюда, быстрее, — юноша кивнул и шагнул к двери, но тут же застыл. Над холлом разлетелся негромкий мужской голос:

— Не так быстро, господа. Куда это вы собрались?

Оба вампира резко повернули головы на звук. С другой стороны длинного коридора, из той части дома, в которую Осаму никогда не ходил за ненадобностью, к лестнице вышел невысокий мужчина, одетый в строгий чёрный костюм и накинутый на него сверху плащ с тёмно-красным воротником. Покачивая головой, он остановился возле лестницы и опёрся рукой на перила.

Рюноске вдруг побледнел, как смерть, на фоне своей чёрной безрукавки, и отступил на пару шагов назад. На пути попалось кресло, и молодой вампир с размаху шлёпнулся на него, в ужасе вжимаясь в сидение. Он словно окаменел, глаза неестественно заблестели, и так он и застыл в кресле. Да и сам Осаму невольно шагнул назад. На лестнице стоял невесть как тут очутившийся босс Ордена.

— Имейте в виду, молодые люди — дом окружён со всех сторон. Одно неверное движение — и оба превратитесь в решето, — спокойно произнёс мужчина, отводя назад волосы, и медленно пошёл вниз. — Впрочем, мелкому это уже не грозит. Пусть посидит спокойно.

Рюноске открыл рот, тут же его захлопнул, как вытащенная из воды рыба, и вновь окаменел. Осаму, нервно кусая губу и сжимая кулаки, наблюдал за приближающимся боссом.

«Блефует. Когда мы заходили, возле дома никого не было, я не чувствовал никого живого. И сейчас не чувствую… Стоп, что?! Как я могу не чувствовать живого, а что же тогда этот…»

Неожиданная догадка молнией пролетела в голове, Осаму тихонько вскрикнул и зажал рукой рот.

— Молчите? Вот и умницы, — мужчина улыбнулся. Подойдя почти вплотную к Осаму, он остановился и слегка наклонил набок голову. Теперь его лицо можно было как следует рассмотреть — ужасно худое, с проваленными бледными щеками и синими мешками под глазами, и на нём ярко выделялись красновато-розовые глаза.

Чувствуя нарастающий страх, Осаму со всей силы сжал зубы. Он решил во что бы то ни стало не показать охвативший его ужас.

— Назови мне хоть одну причину, по которой мне сейчас не следует наброситься на тебя и разорвать тебе горло, сволочь, — прошипел он, наливаясь синевой. — После того, как ты убил Чую, ты ещё смеешь подходить ко мне и условия ставить?!

— О, нет, мальчик. Ты этого не сделаешь, потому что знаешь, что тебя убьют, — мужчина ухмыльнулся. — А что касается Чуи… Арахабаки меня больше не интересует. Он был полезен, однако стал опасной помехой на пути к моей цели, — босс разом стёр с лица приветливую улыбку и поднял глаза.

— …Цели?.. — медленно переспросил Осаму.

— К тебе, если конкретно, — мужчина наклонил голову. Протянув руку в перчатке, он дотронулся ей до лица вампира; Осаму чуть не шарахнулся в сторону, но тело словно перестало слушаться его. — Ты стал выше, чем тогда… И такой красивый. Давно мы с тобой не виделись, мой драгоценный мальчик. Сколько уж — лет двести прошло? Больше?

Чувствуя, что земля уходит из-под ног, Осаму смотрел на него расширенными глазами. Красноватые глаза в секунду вспыхнули ярче, губы опять растянулись в улыбке, за ними показались мелкие, но острые вампирские клыки… Босс, явно довольный произведённым впечатлением, потянулся к омертвевшему от ужаса юноше и почти прижался губами к уху.

— …Ты помнишь меня, ангел мой? — Осаму нервно сглотнул, он уже всем телом чувствовал идущую от мужчины страшную, мёртвую ауру. Она пронизывала его насквозь, как множеством кинжалов. — Ну конечно же, как ты мог забыть… Никто не забывает своего создателя.

Мужчина легонько провёл носом по его шее, потянул за бинт, разматывая, нежно лизнул кожу кончиком шершавого языка. На Осаму будто напал паралич, он не мог даже шевельнуться, хотя и понимал, что надо оттолкнуть его от себя и бежать, бежать как можно быстрее отсюда. Судя по тихому кряхтению, доносившемуся из кресла, Рюноске оказался в таком же положении, рад бы помочь, да даже двинуться не может. Одним только желанием обездвижить вампира…Этим умением владеют лишь самые древние.

