— Это не мешает мне запретить тебе крутиться на сцене!
Хёнвон вздрагивает от звонкой пощечины, даже хочет выбежать, чтобы помочь девушке, но замечает, что парень хватается за щёку.
— Никто! — вскрикивает Элен. — Слышал меня? Ни один мужик на свете, никогда и ничего мне не запретит. Я понятно выражаюсь?!
— Сочувствую…
Неизвестный парень накидывает на плечи лёгкую куртку, которую держал в руках, и направляется к выходу из клуба. Становится тихо, только слышно удаляющиеся шаги Элен. Покинув своё импровизированное укрытие, Хёнвон бежит в гримёрку, но решает это сделать через задний ход, чтобы не столкнуться с Элен на лестнице.
В просторной комнате свежо от настежь открытого окна, слышно барабанящие капли дождя. Странно сидеть в гримёрке, смотреть на своё отражение в зеркале, подсвеченном лампами, и делать себе макияж. Хёнвону определенно нравится свое лицо и он нехотя признается сам себе, что, в общем-то, красиво нарисованные стрелки и обилие туши на ресницах делают и без того выразительные глаза ещё более привлекательными. Пастельный карандаш вырисовывает контур пухлых губ, а нежнейший блеск наполняет их объёмом. Словно завороженный, парень смотрит на себя и не может оторваться. Всё же, его есть за что любить. Новым образом хочется любоваться бесконечно, но «бесконечно» длится ровно до того момента, как чья-то ладонь опускается на плечо.
— Огонь и лёд, — доносится знакомый голос Чангюна. — Я прождал тебя у входа, а ты здесь сидишь.
Хёнвон трясет головой, пытаясь прийти в себя, оглядывается по сторонам и видит на вешалке для реквизита костюмы. Некоторые из них женские, некоторые до сих пор упакованы в чехлы, но белоснежный и ярко-красный образы точно приготовлены для них.
— Ты про костюмы? — переспрашивает Хёнвон. — Полагаю, что красный твой.
— Лёд гасит пламя, — кивает Чангюн, встречаясь взглядами в зеркале. — Это была твоя идея.
Хёнвон кладет свою ладонь поверх ладони друга, опускает взгляд на разноцветные склянки и с ужасом понимает, что будет в конце этого номера. Элен говорила, что даст большую прибавку за «перчинку в номере», но парень всё ещё сомневается, а нужна ли она здесь. Ему не нужны эти деньги, ему нужна смелость, чтобы сказать правду. Деньги нужны Чангюну, а Чангюн — лучший друг, который не сможет работать здесь один. Круг замкнулся.
— Лёд не гасит пламя, Гюн-а, — мотает он головой. — Лёд подчиняет пламя себе без надежды погасить его.
— Звучит красиво. Ты только не волнуйся. У нас все получится.
Хёнвон любит своё тело, каким бы оно ни казалось со стороны. Ему нравится крутиться на сцене, обхватывать Чангюна руками, скользить ладонями по его телу, перебирать пальцами, слышать голос танца. Секрет прост: он представляет под закрытыми веками совершенно другого человека.
Оказываясь совсем близко, соблазнительно размыкая губы у чужого уха и слизывая алым языком ароматную помаду, Хёнвон выпадает из реальности, даже позволяет без опаски трогать себя в самых интимных местах. Это просто работа. Не страшно. Почти не противно. Музыка скоро закончится, и нужно решиться. Сотни жадных глаз хотят продолжения любовной истории, даже не подозревая, что творится в головах танцоров.
Просто игра. Упоительная и жаркая, задевающая гордость и рушащая собачью верность. Хёнвон хватается за полы расстёгнутого пиджака Чангюна, тянет парнишку на себя и решительно впивается в его губы, стараясь их не приоткрыть. Электрическая искра бежит по телу, когда чужой скользкий язык ныряет в рот, задевает небо и, плавно пройдясь по губам, исчезает. Свет тухнет, давая возможность двум сконфуженным парням незаметно покинуть сцену.
Хёнвон быстрыми шагами меряет прохладный узкий коридор, ведущий к уже знакомой двери гримёрной. Парень обнимает себя за плечи и пытается сдержать слёзы. Истерика подбирается семимильными шагами, кусает за пятки, заставляя бежать быстрее. И Хёнвон бежит, ногой открывает дверь и прячется за ней, плюхаясь на мягкий диван. Слёзы бесшумно катятся по щекам, смазывая ровный слой тональной основы. Звонок собственного телефона кажется чужим, но парень смотрит на экран и видит там новое сообщение со скрытого номера: «Не переживай, он всё поймет». Только цена телефона останавливает от того, чтобы бросить его об стену.
