— Хосок-а, — тянет Хёнвон лениво и переворачивается на живот. — Ты же знаешь, что я ненавижу просыпаться рано и высыпаюсь только у тебя.
А в ответ усмешка и ладонь в волосах, мягко скребущая кожу головы.
— Я не хочу повторяться, но ты знаешь моё мнение на этот счёт.
— Не порть момент, — почти хнычет парень. — Я знаю, что ты скажешь. Давай не сейчас об этом.
Хосок приподымается, аккуратно усаживается на ноги Хёнвона и кладет широкие ладони ему на лопатки, слишком острые, чтобы быть настоящими, вынимает из кармана халата маленький пузырёк с ароматным массажным маслом, чтобы медленно вылить его вдоль позвоночника. Обычно это он лежит снизу и позволяет мальчишке трогать своё рельефное тело, но сейчас он делает исключение, ведь слишком хочет, чтобы это пробуждение стало ещё интересней.
Совсем нежно пальцы перебирают каждый позвонок, каждую выпирающую косточку на щуплом тельце, сжимают узкую талию. Хосок даже вспоминать не хочет, что Хёнвон, до знакомства с ним, подрабатывал моделью. Так много людей пялилось на это тело, которое сейчас должно принадлежать только ему одному. Пришлось отрезать мальчишку от этого занятия. Тот даже не сопротивлялся, а был только рад, что больше не придётся изнурять себя жёсткими диетами. Однако организм привык к таким стрессам, а потому теперь, сколько бы Хёнвон не ел вредной и жирной пищи, он не мог поправиться.
Одной рукой Хосок ныряет под живот Хёнвона, а второй ведёт между ягодиц, плавно входя пальцами внутрь горячего и расслабленного отверстия.
— Хоть сегодня ты мне скажешь это? — томно шепчет он и осторожно двигает пальцами, хоть и прекрасно понимает, что это ненужно. Хёнвон пытается выскользнуть, но стояк явно говорит об обратном.
— Что сказать? Что я люблю тебя? — пытается он улыбнуться, но почти сразу давится собственным стоном.
— Скажи то, что ты говоришь мне по великим праздникам.
И Хёнвон прекрасно понимает, что от него хотят услышать: два простых слова, которые постоянно рвут его в клочья. Впереди целая неделя без близости, постоянное скрывание видеозвонков и даже собственной улыбки. А потому он делает вдох, затем глубокий выдох и тихонько насмешливо хмыкает, пытаясь преодолеть смущение.
— Будь ближе, — шепчет он сведенными в страхе губами и поворачивает голову, чтобы расслабить их в своём законном глубоком поцелуе.
Слюна перемешивается, просачивается сквозь уголки губ от неудобного положения, а горячий ком возбуждения ползёт в самый низ живота, полностью отключая голову. Внутренности стягивает узлом, колени дрожат, а собственный член больно трётся о простынь. Чужие пальцы касаются разгорячённой, гладкой зоны паха и надавливают на головку, вынуждая хрипло простонать и толкнуться в кулак.
— Обязательно буду, — протягивает Хосок и медленно входит внутрь под тихий стон собственного имени.
Подаваясь бёдрами вперёд и впиваясь пальцами в поскрипывающую кожу на ягодицах, он отчего-то сбивает дыхание, но старается этого не показать, лишь снова нагибается к уху Хёнвона.
— За такие пробуждения я бы душу дьяволу продал, — вздыхает он, пытаясь успокоить частое сердцебиение.
Хёнвон сильнее сжимает тонкими пальцами подушку, открывает рот в очередном стоне, но всё же произносит так дерзко, как ему вовсе не свойственно:
— Она уже досталась ему бесплатно.
За что и получает унизительный шлепок по бедру и укус за хрящик уха.
— Твоя тоже…
Тело Хёнвона отзывается на ласки, но дрожит, парень кусает губы и впивается ногтями в собственные ладони, когда он оказывается всё сильнее придавленным между партнёром и мягким матрасом. Чувствует пульсации внутри себя, чувствует, как сам сжимает крепче. Как могло такое случиться, что совершенно незнакомый ранее человек стал таким родным и близким? Как он смог позволить, чтобы тот был во всех его мыслях и криках? Этот человек упрямо толкает кровь по его аорте, а без него наступит…
— Прости, — слышит он совсем оторвано, где-то далеко, когда внутри растекается липкий оргазм.
Хёнвон трётся лицом о подушку, он и сам не заметил, как кончил, полностью потерявшись в своих мыслях. Почему-то во время секса он часто думает о плохом, но ничего не может с этим поделать. В такие моменты ему очень хорошо, а потому, почему бы не подумать о том, что всё это может закончиться? Но оно ведь не собирается заканчиваться? Верно? С чего бы? Парень улыбается.
