Обито понимал, что ничем не может её успокоить. Выход они так и не нашли, только напрочь все замёрзли и вымокли. Тогда, повинуясь голосам в голове, он слегка наклонил её голову назад и направил луч фонарика Какаши в лицо, чтобы тот зажмурился, а потом легонько мазнул по её губам намёком на поцелуй. Рин только крепче обняла его и вытерла кулачками слёзы, ничего не ответив на его жест. Впрочем, как всегда. Он другого и не ждал, но она хотя бы успокоилась.

— Мы обязательно найдём выход, — твёрдо заключил Учиха и, взяв подругу за руку, пошёл вперёд. Стоять на месте становилось очень холодно. — У нас просто нет других вариантов.

— Должно быть, на улице уже совсем стемнело, — предположил Какаши, шагая позади друзей. — Дома ругаться будут.

— Постараемся выбраться на свет божий, — подбодрил Обито.

И стоило ему только произнести эти слова, как в тоннеле чуть посветлело. Ребята увидели впереди две полоски скудного света. Запахло солью.

— Ага! — воскликнул Какаши, и все трое бросились навстречу свету.

Рин увидела небольшую дверцу. Она первой подскочила к ней, распахнула её и пулей вылетела из тоннеля.

— Мы на берегу! — радостно закричала она. — Неужели!

Дверца выходила на склон одной из обрывистых дюн, обрамляющих бухту. Она располагалась под таким углом, что её невозможно было заметить с пляжа.

— Как чудесно пахнет свежий воздух! — воскликнул Обито.

— Нужно возвращаться домой, — заметил Какаши, тем самым прервав всё веселье. — Уже довольно темно. И нам не стоит тут торчать, раз уж кто-то нас закрыл в подвале. Это может быть не безопасно.

И ребята, согласно кивнув, двинулись обратно к старому дому, чтобы потом от его крыльца попасть на улицу. Они быстро миновали пляж, затем забрались на старую террасу и, чтобы не обходить весь дом, пролезли в разбитое окно, надеясь потом выйти через парадную дверь.

— Смотрите! — указал Учиха в сторону подвальной двери, что была приставлена столом. — Даже эту дверь кто-то закрыл.

Впрочем, его указаний не требовалось. Все и так уставились на забаррикадированную дверь. Кто-то специально решил запереть их в тоннеле? К их изумлению, на улице запустился двигатель машины. Ребята ломанулись к окну. Кто бы мог тут ездить, учитывая то, что дорога почти заросла.

Не теряя времени, Обито бросился на улицу, спотыкаясь обо всякое старьë, разбросанное на полу. Не успел. Его лицо ослепили яркие красные стоп сигналы, когда машина остановилась на мгновение, со стороны водителя из окна вылетел листок, после чего машина с юзом снова тронулась с места.

Мальчишка озлобленно топнул ногой и плюнул на землю. Нет, совершенно не от того, что не смог догнать и посмотреть кто это, а потому, что очень хорошо понял, кто это был. Он подошëл к листку, что вылетел из машины, и взял его в руки. За слоем пыли пряталась фотография весьма интимного содержания, *, но от чего-то Обито она не смутила. На обратной стороне корявым мужским почерком было выведено весьма старательно: «Они оба такие». Он сунул её себе под футболку и повернулся к друзьям, что уже стояли на крыльце.

— Успел узнать кто это? — крикнул Какаши.

— Это тот человек, что нас запер? — вторила ему Рин.

Обито склонил голову и пнул лежавший под носком кроссовки камень. Успел. Только вот рассказывать об этом он никому не собирался. Это ведь не совсем его тайна. Верно? Просто он влез не в своё дело и, наверное, впервые в жизни понял это.

«Надо будет за ужином всë рассказать» — подумал он и записал на корочку мозга, чтобы не забыть.

— Нет, не успел, быстро уехал, — соврал Учиха, даже не покраснев, и направился по тропинке к улице. — Пойдёмте домой.

Подойдя к краю проезжей части, Какаши протянул руку, чтобы попрощаться.

— Ну, удачно тебе добраться, — с улыбкой проговорил он. — Нам в другую сторону в рабочий квартал. Туда, где живут все рабы.

