Аккуратно отложив ручку в сторону, Кагами прикрыл ладонями лицо. Он старался, честно, просто пошел второй час занятий, а он до сих пор не смог перевести элементарный текст. Мозги плыли, стерильный запах забивал нос, но отчего-то репетитор не спешил ему помогать, хотя раньше сразу указывал на ошибки, а теперь, как издевался — ждал конца абзаца, а потом тыкал, будто в никуда.

— Давайте закончим занятие на сегодня, — проговорил он в собственные ладони, потирая ими лицо. — Я слишком устал и уже ничего не понимаю.

— Все нормально, — ответил ему Тобирама с улыбкой, которая тут же исчезла, стоило ему положить ладонь на ногу мальчишке. — Ты просто думаешь не о том.

Кагами взглянул на руку, что неоднозначно поглаживала его то по бедру, то сжимала колено, но не решился отодвинуться, потому что тело сковал страх. Юноша на какое-то время перестал дышать, прислушиваясь к своему телу, которое сейчас отчаянно вступило в борьбу с разумом. Мозг был на полпути к дому, а тело хотело остаться тут и продолжать принимать неожиданные прикосновения. Кагами давно заметил, что привязался к своему учителю, он не видел в нем страшного монстра, как тот сам о себе рассказывал, не видел в нем изверга, кидающегося на людей. Тобирама просто был его учителем и, как ни странно, довольно приятным.

— А о чем я думаю? — наивно спросил Кагами, начиная складывать вещи в портфель.

Рука мужчины настойчиво протиснулась между зажатых бедер, что мальчишка вздрогнул и попытался сжать их еще сильнее, слабо понимая, что тем самым сам держит чужую руку. Тобирама только хмыкнул на это, скривив губы в усмешке.

— Скажи, ты когда-нибудь был в близких отношениях? — продолжил он спокойно. — Ты, вроде бы, взрослый парень, а значит, не будет преступлением с тобой об этом поговорить.

Кагами отвел взгляд в сторону, понимая, что лицо становится красного цвета, а кончики ушей горят. Они с братом росли в детском доме, а там о таком говорить не принято.

— Нет, — тихий, смущенный ответ. — Мне не довелось познать романтики.

Тобирама рассмеялся от такой детской наивности. Совсем не это он хотел узнать, но что взять с глупого мальца, которому уже девятнадцать, а он не понимает, что от него хотят.

— Кагами, я с тобой сейчас не о романтике говорю, а о близких отношениях, — мужчина заметно посерьезнел и, несмотря на протесты с ужимками, просунул руку глубже до самого запястья. Мальчишка выронил портфель на пол и совершенно растерянным взглядом посмотрел на своего репетитора. Боже! Ну и жалкий у него вид, будто щенка загнали в угол. Тобирама самопроизвольно облизнул уголок губ. Ничего не поделаешь, ему с детства нравится страх в чужих глазах.

— Вы говорите про…

— Я говорю про секс, да, — казалось бы, ответ совершенно бесцветным тоном, но это всего лишь отвлекающий маневр, чтобы заставить мальчишку расслабиться, а самому толкнуть руку ближе к паху и сжать его через тонкую ткань шорт. — Хочешь, я помогу тебе расслабиться? Я очень наблюдательный, Кагами, и я вижу, как ты смотришь. В этом нет ничего стыдного.

А мальчишка действительно растерялся. Неужели его взгляд мог о чем-то сказать мужчине? Наивно. Он действительно малое дитя, которое еще ничего не понимает. Кагами ахнул, широко раскрыв рот, когда чужая рука почти болезненно сжала достоинство, успевшее отреагировать на прикосновения слабой эрекцией.

— Что вы делаете? — чуть задохнувшись, спросил он, наблюдая за нехитрыми манипуляциями.

Тобирама убрал руку, позволив мальчишке выдохнуть, поджал губы, делая вид, что задумался, а потом хлопнул себя по ногам.

— Присядь ко мне на колени, — все тем же неестественно безразличным голосом попросил он. — Я не сделаю с тобой ничего ужасного и неприятного. Мы просто поговорим.

Юноша заметно занервничал и поерзал на стуле, в то же время пытаясь прикрыть нежелательный стояк.

— Не нужно, мистер Сенджу, — голос сорвался и упал до шепота, когда чужая рука вцепилась в тонкое предплечье. — Я совсем не хочу…

Не обращая внимания на эти жалкие протесты, Тобирама сильнее сжимал ладонь, пытаясь насладиться ощущением бешеного пульса и гладкостью кожи под пальцами. Никуда он уже не убежит, он сам согласится, как и все остальные.

