Третьим человеком, выступившим в защиту Игоря, оказался невысокий худой мужчина чуть за сорок. Волосы, зачёсанные назад, придавали его остроносому лицу сходство с устремившейся вперед ракетой. Он ободряюще улыбнулся Лазареву.

Игорь кивнул ему, хотя и не увидел поводов для веселья. Потому что тех, кто не проголосовал, тоже было четверо.

Сам Прометей. Щуплый мужчина с металлически-серыми глазами, которого Игорь в начале вечера принял за начальника охраны. Высокий блондин, в длинных волосах которого серебрились седые пряди. Казалось, этому гостю голосование было совершенно не интересно: он поднял чётко очерченный подбородок вверх и с любопытством разглядывал люстру.

Последним, кто не проголосовал, был Арес.

«Похоже, дело — дрянь», — заключил Игорь.

— Так как с некоторых пор Домов и Семей у нас восемь, а не семь, — Прометей растянул губы в улыбке, — В результате голосования получается паритет. Четыре на четыре. В таком случае, если не ошибаюсь, решающим считается голос элементаля, на территории которого происходят события. То есть — мой.

Прометей замолчал, давая всем возможность осознать, что только что случилось. Зевс сохраняла нейтральное выражение лица, но Игорь видел, как её пальцы судорожно дёрнулись, словно пытаясь что-то удержать.

«Иногда пальцев недостаточно», — мысленно скаламбурил Лазарев, стараясь хоть как-то себя приободрить. Получалось так себе.

Отряд элементалей, прибывший с ним, давно оказался не у дел. Среди таких мастодонтов, как Главы Домов и Семей, им не оставалось ничего, кроме как кидать на Игоря обеспокоенные взгляды. То, что сделал Глазунов, высказавшись в защиту Игоря, и так было смелостью на грани безумия. Любой из присутствующих мог в одиночку раскатать весь отдел в порошок.

— Не паритет, — вдруг подал голос тот, от кого Игорь ожидал это меньше всего. Сильнее, пожалуй, он удивился бы лишь в том случае, если вдруг за его невиновность проголосовал бы сам Прометей.

— Я задумался над причинами действий Игоря Лазарева, — сказал Арес. — Именно этим и вызвана заминка в голосовании. Прошу меня извинить. Так вот. Возможно, молодой человек решил произвести впечатление на присутствующих, и могу сказать, что ему это удалось. А нападения, как такового, на мой взгляд, действительно не было. Так что…

Игорь с удивлением наблюдал за тем, как Морозов, кинув на него ничего не значащий взгляд, поднял руку вверх. При этом все гости могли увидеть незаживший ожог, украсивший центр его ладони.

Прометей оскалился и повернулся к Аресу, видимо, собираясь сказать ему всё, что о нем думает, однако Зевс не дала ему такой возможности:

— Итак, по итогам голосования Глав Домов и Семей Игорь Лазарев признан невиновным, — оживилась Кристина. Её лицо осталось беспристрастно, но в глазах, когда она посмотрела на Прометея, мерцали весёлые огоньки. — Владимир Дмитриевич, вы согласны с общим решением?

Прометей с деланным равнодушием пожал плечами. Казалось, он потерял интерес к происходящему.

— Если таково общее мнение, мне не остаётся ничего, кроме как принять его. Наслаждайтесь вечером.

С этими словами он развернулся на каблуках и, ни с кем не прощаясь, покинул зал. Один за одним элементали отходили от стола СЗГ, чтобы вновь собраться своими небольшими компаниями и обсудить то, что только что произошло. Однако ушли не все.

То, что осталась Кристина, Игорь мог понять. В конце концов, именно благодаря её протекции ему сегодня удалось избежать проблем с Прометеем. Если бы не Зевс, ловушка, в которую заманили Лазарева, захлопнулась бы, не оставив ему ни малейшего шанса.

Однако зачем остался хрупкий элементаль с металлически-серыми глазами, Игорь не знал. И, если честно, не слишком хотел это выяснять, но его мнения на этот счёт никто не спрашивал.

— Ну и каково это — быть нянькой для вспыльчивого пацана, Миша? — насмешливо глядя на Глазунова, произнёс он.

Михаил Сергеевич прямо встретил взгляд элементаля. А затем всё же решил ответить.

— Меня устраивает… Дядя.