Ребята вместе рассмеялись над сарказмом, только Обито в момент погрустнел, когда увидел, что Рин взяла Какаши под руку и теперь прижимается к нему. Понятно, что им обоим в одну сторону, но обязательно ли это делать у него на глазах, когда как в тоннеле он не услышал в свой адрес даже элементарного «спасибо».

— Вам тоже хорошо добраться, — грустно выдал Учиха и, развернувшись на пятках, побрëл домой в гордом одиночестве, иногда вытирая с чумазых щёк глупые слёзы.

Войдя в дом, Обито заметил, что никто его не встретил, не включил свет в холле. Даже фонари на лужайке не горели. Что тут могло произойти?

Скинув грязную обувь и закинув её в угол, мальчишка прошлепал мокрыми носками в столовую. Только там было слабое освещение.

— Из, ты дома? — крикнул он на полпути, но когда вошёл на кухню, то обомлел то ли от изумления, то ли от ярости.

Изуна сидел за столом, покручивая в руке бокал с красным вином. Он уставился на племянника так, будто видел впервые, и совершенно не понимал, что мальчишка тут делает. Вино противно пахло, да и на вкус было не очень, потому он и отпил всего пару глотков, а с остальным содержимым стакана сидел уже около часа, просто смотря на цвет и размышляя.

— Ты весь потный и грязный, — снова переключив взгляд на напиток, безразличным тоном проговорил Изуна, продолжая размазывать вино по стенкам стакана.

— Ага, — только и ответил ошарашенный Обито, подходя ближе. — Я подросток, это нормально. А ты что делаешь?

— Ничего. — Снова короткий ответ, а за ним наступившая тишина.

Мальчишка задрал футболку и кинул снимок на стол. Может хоть это сможет его разговорить.

— Сегодня тот мужик запер нас в подвале старого дома, а прежде чем смотаться, как крыса, выкинул вот это.

Учиха одним пальцем подвинул к себе фотографию, но не удостоив её должным вниманием, точно так же отодвинул на край стола.

— Зря ты тогда помог мне, — всë так же безэмоционально полушептал Изуна. — Теперь он и от тебя не отстанет. Боюсь, что мы только больше разозлили его.

— И это всё, что ты можешь мне сказать?! — взорвался вдруг Обито, не понимая почему к нему такое холодное отношение сегодня. — Ты даже не взглянул! Ты…

Мальчишка замолчал на полуслове, не зная, как продолжить. Но ещё больше из себя его вывело то, что на него даже не смотрели, продолжая покачивать бокал в пальцах. Этот красный цвет… Этот стакан…

Обито не удержался, позже проклиная себя за это, и со всего размаху треснул по руке своего опекуна, что стакан полетел на пол, расплескав содержимое по мраморной плитке. Осколки ядовито засверкали в тусклом свете.

Покачнувшись на стуле и громко вздохнув от неожиданности, Изуна взглянул в глаза наполненные злобой. Он видел, как тяжело поднималась мальчишеская грудь, как ладони сжимались в кулаки, а потом снова разжимались, даже, казалось, слышал стук сердца. Или это было его собственное. Теперь стало страшно.

— Обито, что ты сделал? — едва слышно спросил он, переводя взгляд то на лужу, то на мальчишку, а сам нервно потирал ладони друг об дружку.

Мальчик ещё какое-то время буравил тяжёлым взглядом сверху вниз, а потом тряхнул головой и подбежал к мойке, схватив первую попавшуюся тряпку, что всегда лежали в шкафчике.

— Я сейчас все уберу, — он стал быстро елозить тряпкой по полу больше размазывая, а не вытирая. Руки тряслись, а к глазам подступали слёзы, но он упорно держал их в себе.

Обито вздрогнул, когда почувствовал чужую ладонь у себя на спине. Он повернул голову.

— Я сам уберу. Иди в душ, ты плохо пахнешь.

И опять этот холодный тон. Что же он сегодня натворил, что с ним так обращаются? Неужели, всë дело было только в том, что он пришёл домой грязным? Но ведь это не в первый раз. Так почему?

— Из… — протянул Обито, медленно откладывая тряпку в сторону.

— Я сказал тебе идти в душ, — чуть строже сказал Изуна, пытаясь вцепиться в футболку, чтобы поднять племянника с колен. — И спокойной ночи, Обито.

Не сводя глаз, мальчишка поднялся и стал красться к двери, но больше дядя не наградил его ни взглядом, ни фразой. Чëрт знает что…