Тот начинает разрываться мелодией вызова почти сразу, прямо у него под ладонью, и он испуганно одёргивает руку, словно обжёгся. Тяжело дышит и смотрит на аппарат. Третий звонок, четвёртый. Желание ответить огромное, но Хёнвон смотрит из-под упавшей чёлки на подошедшего Чангюна и решает спрятать телефон между подушек.

— Ты всё же зарядил его? — кивает тот на моргающую подсветку. — Я уж думал, что ты его выкинуть собираешься.

Хёнвон встряхивает головой и понимает, что, возможно, сейчас упадёт в обморок. Перед глазами плывет, а мир вокруг словно перестаёт существовать. В ушах стоит тоненький пронзительный звон. Взгляд рассеянно скользит по комнате, выхватывая отдельные фрагменты.

— Зарядил, да, — осторожно кивает он и делает маленький глоток из горла. — Бесполезная штука. Звоню, звоню, а в ответ тишина… Представляешь?

Чангюн чешет затылок и прижимает чашку ближе к груди. На диван сесть не решается, а потому аккуратно усаживается на полу в позу лотоса и упирается спиной в низкий столик.

— Плеснёшь мне немного? — спрашивает он совсем тихо, и Хёнвон слышит его, но лишь фыркает и не отвечает, отпивая ещё немного. — Да брось, Хён, одному пить вредно.

Сначала Хёнвон кажется Чангюну немного странным и незнакомым. Худой и какой-то неспокойный, несмотря на невозмутимое выражение лица. Он просто сидит и не двигается, но чувствуется, как сильно он напряжен. Но это ощущение быстро пропадает.

— А вдвоём полезно? — спрашивает он, и Чангюн даже вздрагивает от хриплого голоса.

Снова трёт затылок и смотрит в сторону, чуть улыбаясь оттого, что тяжелеет кружка.

— Не думаю… — вздыхает он, обхватывая посудину обеими ладонями.

Хёнвон смотрит на него в изумлении и улыбается. От этого его напряженное лицо странным образом преображается и становится привлекательным — таким, каким всегда было.

— Тебе не надоело вокруг меня ходить? — прищуривается он любопытным взглядом, словно хочет прочитать мысли Чангюна. — Заняться нечем? Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком назойлив?

— У меня сегодня выходной… — отвечает парень наигранно спокойно и даже чуть отворачивается. — Времени полно…

Хёнвон невольно улыбается шире, хоть и совсем не собирался этого делать. Но на этот раз его улыбка Чангюна не трогает, наоборот, она кажется ему уж слишком вымученной на бледном лице.

— Ну тогда потрать свой выходной с пользой, — машет рукой Хёнвон куда-то в сторону и подбирает под себя ноги, устраиваясь удобнее. Ему кажется, что Чангюн выбрал на редкость неудачный момент, чтобы поговорить. — Ты можешь снова уйти на всю ночь, я не прошу около меня сидеть.

Чангюну становится стыдно за ту ночь, что он провел не дома и даже не удосужился предупредить. После очередного короткого взгляда на Хёнвона, его становится жаль, как бывает жаль бездомных псов. Свитер сильно велик ему в плечах, а носки сползли с пятки. Парень кивает сам себе и своему отражению в чашке.

— Сегодня я хочу остаться дома… С тобой.

Хёнвон горько усмехается, и со звонким бульком небольшая порция алкоголя снова падает в пустой желудок. Парень от негодования вспыхивает, и слова срываются с его губ раньше, чем у него получается взять себя в руки.

— Тебе нравится слушать мое молчание? — грубо переспрашивает он, а взгляд становится действительно злым. — Я обещал, что будет лучше, но лучше — не случается. Отвали.

В обиде закусив губу, Чангюн сжимает чашку, вот-вот готовый раздавить ее в ладонях. За много лет знакомства он своего друга таким не знал. Тот становится будто полной своей противоположностью. Злой, грубый и как будто бессердечный.

— Но я не хочу, Хён, — мотает он головой и, делая вид, что поправляет челку, смахивает со щеки слезу. — Твое молчание мне не мешает. Почему ты пытаешься меня прогнать?

— Ты хочешь, чтобы я ответил грубо?! — рявкает Хёнвон так злобно, что сам пугается собственного надорванного крика. — Когда я хотел, чтобы меня послушали, вы все проигнорировали. Глупо с вашей стороны — что-то от меня сейчас хотеть.