Элементаль фыркнул.

— Когда ты ушёл из Семьи, я думал, это приведёт тебя к чему-то полезному. Но теперь вижу, как я ошибался.

Игорю показалось, что он ослышался. Дядя? Ушёл из Семьи? Хотя, если подумать, это многое объясняло. Например, становилось понятно, почему Глазунов был сильнее любого из дикарей в СЗГ. Но зачем он покинул Семью? Чем больше Игорь узнавал, тем больше у него возникало вопросов.

— Ещё и взял фамилию матери, — презрительно скривив губы, произнёс элементаль. — Как же низко ты пал, Миша. Может, пора вернуться в Семью Титановых?

— Я так не думаю.

— Конечно, ты не думаешь! Мне кажется, ты вообще разучился это делать, — хмыкнул элементаль. — Ну, твоё право. Развлекайся в своём детском саду… Трус.

Лицо Михаила Сергеевича окаменело. На секунду Игорь подумал, что на этот раз уже ему придётся сдерживать Глазунова, однако тот сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и остался на месте. Всё-таки его выдержка оказалась гораздо крепче.

Фыркнув, элементаль посмотрел на Игоря, словно собираясь сказать что-то ещё, но затем передумал и просто ушёл. Лазарев повернулся к Глазунову:

— Всё в порядке?

Он видел, как на лице Михаила Сергеевича играли желваки. Однако голос, которым тот ответил, был абсолютно ровным:

— В полном.

— Мне кажется, вам лучше уйти, — посоветовала Кристина, глядя на Игоря. — Вряд ли вам имеет смысл задерживаться на этом вечере.

Спорить с ней никто не стал. Оставаться здесь не было никаких причин. А если вспомнить всё, что сегодня произошло, — возможно, и приходить сюда тоже не стоило.

Сотрудники СЗГ покинули мероприятие в Доме Прометея первыми. Поблагодарив Кристину, Игорь вместе с остальными сел в машину, предвкушая неприятный разговор.

— Это было глупо, — без предисловий начал Глазунов.

Лазареву ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Только сейчас, сидя в машине, он заметил, как подрагивают его руки. Ненависть к Прометею никуда не ушла: она просто отступила куда-то внутрь, ожидая подходящего момента, чтобы вновь охватить Игоря целиком. И это пугало его.

Но сделать с этим он ничего не мог.

«Значит, моя мать жива», — стараясь успокоить расшалившиеся нервы, принялся рассуждать Игорь. — «Только вот такая жизнь, пожалуй, даже страшнее смерти».

Скорее всего, она была где-то в особняке Прометея. Упрятанная от лишних глаз, заточённая в родиевый саркофаг без малейшей возможности выбраться, она двадцать лет влачила жалкое существование. Игорь не знал, как ей помочь.

Но твёрдо пообещал себе, что обязательно это сделает.

— Твоё безрассудство чуть не погубило нас, — продолжил Глазунов.

— Да… Я знаю.

— Если бы не вмешательство Зевса, ты наверняка оказался бы в лапах Прометея. А возможно, и все мы, вместе с тобой.

На это Лазарев отвечать не стал. Он и так понимал всё, что говорил ему Михаил Сергеевич, и Глазунов знал это. Но ему требовалось выговориться.

— На что ты вообще рассчитывал?! — вмешался в разговор Антон.

Игорь медленно повернул голову. Керамический элементаль сидел в другом конце машины, и его выкрик слышали все. Лазареву следовало ответить.

— Я рассчитывал его убить, — просто сказал он.

В салоне воцарилось молчание. Казалось, никто не поверил услышанному. Наконец Антон нервно хохотнул:

— Убить? Повелителя? Серьёзно?

На это Игорь отвечать уже не стал. Он посмотрел на Глазунова:

— Этот элементаль, с которым вы говорили… Кто он?

Глазунов помолчал, словно раздумывая, говорить им или нет. Впрочем, все присутствующие стали свидетелями их разговора, поэтому утаивать информацию не было никакого смысла. Он заговорил:

— Титанов Евгений. Гефест. А ещё — мой дядя.

— Ваш дядя — Глава Семьи? — округлила глаза Катя.

— Да. Мой единственный оставшийся в живых дядя возглавляет Семью Титановых, — не стал отпираться Михаил Сергеевич.