Чуя прикусил губу и кивнул.
— Да, это правда…
— …А за нами ещё и будет бегать пол-Ордена, — продолжал Осаму. — И если даже представить, что мы с тобой каким-то невероятным образом рассосались на молекулы, просочились мимо толпы Исполнителей, преодолели эти десять километров, проскользнули за колючую проволоку, то дальше что? Идти чёрт знает куда, по снегу, в метель, с твоей простреленной ногой, без даже более-менее подходящей одежды? Это самоубийство. Очень долгое и мучительное.
Арахабаки потёр пальцами виски.
— Ну… Вообще-то шанс сбежать есть. Я говорил тебе, что Орден слабо контролирует эту территорию, Исполнители не знают Йокогаму и плохо ориентируются тут, в отличие от нас. К тому же, босс наверняка им сообщил, что я ранен и что мы не могли далеко уйти, поэтому можно надеяться, что они сосредоточат поиски в окрестностях города, а за границами Зоны присмотр будет не такой суровый. Если я встану, мы сможем просочиться на свободу. А там уж как-нибудь дойдём до ближайшей железнодорожной станции, она здесь рядом, сядем на первый попавшийся экспресс и дёрнем куда-нибудь подальше.
Осаму прикусил губу.
— Куда, например?
— В никуда, — жёстко отрезал Чуя. — Лучше уж рискнуть и сбежать в неизвестность, чем вечность гнить тут и прятаться по тёмным углам. Но в любом случае это пока невозможно. Во-первых, из-за моей ноги, а во-вторых, из-за того, что все вещи, в том числе одежда и деньги, остались в доме. А Муравейник находится в противоположном конце Йокогамы от нашего пригорода. Даже туда пока не добраться, не говоря уж о том, чтобы сбежать… — Арахабаки вздохнул и зарылся носом в его шею. — Пока что это западня…
Осаму задумчиво поднял взгляд к потолку.
— В доме, говоришь? — пробормотал он. — Может, я смогу туда дойти?
— И думать забудь, кровопийца. Я не отпущу тебя одного, — Чуя крепче сдавил его обеими руками. — Я не для того тебя из Муравейника вытаскивал чуть не ценой жизни, чтобы сразу же позволить тебе преподнести себя Ордену на блюдечке. И потом, — он потёрся носом о шею, — мне ведь защита нужна. Что, если ты уйдёшь, а на меня нападут? Арахабаки меня не лечит, мне хватит одного выстрела.
— Но надо же хоть что-то делать, — горестно воскликнул Осаму, похолодев от одной мысли о таком. — Или ты планируешь теперь всю жизнь в этой норе просидеть?
— Не планирую, но и тебя на верную смерть отправлять не хочу. Давай сделаем так, — Чуя потянул его за подбородок, заглядывая в лицо мутноватыми глазами, — сегодня сидим тихо и никуда не высовываемся, а к завтрашнему дню всё немного утихнет, и мы подумаем, как быть дальше. Хорошо?
Осаму тяжело вздохнул. Он хорошо понимал, что Чуя, в целом, прав — там наверняка на каждой улице по Исполнителю торчит, а у них нюх на созданий ночи, вампиру даже на глаза им показываться не придётся, едва он высунется наружу, тут же учуют и схватят, не дадут даже от подъезда отойти.
— Хорошо, как скажешь. Будем надеяться, что до завтра они нас не найдут.
Чуя медленно отодвинулся от него и вжался в подушку, прикрывая глаза. Осаму внимательно посмотрел ему в лицо и дёрнулся, увидев, как при малейшем движении на лбу опять проступила складка.
— Больно? — тревожно поинтересовался он.
— Не-а, — Чуя фыркнул. — Кайф. Обожаю ноющие открытые раны, из которых кровь льётся… Ай! — он нервно дёрнул ногой и тут же весь перекривился. — Конечно, больно, придурок, что за идиотские вопросы?!
Вампир быстро чмокнул его в уголок рта, дотронулся губами до подбородка, потом спустился ещё ниже, на горло… До чего же холодная кожа, такая же, как у него самого. Арахабаки дёрнулся, когда его ладони забрались за резинку просторных белых брюк и с силой сжали ягодицы.
— М-м… — он тихонько всхлипнул и запрокинул назад голову, глядя расширившимися глазами в потолок. Осаму медленно задрал его кофту до самых ключиц и, опять сжав ягодицы, прижался губами к соску, втягивая его и слегка прикусывая. — Что… Что ты делаешь?..