— Не смей ко мне притрагиваться, тварь… — только и смог прошептать чуть слышно Осаму, закатывая помутневшие глаза. Бесполезно, мужчина только тихонько хмыкнул, и спустя секунду юноша почувствовал, как в его шею впились острые зубы.

========== Риск и ошибки ==========

Никогда бы до этого момента Арахабаки не подумал, что темнота бывает такой разной. Что порой она приятная, мягкая такая, словно обнимает тебя бархатными лапами и шепчет «забудь обо всём», но иногда и противная, похожая на вязкую трясину, по которой ты колотишь руками, пытаясь выбраться, но поверхности так и не видать. Чуя сейчас угодил ровно во второй вариант — он отчаянно пытался проснуться, морщась и дёргая головой, но глаза не желали открываться.

«Нет. НЕТ! Проснись немедленно!»

Внутренний голос выл об опасности, бешеные удары сердца эхом отдавались в голове. Ценой неимоверных усилий Чуя сумел всё же разлепить веки. Каждое из них, казалось, весило килограмм по сто, настолько трудно оказалось заставить их подняться. Юноша медленно похлопал ресницами, привыкая к темноте. Контуры предметов обстановки едва вырисовывались в ней, и Чуя сначала даже испугался, ему спросонок показалось, что он опять очутился в Муравейнике. Но в голове тут же прояснилось, и вместе с воспоминаниями вернулась и горечь.

— Я живой… — прошептал он чуть слышно и нервно сглотнул. — Я всё ещё здесь… Но почему, я же должен был умереть…

Чуя попытался пошевелиться, но не тут-то было, тело будто превратилось в один гигантский синяк, отзываясь болью в костях на малейшее движение. А руки и вовсе не желали двигаться, их будто что-то блокировало. Арахабаки подёргал кистями и понял, в чём дело — кто-то стянул ему запястья крепким кожаным ремнём.

— Очнулся? — зло послышалось сбоку.

Чуя подскочил и наткнулся взглядом на Мичидзо, сидевшего на краю постели. Лицо его казалось непривычно ожесточённым, брови сдвинулись к переносице, губы сжались в нитку, а в жёлтых глазах полыхал демонический огонь.

— Ну, и как самочувствие, господин Исполнитель?

Арахабаки растерянно заморгал и ещё разок дёрнул руками. Нет, не показалось. По спине поползли мурашки, Чуя вдруг всем нутром ощутил скорую беду. Что-то здесь не так… Но юноша постарался взять себя в руки.

— Тачихара-кун, что происходит? — нервно спросил Чуя, неловко пытаясь приподняться и сесть. Куда там, без помощи рук это было почти невозможно, тело словно утонуло в простынях, казавшихся сейчас ужасно горячими. — Развяжи меня, что это ещё за дурацкие шутки? Я думал, что ты давно уже свою страсть к БДСМ излечил, вроде вырос уже…

— Э, нет, Чуя. Шутки кончились. Мы уже достаточно повеселились за эти годы, сейчас уже все серьёзно.

Мичидзо пододвинулся поближе к нему и ухватил за подбородок. Жутковатые жёлтые глаза оказались совсем близко. Чуя скрипнул зубами, сощуриваясь и недобро глядя на него из-под растрепавшейся рыжей чёлки.

— Ну и? Что серьёзного, в таком случае, скажешь? — ухмыльнулся он. — Вот странность, а я и не знал, что ты умеешь спокойно разговаривать, не лыбясь при этом во всю пасть.

Странным образом Чуя уже не чувствовал боли в ноге; мало того, ему казалось, что к нему медленно, но верно возвращаются былые силы.

— Не язви, а то по лицу кулаком случайно заеду. Знаешь, руки как чешутся? — Тачихара ядовито улыбнулся в ответ. — Но мне пока не хочется уродовать твою очаровательную мордашку. Нам с тобой ещё очень длинный разговор предстоит. Я, знаешь ли, такой нерешительный… — он погладил божество по щеке, чуть-чуть надавив на нижнюю губу кончиком указательного пальца. — Вот всё хотел с тобой поговорить, а случая не представлялось, ты же с красавчиком не расставался, а это не для его ушей. Но теперь мне удалось наконец убрать его с дороги, и теперь мы с тобой можем поболтать по душам.