При упоминании, царственная задница сразу заныла тупой болью, проецируя в памяти каждую кочку и ямку в поле. С завистью посмотрела на стул и вздохнула. Разговаривать придётся стоя, как и есть, и пить, и всё остальное.

– В российское посольство, – пискнула, опуская на свои грязные стопы глаза.

– О как. Российское посольство, – зло усмехнулся. – А почему не украинское или белорусское? Память вернулась? Может, тогда скажешь, как тебя зовут, дура набитая.

– Почему дура? – сжалась ещё сильнее, хотя дальше уже некуда.

– Потому что здесь нет посольств, идиотка, – взорвался, вскакивая и надвигаясь на меня. Казалось, от него шёл пар. Разве что слюной не брызгал. – Это курортный городок, где загорают на пляже, плещутся в море и трахают шлюх!

– Зачем ты так? – сморгнула навернувшуюся слезу. – Я просто хотела домой.

– С чего ты взяла, что твой дом в России? – немного остыл мужчина, то ли смягчившись от моих слёз, то ли выпустив лишний пар, оскорбляя меня.

– Не знаю. Внутреннее чутьё, – успокоилась, видя, что ураган прошёл мимо. – Ещё я выяснила, что хорошо понимаю турецкий язык, правда говорить на нём не могу. А те уроды, которых ты…

– Убил, – уточнил мою заминку.

– Да. Они сказали, что меня несколько лет удерживал какой-то Илкер Авджи, – вывалила всё, пока не забыла и этого. Мало ли, как моя память работает. Может, как у золотой рыбки – каждые две минуты новая жизнь.

– Они звонили при тебе? Сообщали кому-нибудь, что нашли? О чём-то ещё говорили? – заинтересованно посмотрел на меня, беря за руку и утягивая к столу.

– Нет. Никому не звонили. Сказали, что попользуются мной и вернут обратно. Послушай, – вцепилась в его ладонь. – Не знаю, как тебя зовут, но не отдавай меня обратно. Я не хочу в бордель. Я домой хочу.

– Тимофей, – представился он, дёргая рукой и высвобождаясь от хватки. – Успокойся. Отдавать тебя не собираюсь. Если всё получится, то вывезу в Россию.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – бросилась в благодарности к нему на шею, прижимаясь и натыкаясь животом на подозрительную твёрдость. Если это не пистолет, то мне лучше отойти подальше.

Отскочила от него, неосторожно ступая на больную ногу и заваливаясь обратно лицом в крепкую грудь. Почувствовала, как горит кожа на спине от чужих ладоней, поддерживающих меня, и по шее ползёт тёплое дыхание, совсем ненужное сейчас.

– И как же зовут тебя, русалка? – шёпот коснулся плеча, а воздух накалился до немыслимой температуры, затрудняя поступление кислорода в лёгкие.

– Не.. не помню, – выдавила из себя, упираясь кулаками в грудную клетку и пытаясь увеличить между нами расстояние.

– Тогда я буду звать тебя Евой, – прорычал на ухо Тимофей и легонько оттолкнул, возвращаясь к своему стулу и к аптечке. – Яблоко не предлагаю. В холодильнике есть консервы, яйца и молоко. Приготовь пожрать, потом займёмся твоими ссадинами.

– Ева, так Ева – пожала плечами, вытаскивая продукты и ставя сковородку на плиту. Пока готовила омлет с ветчиной из банки, вспоминала свой странный сон. Либо бессмысленный набор кадров, сменяющих друг друга, либо невнятные воспоминания моего прошлого.

Тимофей

Кто же ты такая, Ева, и что за секреты прошлого скрываются в твоём мозгу? Русалка крутилась между холодильником, раковиной и плитой, на автомате разбивала и размешивала яйца, а в этот момент мои причиндалы пухли в штанах. Опасность, выброс адреналина аккумулировались в трусах и выдали жёсткий стояк на потрёпанную девицу. Видно, сказалась привычка драть шлюх на откате, раз младший Тим поднял головку и потянулся к совсем не презентабельной девчонке, реагируя как тепловой датчик движения.

Что он в ней нашёл. Раньше всегда был более разборчивый, а тут… Ничего сексуального и соблазнительного. Моя одежда, висящая как на вешалке, перемотанная башка с запутанными волосами, местами покрытая грязью и запёкшейся кровью, ни грамма косметики, ни завлекающего взгляда, граничащего с похотью. Однако, мой дружок сорвался с привязи и решил посоревноваться в перетягивание с горой мышц в сто десять килограмм.

