Шаги стали отдаляться. Некоторое время вампир ещё слышал стук каблуков по раскрошенным ступенькам, а потом звуки исчезли совсем. Осаму ещё несколько минут напряжённо прислушивался, чтобы убедиться, что опасности нет, потом шумно выдохнул и, убрав руку, прижался губами к скуле слабо дышащего Чуи.
— Уже ничего, рыжик… Спи.
Мутные, словно затянутые изнутри дымом голубые глаза секунду смотрели на его лицо, потом медленно закрылись. Осаму прикусил губу. Чуя смотрел словно не на него, а куда-то сквозь него, не видя того, что у него перед носом, настолько пустыми казались его глаза. Вампир проглотил подкатившие к горлу злые слёзы и уткнулся носом в его шею.
— Ни один из нас здесь не умрёт, — слегка дрожащим голосом прошептал Осаму, обнимая напарника и почти прижимаясь губами к его уху. — Слышишь, Чуя? Я придумаю что-нибудь, обязательно придумаю…
И он всхлипнул, почувствовав, как тонкие пальцы слегка сжали его руку.
========== Дилемма вампира ==========
Осаму спал неспокойно. Чужая, незнакомая постель отчего-то казалась ужасно жёсткой, словно тело лежало на подстилке из битых кирпичей, и вампир то и дело ворочался с боку на бок, то вжимаясь в подушку, то широко раскидывая руки, пытаясь хоть как-то устроиться поудобнее. Вдобавок в комнате стоял жуткий холод, такой, что даже Осаму сквозь сон явственно его чувствовал; на улице, похоже, температура опять понизилась, а о такой роскоши, как отопление, здесь даже мечтать явно не приходилось.
— Хр-р-р… — вампир тихонько всхрапнул, дёрнулся от изданного им же звука и проснулся. Красновато-карий глаз резко раскрылся, глядя в потолок, который казался до того белым и чистым, что от этого начинало подташнивать; суженный до размеров точки зрачок был едва-едва заметен на мутной со сна радужке. Осаму моргнул раз, другой, привыкая к темноте, поёжился и сжался в комочек. — Чёрт… Это же и насмерть к утру замёрзнуть можно… Да, Чуя? Иди сюда, где ты там…
Ответа не послышалось, и тут только Осаму вдруг сообразил, что лежит на огромной кровати один; раненого Чуи и след простыл, лишь яркое кровавое пятно на простыне показывало, что он совсем недавно тут лежал. Вампир подскочил, будто в спину иголку воткнули, и завертел головой. Куда он делся? Неужели вздумал куда-то побежать в таком состоянии? Но как Чуя ухитрился встать, если он даже шевельнуть ногой лишний раз не мог?
Из ванной послышался негромкий плеск воды. Осаму выдохнул с облегчением, поняв, что Арахабаки никуда не исчез, и опустился обратно на подушку. Не прошло и пары минут, как шум стих, дверь ванной приоткрылась, и на пороге показался Чуя. Хромая, волоча за собой травмированную ногу, весь бледно-синий, как труп, он еле стоял, держась пальцами за косяк двери, пустые глаза безучастно смотрели прямо перед собой. Вампиру мигом стало очевидно, что Чуя на грани обморока; и не успел Осаму с ужасом подумать об этом, как Арахабаки с явным трудом разжал пальцы, сделал маленький шаг вперёд, тихо всхлипнул и, закатив глаза, стал заваливаться набок. Осаму как ветром сдуло с кровати — сам даже не поняв, как у него это получилось, юноша в секунду вскочил, ринулся к нему и успел подхватить прежде, чем Чуя познакомился бы поближе с полированным паркетом. Арахабаки уткнулся носом ему в плечо и захрипел.
— Вот дурак… — дрожа от ужаса, Осаму обнял его, прижимая к себе. — Ну куда тебя понесло?
— Пить захотелось… — еле слышно отозвался Чуя. Голос у него сел и охрип, словно его обладатель был очень сильно простужен.
— Меня бы пихнул, зачем вскакивать-то было, — вампир укоризненно покачал головой, просунул руки ему под колени и, напрягшись, всё же поднял его. Тонкие пальцы до боли вцепились в плечо, Чуя всхлипнул и спрятал лицо у него на груди, странно дёргая головой и закатывая глаза. Осаму отнёс его обратно к постели и бережно опустил на матрас; Арахабаки съёжился в комок размером с теннисный мячик и ещё больнее сжал пальцами его плечи. — Отцепляйся, мы прибыли на кровать.
Послушавшись, Чуя с видимым трудом разжал пальцы — похоже, почти обескровленное тело не слушалось его должным образом. Осаму присел рядом, на самый край постели, подрагивающей рукой убрал чёлку со лба и принялся укутывать его в одеяло. Надо хоть немного согреть. Арахабаки опять захрипел, прикрывая глаза.