И если бы Чангюн сейчас это не понимал, то ему было бы в разы легче. Он понимает, насколько был не прав и эгоистичен, и он хочет вернуть то время назад, чтобы все исправить, отправить по другому пути. Но он не может. Приходится проглотить скатившуюся в уголок рта слезу и послушно кивнуть.

— Я знаю… Я был не прав тогда. И я виноват. Я могу… и я хочу выслушать тебя сейчас.

Нервно цокнув языком и разведя руки в стороны, Хёнвон даже не замечает, что виски плескает из бутылки на диван. Ему, по сути, давно все равно на то, что происходит, особенно, в нынешнем взвинченном состоянии.

— А никто не хочет спросить, чего хочу я? — выкрикивает он, после чего заходится пугающим смехом.

— Хён… Пожалуйста… — Чангюн тянет руку к его колену, но тут же одергивает, когда на нее падают капли, стекающие с донышка бутылки. — Я, правда, прошу прощения… Ты можешь поделиться со мной.

— А почему ты думаешь, что мне есть чем поделиться?

Истеричный смех почти переходит в плачь, но Хёнвон давит его большим глотком и небрежно вытирает горящие губы.

— Потому что… — Чангюн мнется и, поборов страх, присаживается рядом на диван. — Я вижу, что ты плохо себя чувствуешь. Хён, мне действительно не все равно.

Оба замолкают, не зная, что еще сказать друг другу, и под звон стандартной мелодии Хёнвон хватает свой телефон. Все, что он видит — это темный экран, а нетрезвый мозг пытается понять, как такое может быть. Когда мелодия смолкает, проходит всего несколько секунд, и она начинает трезвонить снова. Парень смотрит на Чангюна, а тот усердно всматривается в дно опустевшей чашки. Даже слабый толчок в плечо не заставляет его пошевелиться.

— Ответь на звонок, пожалуйста, — даже как-то равнодушно просит Хёнвон, снова с надеждой взглянув на темный экран своего телефона. — А то она звонит уже во второй раз, может обидеться на тебя.

Чангюн отрицательно мотает головой. Сначала медленно, но потом все яростнее и, в конце концов отставив кружку на подлокотник, поворачивается к другу.

— Нет… Хён, я был не прав, — делает он свой голос тверже. — Расскажи мне, что на самом деле произошло.

Но это не производит никакого впечатления. Хёнвон снова и снова прикладывается губами к бутылке, издавая эти глухие полостные звуки.

— Ты очень странный, — задумчиво рассуждает он сам с собой, пожимая плечами. — Не хочешь отвечать своей девушке? Она может подумать, что ты с другой. Начнется истерика… — парень вздыхает и грустно смотрит на полуопустевшую бутылку виски. — Пфф… Неужели так хочется уныло присесть рядом со мной?

А Чангюн прекрасно знает, кто ему звонит. То ли у Хёнвона странное чутье, то ли он нарочно хочет уколоть тем, что его друг всегда был одинок. Чангюн приподымается, но останавливает сам себя, решив, что другого шанса объясниться уже не будет.

— Это не девушка, Хён.

Телефон в соседней комнате звонит еще несколько секунд, после чего снова смолкает. Кихён настойчив, и Чангюн знает, что звонки будут повторяться до тех пор, пока он не ответит.

— Ты думаешь, я обижусь на то, что у тебя появилась подруга? — хмыкает Хёнвон. — Ты смешной…

— Это… действительно не девушка… — делает Чангюн очередную попытку, замечая, как вспыхивают кончики ушей. — Это парень.

Хёнвон наигранно страдальчески вздыхает, и это начинает нервировать. Не понятно, делает он вид, что ему все равно, или же уже ничего не соображает из-за выпитого виски.

— И почему ты так странно это произнес?

Вздернутая бровь, очередной глоток и смешное бульканье дорогим алкоголем, который начинает течь из уголков рта. Он издевается? Чангюн озлобленно вырывает бутылку из рук друга и почти бросает ее на пол.

— Ты меня не слышишь?! — вскрикивает он, и голос срывается. — Я встречаюсь не с девушкой!

— Сочувствую…

Хёнвон обнимает колени и кладет на них подбородок. Тянет руку к бутылке и горько вздыхает, когда Чангюн отталкивает ее ногой подальше.