Сейчас мне надо было вести подготовительную работу на скале, ввинчивая закрепы и прощупывая более безопасный и быстрый путь спуска, а вместо этого я сидел здесь, пялясь на тонкие ножки, нелепо выглядывающие из моих шорт, перетянутых в гармошку ремнём.

– Помоги мне наложить повязку, – попросил Еву, закончив накладывать швы.

Я хорошо стрелял и обращался с ножом левой рукой, но штопать и клеить ею у меня получалось через заднее место. Она молча подвернула огонь под сковородой, подошла, встала напротив, подняла глаза к ране и резко побледнела.

– Ты крови что ли боишься? – поймал шатающееся тело за талию и подтянул к себе.

– Не знаю… Не помню, – залепетала она уплывающим голосом.

Снова убедился, что баба мне попалась бесполезная и проблемная, только младшему Тиму это было не объяснить. От близости округлостей он оживился, налился, потяжелел и, разве что, не запищал от радости. Пришлось глубоко вдохнуть, досчитать про себя до десяти, потом до двадцати, и только после этого подняться и усадить отходящую в мир грёз девицу на стул.

– Вообще ничего не вспомнила? Даже капельку? – пытливо уставился на неё, на её подрагивающие губы с микроскопическими капельками пота над ними, на её пульсирующую венку на шее, на её бурно вздымающуюся грудь, манящую даже через грязную, серую футболку. Ощущал себя озабоченным неандертальцем с дубиной наперевес.

– Сон странный сегодня видела, – вяло произнесла, закатывая глаза. – Мужчина, врачи, турецкая стерва, угрожающая расправой, и богатый дом.

– Ева, приди в себя. Заплыв отменяется, – слегка пошлёпал её щеке, добиваясь осознанного взгляда. – Давай, девочка, возвращайся ко мне. Ты и так всю новую жизнь проводишь либо в обмороке, либо во сне.

– Или приключения на попу нахожу, – слабо улыбнулась, но взгляд стал проясняться.

– Не без этого, – усмехнулся, наливая воды и поднося стакан к пухлым губкам, что так мило натянулись в улыбке. Захотелось попробовать их на вкус, но заставил себя сдержаться.

Последний раз бабу валял почти месяц назад. Не успел вернуться с предыдущего задания, как срочно вызвали в кабинет, и через три час я сидел уже на борту самолёта. Успел только заскочить помыться и собрать свежие вещи. Так что вполне понятно, почему дружбан встал по стойке смирно, недополучив свою порцию разрядки в промежутке.

– Имя Илкер Авджи не показалось знакомым? – впился в лицо, ловя каждую эмоцию. – Если эти ублюдки сказали, что ты провела у него несколько лет, то он должен быть одним из последних твоих воспоминаний.

– Может это тот мужчина из сна? – с надеждой посмотрела на меня. – Ты можешь узнать, где он живёт или бывает, чтобы я посмотрела на него?

– Нет, – жёстко отказал, чтобы у Евы не было никаких надежд в отношение меня. – Моя цель, попасть в бордель, из которого ты сбежала. Заниматься твоим восстановлением памяти я не собираюсь.

– Если я оказалась там после того, как Илкер держал меня при себе несколько лет, то он может иметь прямое отношение к этому борделю, – тихо проговорила она, всё ещё надеясь уговорить на пустую трату времени.

Внимательно посмотрел на неё, понимая, что если начну отпираться, то она выест мне мозг чайной ложкой, причём не сильно морщась. Женщины все такие. Даёшь слабину, подпускаешь немного ближе и получаешь злобную пиранью, профессионально перегрызающую нервы. Никогда не женюсь и не сдам свою свободу без боя.

– Я подумаю, – глянул на часы и решил всё же выбраться на скалу. – Давай пожрём, и я отъеду по делам.

Ужин получился вполне приличный, а в некоторых местах даже вкусный, но я ни одним звуком не выдал получаемое удовольствие. Наоборот, хмурил брови, недовольно морщился, лишь бы русалка переживала, что не угодила. Деморализованные женщины много думают о своих промахах вместо того, чтобы делать глупости.