— Но меня ты с собой купаться взял… — продолжил свой монолог парень, пальцами разделяя темные пряди и погружая их в воду. — Тебе не противно? Я ведь тоже грязный по идее, нет?

Тобирама продолжил осторожно ухаживать за ним, намылил травяным шампунем голову, заставив Изуну прикрыть глаза и на секунду забыть о том, что он там допытывался. Касания пальцев к коже головы вызывали удовольствие, близкое к возбуждению.

— Вот сидишь, натираешь, намываешь меня… — пробубнил Учиха, приоткрыв один глаз, когда чужие ладони исчезли, и на смену массажу пришла приятная прохлада от чистой струи воды. Тобирама заботливо вымыл из его волос всю пену, прикрыв ладонью лоб, чтоб мыло не щипало, попав на слизистую глаз. Ну точно с ребенком возился. — Играешься, как с уточкой резиновой…

Мужчина усмехнулся на его слова, сжал пальцами гладкую кожу на его щеках, сдавливая лицо в своей руке и заставляя взглянуть на себя. Прошелся подушечками пальцев по скуле. Но опять ничего не ответил.

Что это была за игра такая? Изуна обиженно поджал губы. Его не удостоили ответом, хоть и слушали довольно внимательно. Он никак не мог привыкнуть к такому общению в одну сторону. Не умел же он читать мысли. Или должен был научиться?

Он подтянулся, под тихий шелест воды подарил ответную ласку — аккуратно помассировал мыльные волосы Тобирамы, мягкими касаниями обвел его уши и погладил шею, пока тот не ушел от прикосновения. Тобирама потянул пробку в ванной, выпуская воду, и сам смыл шампунь со своих волос.

Изуна отклонился на другой конец ванной, наблюдая за ним и пальцами ноги легко касаясь его бока, щекотно и игриво, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию в ответ. Его дико бесило, когда вот так вот игнорировали. Лучше уже было слышать что-нибудь обидное в ответ, чем молчание.

— Давай, выбирайся, — скомандовал Тобирама, усевшись на бортик ванной и накинув на себя мягкий, идеально белый халат. Ступил мокрыми ногами на коврик и взял с полки полотенце для Изуны.

Учиха покорно поднялся, специально выставив согнутую ногу на край ванной, скрутил волосы во влажный узел и выдавил воду. Может, хотя бы такая неоднозначная поза заставит его заговорить уже…

Мужчина проигнорировал эту провокацию и укутал его полотенцем, собирая влагу с кожи, промокнул тяжелые мокрые прядки. Ему, наконец, нравилось то, что он видел перед собой. Изуна, чистый и приятно пахнущий, разгоряченный, стоял перед ним, прикрывшись краем полотенца, словно в этом доме ему еще не приходилось раздеться. Стыдливо или кокетливо, а может, защищаясь, он прижал одну руку к груди.

Тобирама наклонился, подхватив его под спину и колени, заставил согнуть ноги. Изуна оказался у него на руках, ойкнув и оплетая кольцом рук, положив ладонь на его затылок.

— Эй… Ты меня прямо понесешь? — осведомился он уже на ходу и прижался носом к щеке мужчины. Сердце волнительно сжалось, когда они оказались в спальне, и чувство неизвестности подогнало адреналин в крови. За эти дни он уже понял, что можно было ждать, чего угодно, и радоваться ласке нужно было осторожно, не слишком уж увлекаясь, чтобы потом не разочароваться. — Я так привыкну, что ты меня на руках носишь.

— Ты моя удача, Изу, — наконец-таки соизволил ответить Тобирама, укладывая своего мальчишку на кровать. Сегодня он сам прикрыл его одеялом, когда стянул влажное полотенце, что и вызвало у Изуны еще большее недоумение.

— Вот как? — усмехнулся парнишка, прикрыв один глаз и уже смело укутываясь с головой.

— Я хочу тебе кое-что отдать. Подожди меня тут.

Изуна кивнул, но обратил весь свой острый слух, сосредоточившись на шагах, он мысленно отсчитал их. Как раз бы хватило, чтобы добраться до запертой комнаты, ведь по лестнице Тобирама не спускался. Звякнула связка ключей, но мужчина точно уходил без них.

— Вот же олух! — прошептал Изуна и хлопнул себя ладонью по лбу. — Можно было просто поискать их.