Дрожащие ладони упёрлись в плечи вампира, пытаясь оттолкнуть, Арахабаки слегка прогнулся в пояснице. Но оказалось бесполезно, Осаму только ещё сильнее вцепился в чувствительную точку, ощущая, как та твердеет и набухает.
Наверное, в любое другое время Чуя бы мигом зарядил ему кулаком в лицо за подобные действия, но сейчас Арахабаки до того ослабел, что ему даже не хотелось всерьёз сопротивляться. Приподняв руки, он обнял вампира, собирая в складки его кофту на спине, слегка царапая затылок ногтями. Разведя в стороны бёдра, он скользнул по лопаткам ладонью, перевёл её на живот, надавив на него и помассировав, оттянул тугую резинку брюк и сунул за неё руку, поглаживая уже полутвёрдый член. Осаму шумно выдохнул ему в губы и жадно впился в них, запуская внутрь язык и ощупывая им острые зубы. Тонкие пальцы опять сжались на плече, Чуя с силой подался ему навстречу, вжимаясь в него всем дрожащим телом. И от мыслей, что Арахабаки сейчас в его руках, что он позволяет вот так прикасаться к себе, зацеловывать и обнимать, Осаму казалось, что кровь начинала закипать под кожей.
— Знаешь, а я хочу этого… — вампир вздрогнул и, слегка отстранившись, посмотрел в лицо напарника. Чуя медленно опустил ресницы. — Хочу тебя так, Осаму-кун…
Вампир опять прижался к его губам, прихватывая их своими.
— Ты уверен? — с громким «чмок» отлепившись от него, прошептал Осаму и обнял, поглаживая спину обеими руками. — Говорил же, что быстрее станешь смертным, чем позволишь мне такое.
Чуя сам потянулся к нему, ещё больнее впиваясь в губы. Повалил на спину, крепко перехватывая за тонкие запястья, скривился слегка от боли в ноге, но поцелуя не прервал, улегшись на партнёра и в точности повторяя изгибы его тела.
— Уверен, — на выдохе шепнул он, вскинув голову и подставляя шею поцелуям. — Уверен больше, чем когда-либо, Осаму-кун…
Осаму опять задрал его кофту, поглаживая ладонью живот и грудь. Приподнявшись на локте, снова впился в рот, зажимая пальцами соски. Арахабаки шумно выдохнул и с силой прикусил его губы, до привкуса крови на языке. Один долгий и глубокий поцелуй сменился множеством рваных и коротких прикосновений.
— Осаму-кун… — на секунду с трудом оторвавшись от него, Чуя тихонько застонал, когда он опять сжал ягодицы. — Осаму-кун, я тебя…
Он запнулся, едва не задыхаясь. Вампир, улыбнувшись, приподнял руку, приложил палец к его губам и, не дожидаясь, пока он опомнится, потянулся к нему и опять прижался к губам.
— Ш-ш-ш… — Осаму тронул кончиками пальцев его подбородок и посмотрел в глаза. — Ты слишком много говоришь.
Чуя прикрыл глаза и обвил руками его шею, с силой прижимая его к себе. Вампир, не прекращая поцелуя, повалил его на спину, вдавливая в мягкие подушки. Чуя зашипел, когда нога ударилась об матрас, и её опять прострелило болью.
— Осторожней, кровопийца, — сердито бормотнул он, — не швыряй так, я вообще-то ранен!
— Прости, прости, рыжик.
Осаму примирительно чмокнул его в губы и отстранился; отодвинувшись, он бережно приподнял повреждённую конечность и прижался губами к мягким бинтам, покрытым кровавыми пятнами. Не обращая внимания на то, как Чуя нервно попытался вырвать ногу и тут же зло рыкнул от боли, Осаму нежно поцеловал острую коленку и осторожно потянул её в сторону, разводя его бёдра. Арахабаки не противился, слегка приподнявшись и помогая стянуть с себя залитые кровью брюки. Не успел он опять расслабленно откинуться на подушку, как вампир жадно впился поцелуем ему в живот, облизывая его шершавым языком, запуская кончик в ямочку пупка. Прислушиваясь к участившемуся дыханию юноши, он перешёл поцелуями на внутреннюю сторону бедра, слегка прикусывая нежную кожу. Чуя вздрагивал от каждого укуса, сжимал пальцами простыню, чувствуя, как низ живота невольно наливается тяжестью. Осаму всегда на него так действовал, Арахабаки вполне был способен завестись просто от того, что вампир до его шеи дотронулся. Осаму, увидев реакцию, хитро сощурился и дотронулся пальцами до головки, потирая её.
