– Привет, меня зовут Маленький Шнобель, рад знакомству. Ты новенькая? – говорит он.

Итак, в группе есть хотя бы один человек, способный говорить полными фразами и вести себя разумно. И он дружелюбен. Уже неплохо.

– Да, я только что пришла и пробуду здесь до 15.30, – отвечаю я, – Меня зовут Ника Соколова, покажешь мне тут все, пожалуйста, и объяснишь, как работает?

– Конечно, – говорит Маленький Шнобель, – тут много всякого. Можно полазать по шведской стенке, есть игры и мячи.

– Что с книгами, Маленький Шнобель? – уточняю я.

Маленький Шнобель увлекает меня к полкам, где расставлены несколько десятков книг. Здесь нет моих любимых мумми-троллей, но на первое время книг должно хватить.

– А как тут контингент, – интересуюсь я, – агрессивных много?

– Обычно все спокойно, – отвечает Маленький Шнобель и трет нос, слегка пострадавший в недавней битве.

В пятнадцать тридцать мама приходит за мной. Я уже жду ее. По дороге домой мама спрашивает меня:

– Ну, как прошел твой первый день в детском садике? Расскажешь?

– Давай ты первая, мамочка, – отвечаю я, – расскажи, как прошел твой день на работе.

– Хорошо, Ника, – смеется мама, – но я занималась теми же проектами что и дома, только на своем рабочем месте в институте. Работа у меня все та же, но по сравнению с домом вокруг больше людей и разговоров.

– Похоже, мамочка, это у нас теперь одинаковое – много людей и разговоров, – замечаю я.

– Ну и как же ты провела этот день, Ника? – опять спрашивает мама.

– Во-первых, не целый день, а семь часов пятнадцать минут, – объясняю я, – а во-вторых, все было просто. Я спасла мальчика по имени Маленький Шнобель от грубой физической расправы и подружилась с ним. Он показал мне игрушки и книги. Я съела кашу и выпила какао на завтрак. Я подружилась с очень красивой девочкой. Ее зовут Динка. Она первая позвала меня играть на прогулке, и я теперь сижу с ней рядом на занятиях и в обед. Она мне понравилась, а обед не понравился.

Я подумала и добавила.

– В туалет, мамочка, в садике ходят все вместе и по расписанию. Представляешь? Там надо сидеть на горшке, пока не разрешат встать. Но некоторые свободолюбивые дети вскакивают и бегают по туалету со спущенными штанами. Например, Павлик. Ты в курсе, мама, что мальчики устроены очень иначе?

– Знаю, Ника, знаю, – кивает мама.

– Могла бы меня предупредить. Итак, слишком много нового за семь часов пятнадцать минут. У меня от этого может быть стресс и перегрузка, – замечаю я.

– Мне кажется, ты неплохо справилась, Ника, – говорит мама.

– Конечно, но мои силы на пределе, я бы съела что-нибудь сладкое и сытное, мамочка. Тебе тоже надо восстановить силы после работы.

Мама наконец понимает, что ребенок после тяжелого рабочего дня нуждается в поддержке и подкреплении. Она покупает мороженое, я советую сразу купить побольше, ведь завтра мне опять идти работать в детский сад.

Детский сад стал первым сообществом в моей жизни. Множество новых людей, больших и маленьких, окружило меня. Я чувствовала себя то броуновской частицей, то шариком, летящим по лабиринту. Все было интересно: новые игры, дети, прогулки и большая часть занятий. Но и без проблем не обошлось.

Вначале мне не нравилась еда, которой нас кормили. Во время одного особенно неудачного обеда я сообщила воспитательнице, что не люблю капусту. Ее ответ был прост:

– Тарелка должна быть пустой, Ника.

«Вот как это устроено, – сказала я себе, – ну что ж, я что-нибудь придумаю».

Я приняла вызов и решила отработать его безупречно. Капусту есть я не собиралась.

