Девочки милые, девочки беспечные, совсем такие, как она в свои далёкие двадцать два. Девочки утром хорошо прочувствуют настоящую безысходность, эту дыру без дна и без неба, девочки не сразу, но всё-таки скоро смогут дойти до…
…до неё в её куда более близкие двадцать три.
Мирея всё-таки упала и порвала платье, споткнувшись о большую пятнистую кошку. Кошка не мявкнула. Лишь отошла и проводила её долгим взглядом своих огромных жёлтых глаз, на редкость нормальных для этих краёв, на редкость живых.
Эти девочки упадут. А если нет — значит, не Мирее им в этом мешать. Правда, редкие, очень редкие люди могут быть достаточно стойкими и желающими жить. Всё будет так же…
…как с ней в двадцать три.
========== Хельгия идёт убивать царя ==========
В город Неуместь приехал царь. Важное событие для важных людей! Город перекапывали две недели, из-за ремонта всего, что под руку попалось, было сложно даже просто выходить на улицу, было сложно даже без ужаса выглядывать в окно, к заполнению тюрем до нужного уровня подключили даже городскую стражу, а ещё утроили вознаграждение за бдительность. Естественно, все разумные отрядники разбежались из города за месяц, все неразумные — выбирались потайными ходами и прочими огородами уже ближе к делу, так как очень быстро стража начала досматривать всех выезжающих.
Хеля сразу же написала анонимный донос на хозяйку квартиры (та как раз уже начала что-то подозревать), попросила у пришедших арестовывать её службистов разрешения пожить до конца лета. Никто не был против. Потом ещё нахально пришли с обыском по чьему-то ещё доносу. Хеля не менее нахально показала паспорт и с максимально растерянным видом сообщила, что её, наверное, оклеветали. В этой глуши не посмели перечить падчерице «того самого Хорогова, который» и пошли арестовывать того, кто оклеветал. Она даже не поинтересовалась, кого именно.
У неё была цель.
К царскому приёму на всякий случай готовилась в ночь перед оным. Всё нужное приобрела, конечно же, до этого, причём довольно давно, как только узнала о готовящемся, но ничего не делала — предвидела обыски. Перед очень важной ночью специально сбивала себе режим, чтобы точно ни в чём не ошибиться.
В Школе на факультативной алхимии учили синтезировать магическую взрывчатку, а сама она вычитала всё нужное для пробива чужих заклинаний силой эмоций и жизни, с трудом и чужим именем добившись пропуска в закрытые отделы стольгородской центральной библиотеки. Хеля поставила синтез, окружила нитью с ускоряющим излучением и села наблюдать.
Хотела повторить план действий, но кинула взгляд на приготовленное платье и поняла, что что-то важное она забыла. А именно — что на балы царские ходят в дорогих вещах, а не в чём попало. Ну, чем попало она, конечно, своё платье назвать не могла — оно было самым удобным в сложившейся ситуации, а ещё недавно такие платья, прямые, без намёка на талию и без оборок, как раз вошли в моду, к великому счастью Хельгии. Но по этому платью было, пожалуй, излишне заметно, что по цене оно, мягко сказать, ни царского бала, ни падчерицы Неяндра Хорогова не достойно. Может быть, это было бы ещё ничего, Хороговы-Белозёрные всегда были известны безразличием к таким условностям, но в этой глуши вполне могли об этом и не знать. Хеля совершенно не хотела прокалываться на такой мелочи. Она не хотела, чтобы её смерть была напрасной. Пришлось ускорить синтез ещё немного и сесть хотя бы вышивать подол. Хеля это делать умела хорошо, быстро, она этим и не только этим зарабатывала, а в детстве помогала маме в мастерской, но сейчас всё равно боялась, что не успеет или допустит ошибку. Долго ругала себя, что не сообразила купить ничего поизысканней, тем более что съёмная квартира так удачно стала бесплатной, но ничего уже сделать не могла и только старательно вышивала. К утру, разглядывая золотистого дракона с алыми глазами, золотисто-красных бабочек и облака, поняла, что это всё, во-первых, теперь выглядит хоть и скромно, но уже прилично, и, во-вторых, даже хорошо, потому что так у неё не было времени на сомнения и глупые желания. Ничего, очень даже красиво. А при дворе ведь, говорят, вышивка всегда была в моде. И вообще, за счёт огромных расстояний между пуговицами это платье было самым удобным для исполнения её плана, не стоило бы от такого отказываться. На всякий случай, чтобы сделать вид побогаче, Хеля надела браслет и колье, золотые, с рубинами. Добрая Хелена в июне выдала не только денег, но и новые подаренные отчимом украшения. Сразу, правда, призналась, что терпеть не может всё то, что выдала, так что для чистоты образа их лучше не использовать, но ведь могут же быть ситуации, когда неплохо бы иметь богатый вид… Украшения ей очень шли. Хельгия подозревала, что нелюбовь к ним основывалась только на том, что их подарил отчим, но их отношения же уже выровнялись, разве нет? Впрочем, не её это дело.