Тобирама вернулся очень быстро, прошло не более двух минут. В его руке поблескивала вещица, но он не спешил ее отдавать, только осторожно присел на край кровати, заставив Изуну чуть сдвинуться и подняться на локте.

— Вот ответь мне, Изу, не противно тебе чужие вещи носить? — начал было мужчина, но Учиха тут же его перебил, когда взглянул на себя под одеялом.

— Да ты же мне сам их дал, тем более, что сейчас на мне вообще ничего нет… Как всегда.

— Я совершенно не об этом, — покачал головой Тобирама и одел толстый серебряный браслет с грубым плетением на левое запястье Изуны. Парень сразу же перекрутил его замочком вниз, как всегда носил, и был несказанно рад, что дорогая ему вещица вернулась на свое законное место.

— Почему чужие? Это мой браслет.

— А мне показалось, ты уже должен был заметить, что я довольно умен и наблюдателен, — на выдохе ответил Тобирама и взял его руку в свою, ласково поглаживая предплечье и слегка скользя пальцами под браслет. — Этот грубый браслет так нелепо смотрится на твоем тонком, нежном запястье. Ему бы больше подошла жилистая, сильная, очерченная венами рука. Ты так не считаешь?

Они всего на секунду встретились взглядами, и только тогда Изуна все понял.

— Откуда ты?..

Тобирама приложил палец к его губам, прося молчать, после чего пригладил волосы и уложил его голову на подушку.

— Я не обязан тебе отвечать. Мне достаточно того, что ты понял, о чем я толкую. Просто знай, что этот браслет иногда касался тех мест, на которые тебе, возможно, и смотреть было бы противно.

— Мне это неважно, — Изуна потерся головой о подушку в знак протеста. — Важно то, что его подарил мне брат. Ему ведь и самому он нравился, но я выпросил. И я готов принять от него все, что угодно, потому, что я люблю его. Были времена, что мы ели из одной тарелки и носили одну одежду на двоих, когда остались сиротами. Ты понимаешь, что такое любовь?

Тобирама наигранно задумался, приставив пальцы к подбородку. На самом деле, это интересовало его меньше всего.

— Это причина лишь громких дешевых слов и чьих-то самоубийств, — холодно ответил он и отмахнулся, укладываясь рядом. — Меня эта тема никогда не задевала.

Мужчина еще раз взглянул на браслет, потрепал его вместе с рукой и прикрыл глаза, которые так, кстати, защипало от электрического света.

***

Когда нужно было учиться, Тобираме нравилось сидеть на подоконнике, подобрав ноги, и читать учебники под мерным светом настольной лампы. Задернув шторы, он оборачивал комнату уютным полумраком, который не раздражал глаза. Нужно было беречь зрение, не усердствуя над книгами, но врачи, советующие отложить конспекты, явно забыли уже, что из себя представляла старшая школа с ее бесконечными заданиями. По крайней мере, если ты действительно учился.

А Тобирама учился. Ему, в отличие от Хаширамы, спортивная стипендия в колледже не светила, и приходилось закопаться в проекты, помогающие набрать дополнительные баллы для поступления. Отец ясно дал понять, что платить за колледж младшему, в случае его провала, не собирался. Он вложил почти все свои накопления в новую машину, подаренную старшему сыну на шестнадцатилетие. Хаширама ликовал, наконец оказавшись за рулем, теперь у него будто появился дом на колесах, и ночевать в своей постели он стал еще реже, предпочитая четырем стенам заднее сидение машины и вид на звездное небо где-то за городом. Романтика, да и только.

Только Тобирама вспомнил о старшем, как услышал шуршание гравия у подъездной дорожки. Голос Хаширамы перебил чужой, показавшийся знакомым, и юноша осторожно выглянул из-за шторы, чтобы узнать, кого это брат притащил в гости. К крыльцу двинул хмурого вида парень, хорошо сложенный, с уверенным шагом, чуть ниже самого Хаширамы. Сложно было не узнать его. Учиха Мадара. Лучший друг брата со времен средней школы, вот уже несколько лет бывший главной темой его воздыханий. Старший целыми днями только и тараторил о нем, все уши пролюбил рассказами о том, как круто они проводили время вместе. Ни разу не спросил, интересно ли вообще Тобираме слушать об этом придурке.