— Успокойся, Кагами, посмотри на себя, — и подросток действительно взглянул на свою ширинку, хоть и не этого от него хотели. — Ты в одежде, я тоже, — Тобирама криво усмехнулся, в очередной раз поразившись своей победе. — Это через одежду не происходит. Ничего не бойся, просто сядь. Мы только поговорим, я тебе обещаю.

Мальчишка вздохнул, принял, вроде бы, очевидные вещи и, приподняв задницу со стула, пересел учителю на колени.

— Что вы хотите сделать? — его голос дрожал и каждый раз был готов сорваться. Кагами чувствовал спиной чужую грудь, чувствовал, как широкая ладонь ложиться на его лицо, пальцы опускают веки. Наверное, так чувствуют себя покойники, которых кладут на секционный стол. Интересно, он сам сейчас жив? Он вообще тут?

— Ничего не бойся, — шептал Тобирама на ухо, обдавая взмокший от пережитого стресса висок прохладным дыханием. Дрожащее тело заводило, посмотреть бы, как мальчишка вытянется под ним на кровати, как будет умолять отпустить его, а в конце сам прижмется губами к измазанному в сперме торсу и попросит еще. Мужчина крепче прижал юношу к себе и, запрокинув голову, положил его затылок себе на плечо. Его волосы мягкие, за них хочется схватиться, их хочется нюхать и наматывать на кулак, но они… короткие. — Тебе никогда не приходило в голову отрастить волосы? Они у тебя очень красивые.

Кагами сглотнул, самому стало неловко, насколько громко это получилось с задранной головой. Не зная, куда пристроить свои руки, он их просто свесил. Это послужило своеобразным спусковым механизмом. Тобирама понял, что жертва перестала сопротивляться, просто сдалась, потому он аккуратно просунул руку под резинку шорт, легко скользнул под белье и сжал достоинство не самых выразительных размеров.

— При чем тут мои волосы? — осмелился спросить Кагами, но уже не рассчитывал получить ответ. Он скорее пытался говорить о какой-нибудь ерунде, только бы не думать о чужой руке в паху, ласково сжимающей и ласкающей его член.

Грубый и холодный, ничего не значащий поцелуй в висок, и мальчишка снова замолчал, только прикрыл глаза и отвернулся.

— Не разговаривай, просто чувствуй. Тебе ведь приятно? — Тобирама крепче сжал ладонь, а движения кисти стали настойчивее и быстрее.

— Переста-аньте, — захлебнувшись слюной, Кагами замолчал, только стиснул челюсти сильнее и замотал головой. Обе руки схватились за чужое, будто каменное предплечье, но убрать руку не выходило, пришлось терпеть и стараться не расхныкаться. Только этого позора ему не хватало.

На что по сути Тобираме было плевать. Этим он удовлетворял исключительно свои потребности, а не глупого девственника, не понимающего своего счастья.

— Кагами, а ты от удовольствия кричать умеешь? — не выдержал мужчина очередного всхлипа. — Или только ныть научился? Я ведь не делаю тебе больно.

Совершив очередную глупость, юноша повернул лицо и тут же ощутил, как ладонь сдавила ухо, не давая повернуться обратно. Он прикрыл глаза и замычал от неожиданности, когда почувствовал чужие губы на своих губах. Тобирама не думал церемониться с юнцом, быстро толкнул язык между его губ и заткнул рот жадным, остервенелым поцелуем. Наверное, нет ничего противнее, чем целовать человека, который даже на экране кинотеатра этого ни разу не видел. Эти ужасные слюни, этот бестолковый язык, похожий на мертвую рыбу. Кагами даже не старался, а просто держал рот приоткрытым, думая, что так оно на самом деле и должно происходить. Очнулся он лишь тогда, когда почувствовал жар в голове и ощущение, будто сильно захотел в туалет. Что-то липкое потекло по бедрам в мешковатых шортах, а ладонь, сдавливавшая член, вдруг исчезла.

— А ты не совсем безнадежный, — Тобирама будто издевался, натянув на лицо подобие улыбки. Липкие, в белесых потеках пальцы коснулись мальчишеских губ, приоткрывая их и заставляя слизать свое же семя. — Я надеюсь, что тебе было хорошо.