Если тарелка должна быть пустой, она будет пустой. Это была несложная задача. И мне понравился обобщенный подход, предложенный воспитательницей. Не требовалось договариваться по каждому виду пищи. Неважно, завтрак это или обед. Неважно, какая еда в тарелке, главное – в итоге тарелка должна быть пустой.

Я выстроила алгоритм решения.

Для начала я съедала все, что считала нужным съесть. Физиологические потребности должны обслуживаться бесперебойно. С остальным я поступала вариативно. Я запихивала невостребованную еду в чашку и закрывала ее пустыми чашками, поставленными сверху. Рыбный суп удобрил ближайший ко мне фикус. Это потребовало ловкости и осмотрительности.

Чуть позже я догадалась предложить излишки еды тем, кому они был нужнее.

Это был огромный прорыв. Метод win-win был освоен мною и моими коллегами по младшей группе в возрасте четырех лет. На котлеты и другие виды еды обнаружился устойчивый спрос.

Мой одногруппник Павлик с удовольствием поедал любые блюда. Моей новой подружке Динке нравился зеленый горошек. Она выкладывала из него красивые узоры перед поеданием. Оля любила рисовую кашу, если отодвинуть масло. А Наиль научил меня раздавливать пюре между тарелками так, чтобы сверху оказалась пустая тарелка и у воспитателя не возникло замечаний.

Вот так за нашим столом был налажен четкий бесшумный взаимовыгодный обмен картошками, котлетами, макаронинами и компотом. Жаль, что в детском саду не проводилась видеофиксация рутинных практик. Скоординированные обменные операции четырехлеток были бы интересным кейсом для изучения.

Некоторое время пищевое динамическое равновесие поддерживалось и процветало. Я не стремилась доминировать в этом процессе. Дирижировать обменом научились все его участники, соблюдая меры предосторожности и учитывая интересы каждого едока.

Однако вскоре обмен был раскрыт и формально отвергнут воспитателями. К счастью, это не стало большой потерей для меня. К тому моменту я почти привыкла к детсадовской еде. А еще, когда мама узнала эту историю, она провела консультации с воспитателями, по итогам которых я получила определенную свободу в рамках детсадовского меню.

Скрытый обмен едой за нашим столом сохранился в небольших масштабах вплоть до выпуска и положил начало нашей дружбе. Горизонтальные связи на основе общих интересов – мощный инструмент объединения людей и построения гражданского общества. Помните это люди.

Вскоре в детском саду сменился повар, а в нашей группе появился новенький мальчик, его звали Витек. Витек был сыном новой хозяйки на кухне. Для нас наступили благословенные с гастрономической точки зрения времена. Мама Витька была хорошим поваром и готовила волшебно даже в скромных реалиях дошкольного учреждения. И нам всем понравился Витек. Он был добрым и отзывчивым.

Шквал запахов стал вторым сложным моментом в детском саду. Еще в раннем детстве обнаружилось, что чувствительность к запахам у меня аномально высокая. Я не сразу смогла это сформулировать. Ребенок никак не может сравнить свои обонятельные ощущения с ощущениями других людей. Нет опыта, нет шкалы, не хватает слов для описания этого переживания. Но стресс от новых запахов, догадки благодаря запахам, иногда невыразимую гармонию из-за них я испытывала ярко и до сих пор не растеряла.

В детстве я могла определить, откуда пришел человек, с кем в компании он был последние часы, особенно, если он гулял с собакой или общался с курильщиком. Я знала, когда мама по пути в садик заходила в салон красоты или аптеку, ехала на такси или шла пешком.

Обоняние, кстати, было единственным качеством, развитие которого не было предусмотрено маминым планом. Иногда я пытаюсь представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы эта способность была развита с детства. Карьера дегустатора меня не привлекает. Возможно, что-то могло получиться в области нейрофизиологии восприятия запахов. Интересно, но не захватывающе для меня.

В детском садике запахов было много. Если сравнивать со звуками, то представьте, что вас, привычного к домашней тишине, внезапно окунули в оркестровую яму, где идет разминка музыкантов, слышен гул и топот прибывающих зрителей, звуки хлопающих дверей и кресел.