И какого он его сюда привел?
В глубине дома хлопнула входная дверь, послышались шаги, и гость прошел мимо по коридору, сопровождаемый громким басом Хаширамы. Заскрипела дверь уже в комнату брата. Какое-то время доносились приглушенные звуки музыки, на смену магнитофону пришла гитара с ритмом популярной рок-песни, заевшей хитом на MTV. Тобирама решил, что можно выбраться из комнаты и приготовить себе что-нибудь на ланч, пока никого не было на первом этаже. Не хотелось пересекаться с этими двумя, но, как назло, звучание гитары стихло, стоило ему выйти в коридор и сделать всего несколько шагов.
Комната брата была напротив, у самой лестницы. И он не потрудился закрыть за собой дверь, оставив слишком широкую щель для любопытного носа. Тобирама не имел привычки лезть не в свое дело, но его слух привлекли возжжение и тихий скрип матраса на кровати старшего. Привел сюда школьного друга, чтоб… что? Не нужно было быть гением, чтобы сообразить, чем эти двое решили заняться.
Хаширама чувствовал себя хозяином дома. Еще бы, ведь отец уехал по делам на целую неделю. Интересно, что бы он сказал, узнай, что любимый сынок таскает домой мальчиков? Тобирама скривился в усмешке, представив оплывшее и возмущенное, красное от злости лицо родителя. Перестал бы Хаширама быть любимцем, если бы раскрылась правда, что под кустами он трахал вовсе не первых красавиц школы? Пусть на это было бы и приятно посмотреть, так, всего одну минутку, насладиться тем, что брат в этой семьей теперь еще больший неудачник, чем он, стукачество Тобирама презирал. Поэтому и не собирался выдавать его.
Юноша застыл на месте, услышав чужой, непривычный ему голос гостя. Показалось, что обращались к нему, но никто не обратил внимания на его присутствие. Парни были слишком заняты друг другом. Он прижался к дверному косяку, спрятавшись в тени коридора, и с внезапным, несвойственным ему любопытством, уставился на происходящее. Сам не знал, почему не наплевал на все это и не двинулся дальше по ступенькам, за бутербродами и соком.
Хаширама пытался раздеться, но даже в этом не смог обойтись без приключений.
— Ты всегда так… — нахмурился Мадара, когда его нерадивый шикнул от боли, безвольно повиснув в вывернутой наизнанку футболке и размахивая руками. Пришлось его спасать, прядь длинных волос запуталась вокруг цепочки на шее и теперь больно тянула.
Как только Хаширама освободился, то притянул юношу к себе, ладони легли на его зад, обтянутый тканью джинсов. Губы коснулись его губ, и влажный язык проник в чужой рот, бесстыдно и игриво пробуя на вкус и изучая совсем по-хозяйски. Учиха не сопротивлялся — наоборот подался вперед всем телом, прижавшись к груди парня и руками растрепав его волосы на затылке, сжимая пальцами непослушные пряди. Целовал в ответ, страстно и довольно.
Тобирама задержал дыхание, наблюдая за ними, и ощутил, как к лицу прилила краска. Окатило жаром от стыда. Но не из-за того, что он вдруг вспомнил, что подглядывать, мягко говоря, нехорошо. Его взбудоражило увиденное. Разве должны были два парня целоваться так… чувственно? Это не казалось чем-то неправильным, скорее просто странным. Раньше он не видел ничего подобно, да еще и так близко, в живую. Никогда не думал о том, что его брата целовали какие-то там парни, да еще и так старательно. Просто потому что… им это нравилось?
Когда Учиха положил ладонь на живот Хашираме и провел ею ниже, расстегнув заклепку на джинсах и пробираясь рукой под резинку трусов, тот застонал и одобрительно улыбнулся сквозь поцелуй. Мадара стал касаться губами его шеи и плеч, обвел языком линию ключицы и сжал зубами сосок, неизбежно спустился ниже, оказавшись на коленях. Его язык собрал во рту слюну, прошелся по линии выступившей вены к самому паху, а руки освободили член из-под ткани белья. И когда он разомкнул губы, с готовностью принявшись сосать своему парню, Тобирама так и не смог отвести взгляд.
Очевидно, они делали это не впервые, но казались такими жадными до ласки, словно секс вызывал у них привыкание, и нужно было срочно получить очередную дозу.