— Кто ты и откуда ты всё знаешь?! — кричит он пустой комнате и совсем сжимается в комочек, подтягивая колени к груди.
Вошедший следом Чангюн опасливо садится рядом и дотрагивается до колена, но слышит на это всхлип. Хёнвон дёргается в сторону от друга.
— С тобой всё хорошо? — Чангюн сам отстраняется на край, толкает рукой дверь, чтобы никто в коридоре их не слышал, и, скинув обувь, подбирает под себя ноги.
— Не трогай меня, — глухим стоном слышится от сжавшегося приятеля.
Чангюн кивает, но не понимает, что так могло расстроить Хёнвона, который только что был в прекрасном настроении. Они ведь вместе подбадривали друг друга перед тем, как выйти на сцену, даже придумали кричалку, поднимающую дух.
— Может, это вправду перебор, — несмело предполагает Чангюн, чувствуя, что начинает краснеть. — Не нужно было на это соглашаться…
Хёнвон яростно мотает головой, обтирая лоб о колени.
— Нам пообещали за это хорошую надбавку, — делает он свой голос серьёзным и вытирает пальцами потёкший нос. — Ты хотел денег, я помогаю тебе их заработать. Что-то снова не так?
Вскочив с дивана, Чангюн стаскивает с себя пиджак, бросает его на спинку кресла перед туалетным столиком и со злостью сплёвывает на пол. Он прекрасно осознает, что сейчас произошло, но ведь это обговаривалось заранее. Однако обговаривать — не делать. А последствия, увы, налицо.
— Чёрт! — со злостью разворачивается он на пятках, ударяя ладонью по своему же пиджаку. — Ну должен же быть какой-то способ, чтобы стало легче! Как это делают актёры? Им ведь часто приходится играть любовные сцены…
Хёнвон отзывается насмешливым хмыканьем, но так и не решается разогнуться из своей скрюченной позы. Он предпочитает не видеть лицо Чангюна, не видеть вообще вокруг ничего. Так пока проще.
— Как? — саркастично ухмыляется он. — Мне кажется, что мужчине несложно поцеловать женщину, даже если она ему несимпатична.
Пытаясь что-то возразить, но тут же замолчав, Чангюн поджимает губы. А возразить-то и нечего.
— Я не подумал… — тихо проговаривает он и снова присаживается рядом, по привычке кладя локоть на плечо приятелю.
— Гюн-а, — протягивает Хёнвон, в надежде, что тот сам всё поймет. — Я попросил меня не трогать.
Но тот кивает и не понимает, даже почти не слышит, только громко думает у себя в голове.
— Давай попробуем как-то проще к этому относиться, — непринужденно продолжает Чангюн, активно жестикулируя руками. — Будем думать, что это всё только ради денег, для работы. Не будем вкладывать в это сексуальный подтекст…
— Не будем вкладывать?! Да что ты говоришь! — взрывается Хёнвон, сам грубо скидывает чужую руку с плеча и вскакивает на ноги. — Я и не вкладываю! Зачем ты мне язык в рот засунул?!
Громкая правда бьёт по барабанным перепонкам громче, чем музыка в зале, заставляя теперь уже Чангюна внутренне сжаться и пихнуть ладони между сведенных колен.
— Это… по привычке, наверное, — глупо оправдывается он, только сейчас поняв, что действительно хватанул через край, сам того не желая. — Я обещаю, что больше так не сделаю.
Поднимаясь с дивана и пытаясь схватиться за руку друга, Чангюн снова слышит это презрительное шипение. Хёнвон едва ли не отпрыгивает от него назад, как от чумного.
— Не трогай меня!
Под истеричный крик открывается дверь гримёрной. Элен жестом указывает на коридор, глядя Чангюну в глаза.
— АйЭм, покинь комнату, — приказным тоном обращается она к парню и не меняет своей лаконичной позы до тех пор, пока тот не встаёт, схватив с кресла сценический пиджак. — Куришь?
Чангюн мотает головой, виновато вперившись глазами в пол.
— Нет.
— Отлично, — кивает она и открывает дверь шире, пропуская парня в коридор. — Тогда просто сходи и глотни свежего воздуха, а то твоё лицо уже слилось с твоим пиджаком.