— Это был первый раз без резинки, — только и смог он сказать. Он не против быть настолько ближе.
Хосок лишь улыбается, но не успевает ничего ответить. Дотошный телефон начинает раздражающе вибрировать на тумбе. Он, конечно, понимает, что в выходной могут звонить только по важным вопросам, но всё равно ругается, пока тянется за трубкой.
Вполне ожидаемое имя высвечивается на экране. Парень косится на любовника, садящегося в кровати и пытающегося прикрыться, тяжело выдыхает и отвечает на звонок.
— Вон, я знаю, что ты занят, — слышится устало на том конце. — Я, правда, не хочу знать, чем, но я приехал в офис за бумагами, как мы договаривались, и понял, что забыл от него ключи…
— Ты не можешь вернуться за ними домой? — саркастично спрашивает Хосок и обтирает ладонью вспотевший лоб.
— Могу, конечно, но это займёт много времени, — почти жалобный голос. — Я подумал, что ты приедешь раньше, чем я. Ведь я сегодня решил прогуляться, а потому без машины. Извини…
— Ты хочешь, чтобы я появился там сию минуту?..
— Желательно, — не даёт договорить парень и наигранно хныкает. — Я обещаю, что больше тебя не подведу. Разве я хоть раз так делал?
Хосок недовольно цокает языком и делает неопределённый жест рукой, прося Хёнвона одеваться. Тот кивает, соглашаясь, и, прихватив халат с вешалки, идёт в ванную.
— Только тебе позволено так меня доводить, — шипит он сквозь зубы, но слышит смех в ответ.
— Ой, да ладно. Мы оба знаем, что это неправда. Тот, кому позволено всё, наверняка сейчас лежит рядом и глупо тебе улыбается.
— Прошу тебя… — вздыхает парень и устало прикрывает глаза.
— Молчу, молчу, — отшучивается тот и нагло сбрасывает звонок, будучи уверенным в том, что его просьбу выполнят.
Хёнвон возвращается из душа спустя около пятнадцати минут, опрятно одетый и причёсанный, но с ещё немного влажными волосами. С немым вопросом он наблюдает, как Хосок расхаживает по комнате в расстёгнутых брюках и без рубашки, а потому осторожно присаживается на кровать, но продолжает молчать.
— Поедешь со мной, — Хосок наконец достаёт из гардероба чёрную рубаху, накидывает на плечи и, схватив телефон, выходит в холл. Хёнвон, так и не проронив ни слова, идёт за ним, ясно понимая, что это был вовсе не вопрос.
— С тобой? — нерешительно переспрашивает он, но всё же наспех пихает ноги в кеды. — Но ведь он увидит, что мы вместе… Кто бы он ни был…
Хосок насмешливо тычет удивлённого парня двумя пальцами в лоб.
— А у тебя это на лбу что ли написано? — смеётся он, но, заметив обиду, любовно берёт за плечи, смотря прямо в глаза. — Успокойся, конспиратор. Он и так знает, что я не с девушкой роман кручу. Он — моя правая рука, мой лучший друг, который ни за что на свете никому ничего не скажет.
— Ты с ним работаешь? — снова переспрашивает Хёнвон, пока они спускаются в гараж.
— Да, с самого начала. Так что будь уверен. Как он только что сказал, он меня ни разу не подводил. Не бойся. Заодно и пообедаем.
В салоне дорогого Мерседеса пахнет новой кожей. Это уже не та машина, в которой довелось в первый раз заняться сексом, но сердце всё равно замирает на мгновение, когда чужая рука сжимает колено. Тогда было почти так же, только за окнами стояла непроглядная ночь. Сейчас, мчась по городу на предельно допустимой скорости, Хёнвон старается смотреть в окно и не думать о том, что друг его любовника обязательно что-то заподозрит, после чего начнет над ним смеяться. Люди же обычно так делают?
Машина останавливается на парковке для работников около высотного здания из стекла. Хосок просит подождать его тут, а затем, взяв свою сумку, буквально выпрыгивает из салона и направляется в сторону крутящихся дверей. Однако долго внутри сидеть Хёнвон не может, а потому глушит машину и выбирается наружу. После прошедших дождей на улице слишком душно, но отчего-то это лучше, чем сидеть под струями прохладного воздуха. Парень ничем не может себя занять, хотя прошло всего несколько минут; он старается не смотреть на вход. Уже в третий раз обходит машину, прислоняется к ней бёдрами, понимает, что очень горячо и просто облокачивается на крышу. Кто-то проходит мимо и здоровается, но, стоит Хёнвону повернуться на голос, как пожелавший здоровья моментально растворяется в толпе. Наверное, обознался, думает парень, продолжая опираться на крышу и смотреть куда-то в сторону городского парка.