— Ну все, хватит, — попросил Хаширама чуть дрогнувшим голосом, хотя прошло, казалось, всего пару мгновений. Дыхание его сбилось. — Я так кончу быстро. Лучше садись на меня сверху.
Он выпутался из штанов, отбрасывая их в угол, где и так кипой лежала другая одежда. Толкнул Мадару на кровать, помогая снять футболку, и потащил с него джинсы вместе с нижним бельем. Тот тоже уже был возбужден, и когда Хаширама сомкнул пальцы на его члене, огладив головку, пальцы заблестели от смазки.
— У меня резинка есть, — вспомнил он и, покопавшись между подушек, выудил презерватив откуда-то из-под матраса. Торопливо разорвал оттеняющую металликом упаковку, так же торопливо надел скользкий презерватив на свой член. — Прошу, теперь можно седлать! — продемонстрировал он результат, откинувшись назад и упершись на локти.
Учиха усмехнулся, пихнув его пяткой в бок, но открывшийся вид ему пришелся по вкусу, потому-то он и поспешил забраться сверху. Обнял коленями бока юноши и осторожно насел на него, помогая себе рукой и пристраиваясь удобней. На мгновение лицо его исказила гримаса боли, он сцепил зубы, подаваясь на Хашираму и принимая его в свое тело. Но он тут же расслабленно выдохнул, когда рука парня начала ласкать его член, играясь с чувствительной головкой, потемневшей от прильнувшей крови. Мадара качнулся раз, другой, будто словил какой-то одному ему известный ритм, и начал двигаться на Хашираме, сначала медленно, а потом толкаясь все настойчивее и быстрее.
Он уперся руками в грудь парню и сжал пальцами его плечи, оставляя краснеющие следы. Наверное, сжимал так, что было больно. С приоткрытых губ сорвался несдержанный стон, на выдохе, томный и… красивый. Разве можно было трахаться красиво?
Парень брата выглядел чертовски соблазнительно.
И эта мысль поразила Тобираму, застала врасплох.
Ему нравилось то, на что он смотрел.
— Тебе хорошо так? — тихо поинтересовался Хаширама, кладя ладони на бедра парня и аккуратно поглаживая. Тот лишь закивал головой, покачиваясь на нем, прикрыв глаза, расслабленный и одновременно сосредоточенный на своих ощущениях. Судя по выражению его лица, ему было не то что хорошо — кайфово. Оба были похожи на животных по весне, изнывающих от желания. Это было что-то природное, вне высокой морали, громких признаний в любви и прочего. Просто секс, без шелухи. Только вот самцы и самки в дикой природе делали это ради потомства, а мальчишки напротив — ради чистого удовольствия.
— Я… сейчас кончу… — сообщил Учиха, крепче сжимая плечи своего парня. Все его тело напряглось и вытянулось тугой струной, выделились мышцы на животе. Влажные от пота пряди волос прилипли к коже темными юркими змейками.
— Я, кажется, тоже, — довольно отозвался Хаширама и застонал, подавшись бедрами вперед, заставляя юношу выгнуться и склониться к нему, меняя таким образом угол проникновения. Мадара охнул, закусив губу, когда ладони парня крепко сжали его бедра, и Хаширама вдруг ускорился, перехватив инициативу. Начал толкаться в него жарко и настойчиво, приподнимая таз, выбивая этим слишком несдержанные стоны и громкие шлепки кожей к коже. Оба замерли в приятном спазме оргазма почти одновременно, Учиха простонал протяжно, не сдерживая своего удовольствия от происходящего.
Совсем как должна была бы стонать девчонка? Как вообще должны вести себя девушки в постели? Тобирама никогда не задумывался об этом. А вот обо всем увиденном только что… думать хотелось, несмотря на неправильность сложившейся ситуации.
Он все еще стоял так, у приоткрытой двери, затаившись, как нашкодивший ребенок. Таким он и был в эти минуты, так бесстыдно подглядывая и не находя в себе силы уйти.
Голос Мадары, хрипловатый от возбуждения, показался совсем взрослым, приятно грубым:
— Твою мать, что-то ты там нашел такое в этот раз.
— Врата в рай теперь в моих руках, да? — осведомился запыхавшийся Хаширама, облизнув пересохшие губы. Грудь его беспокойно вздымалась от быстрого дыхания.