Извини, Хелена.
Впрочем, она же всегда сможет сказать что-то вроде «отрядники украли мои документы, а эти глупые стражники не смогли отличить меня от Хельгии — почему я должна страдать из-за чьего-то там непрофессионализма?!», и её отчим ведь её любит, несмотря ни на что, и всё ещё имеет влияние, говорят, дружен даже с самим тайным советником.
Прости, Хелена, но страна важнее.
На бал её, конечно же, никто не приглашал. Но и не пустить не посмели. Местная городская стража, охранявшая подходы к губернаторскому дворцу на улице, сдалась на фамилии «Хорогов». Стража во дворце, вернее, кажется, тайная служба, так долго не продержалась — им хватило и «Белозёрная». Спросили, правда, не знает ли госпожа, почему её не пригласили, но кто-то сзади шикнул что-то типа «ну это же Белозёрная», и её пропустили так. Хеля решила надменно не отвечать.
В зале она танцевала что умела, стояла в углу и ждала белого танца. В основном стояла в углу — магические проверки ожидаемо не пискнули, но она всё равно безумно волновалась и поэтому боялась сбиться с шага. Бомба на поясе под платьем неприятно холодила живот, и Хеля старалась думать о том, что надо было что-нибудь под этот пояс надеть, а не о том, что подрывать себя, не согласовав это ни с кем из товарищей — плохая идея. Думала, что надо было всё-таки специально не выспаться, чтобы ничего не соображать и поэтому чисто физически не мочь думать, и старательно воскрешала в душе пустое отчаянье последних месяцев. Почему-то сейчас, когда до завершения всего осталось недолго, оно потихоньку исчезало. Это пугало. Она боялась, что не сможет.
Какая-то женщина, выделяющаяся среди прочих очень красивым (Хеля профессионально оценила количество работы и примерную стоимость и мысленно присвистнула), но «старого» фасона платьем и обувью без каблуков, тоже почти не танцевала и часто в сторону Хели поглядывала. Девушка боялась и не хотела смотреть в ответ. Хотела, чтобы всё это как можно скорее кончилось. Потом к ней подошёл некто с уже знакомым взглядом. Хеля сообщила, что не танцует. Некто ничуть не смутился и ответил, что она арестована. Девушка сначала растерялась, но потом спросила, знает ли об этом её отчим. Теперь уже растерялся некто, извинился и убежал к кому-то уточнять. Но теперь уже стало понятно, что громкими фамилиями ей не откупиться: если дело дошло до агентов, приехавших лично с царём, то слова о могуществе и связях какого-то старого сумасшедшего в отставке — пустой звук. Только слова. И они это прекрасно знают.
Но тут, когда Хеля уже не только изменила решение, но даже успела устать ждать, пока царь подтанцует-подойдёт поближе, объявили белый вальс. Какой-то там из очень фигурных, схему Хеля помнила плохо, а то и, возможно, совсем не помнила, но… ей же только подойти, верно? Она пошла.
И царь пошёл. В какой-то тёмный коридор. И вся охрана за ним пошла. То ли вдруг решил что-то важное кому-то приказать, то ли ему просто надоело тупо ходить под музыку, то ли по нужде захотел. Неважно. Ведь делать всё равно было нечего, и Хеля пошла за ним. Женщина в красивом платье и без каблуков — за ними. Хеля, не оглядываясь, пошла быстрее, но старательно вслушивалась в шаги сзади, и вскоре поняла, что женщина слегка хромает. Сама же она старалась идти как можно тише. Потом был поворот, а за ним дверь, перед которой царь ненадолго задумался и потом открыл. Хеля за это время успела подойти совсем близко, а женщина была ещё за поворотом, хотя, судя по звуку, уже почти бежала и хромала куда ощутимее. А царь открыл дверь. Вошёл. И Хеля — за ним. А там обнаружилась куча народу: губернатор, мэр, то-то она их на балу не заметила, какие-то приближённые, охрана — видимо, это было что-то важное. Во время бала? Зачем? Но все посмотрели на неё. И царь вдруг понял, что что-то не так, и тоже хотел было обернуться. Хеля, не думая, пустила огненную волну по комнате, уничтожая всех, кто не озаботился магическими щитами и оглушая и путая остальных, и быстро, стараясь не думать вообще ни о чём, нажала на маленький рычажок под платьем.