— Пить…
— Лежи, сейчас принесу, — Осаму вскочил и собрался уже рвануть в гостиную, но Арахабаки вцепился пальцами в его запястье. — Да успокойся уже, Чуя, никуда я не денусь. Как я тебе воды принесу, если ты мне отойти не позволяешь?
Чтобы успокоить, вампир через силу улыбнулся краешком рта и, наклонившись, поцеловал его в лоб, после чего мягко отцепил от себя его пальцы и вышел из комнаты. Порыскав немного по маленьким шкафчикам, которых вокруг было множество, Осаму отыскал в одном из них небольшой стакан, набрал в него воды и вернулся в спальню. Опять присев на кровать рядом с Чуей, вампир бережно приподнял его голову, просунув под затылок ладонь, и приложил сосуд к губам. Арахабаки высунул кончик языка, облизнув им влажный стеклянный край, едва прихлебнул один глоток и поморщился. Осаму понял его и поставил стакан на прикроватную тумбочку.
— Не старайся, Осаму-кун… — вдруг вполне отчётливо прохрипел Чуя. Вампир дёрнулся и посмотрел на него расширенным глазом. Арахабаки усмехнулся краешком рта. — Ты ведь и сам уже понимаешь, чем это закончится.
Осаму весь похолодел; нервно сглотнув, он сдвинул брови и сердито ответил:
— Конечно, понимаю, ты поправишься, и мы убежим. И будем…
Чуя не дал ему договорить, резко схватил побелевшими пальцами за воротник кофты и притянул к себе, так, что они столкнулись лбами, и Осаму поморщился от боли. Страшные, потемневшие голубые глаза оказались совсем близко.
— Ну и что ты несёшь, кровопийца?.. — с горечью спросил Чуя, прихватывая губами воздух. — Я не выживу. Столько времени прошло, а Арахабаки слабый… Я начинаю думать, что я исчерпал под ноль его ресурсы, и он вообще больше не проснётся.
— Чушь, — решительно отрезал Осаму, хотя у него внутри всё так и задрожало от таких ужасных размышлений. Вернее, от того, что это может оказаться правдой. — Даже если это твоё божество вредное ни хрена делать не хочет, рану ещё можно вылечить…
Арахабаки обречённо покачал головой и уткнулся лбом в его шею.
— Я тела не чувствую, Осаму-кун… И перед глазами сетка трясётся, даже твоего лица почти не вижу…
Осаму скривился. Чуя прав, он уже и сам понимает, какую ерунду несет про рану — если божество спит, значит, Чуя сейчас так же уязвим, как обычный человек, а для человека такое ранение смертельно. И он столько крови потерял, неудивительно, что самого себя не чувствует. Вампир поцеловал его в нос и, обняв обеими руками, прижал к себе.
— Слушай… Я пойду в город. Надо хоть попытаться найти лекарства, если ты жить хочешь.
— Сказал же, забудь об этом, — прохрипел Чуя. — Если тебя схватят, мы оба умрём!..
— Ну не могу я больше сидеть тут на заднице ровно и смотреть, как ты умираешь! — Осаму в отчаянии прикусил губу. — Меня тошнит уже от этого чувства, тошнит от того, что дорогое мне существо вот-вот меня покинет, а я даже не пытаюсь ничего сделать! Ты же сам всегда боролся за жизнь и доказывал, что достоин её, сейчас-то что изменилось?!
Чуя вдруг тихонько всхлипнул. Мелкая прозрачная слезинка, похожая на крохотный кусочек льда, покатилась по щеке. Слабо подавшись вперёд, он уткнулся мокрым холодным носом в шею вампира и сдавил пальцами его плечи.
— Я устал, Осаму-кун… Как же я устал от всего… — Арахабаки скривился и до скрипа сжал острые зубы. — Не могу уже бороться, не могу!..
Осаму обнял его, зарываясь лицом в волосы; устроив голову на плече, он почти прижался губами к уху и сдвинул брови.
— Зато я могу. И раз уж ты сам не хочешь за себя побороться, придётся мне это за тебя сделать, — твёрдо сказал он и, отстранив от себя напарника, посмотрел в заплаканные, потускневшие глаза.
— Да за что бороться?! — взвыл Чуя и с силой оттолкнул его от себя. — Посмотри на меня, придурок, я уже мёртвый! Пойми ты, Осаму-кун, всё кончено, кончено! — он захлебнулся рыданиями и бессильно обвалился на подушку, утыкаясь в неё лицом и громко всхлипывая. У него опять началась истерика.
