Хосок улыбается, но никак не может согласиться с последним. В целом он рад, что Хёнвон не считает его тупым извращенцем и охотником до мальчишеских тел, но низкая самооценка красивого и умного парня иногда выводит из себя.

— Малыш, буду с тобой честен, — начинает он довольно серьёзно, глядя прямо в глаза, чтобы показать, что не врёт. — Мне не составит труда затащить тщедушного мальчонку в постель. Достаточно только сунуть ему купюру под нос и дать её понюхать.

Слова хлестко ударяют по ушам и крепко ложатся поверх образа «плюшевого медведя». Первые слезы уже на подходе, но Хёнвон быстро смаргивает их и спрыгивает со стола.

— То есть по твоим меркам я именно такой, — язвит он и пытается оттолкнуть Хосока, чтобы покинуть кабинет. — Извини, мне, наверное, пора.

Даже не шелохнувшись от легких, но довольно настойчивых ударов, Хосок тормозит Хёнвона, сунув пальцы в карманы его брюк. Он пытается заглянуть в лицо, но тот отворачивается, а губы дрожат. Новые слёзы снова зависают на подкрашенных ресницах.

— Ну куда ты пойдешь? — довольно грубо одёргивает Хосок, заставляя на себя посмотреть. Хёнвон подчиняется, но только для того, чтобы он увидел до чего может довести своими необдуманными словами. — Я сказал только, что мне несложно, но я не сказал, что собираюсь это делать. Ты совсем другой. Ты добрый, честный, иногда очень эмоциональный и капризный. Живой. Понимаешь?

Хёнвон недовольно облизывает губы, собирая соленые капли, оставшиеся в уголках рта. Он готов хлестать себя по щекам за то, что каждый раз, слыша красивые слова в свой адрес, верит им, а потому больше не может обижаться. Парень кидается на шею, как в последний раз, и шмыгает носом над самым ухом.

— Мог бы сказать и короче.

Обняв в ответ, Хосок замирает и проглатывает бешеное сердцебиение, поднимающееся по горлу.

— Короче — это как?

— Я тебя люблю, — совсем горячо шепчет Хёнвон в висок.

Звучит как признание и как упрёк. Хосок коротко кивает.

— Да, наверное, можно сказать и так, — тихо-тихо проговаривает он больше для самого себя, молча коря за невозможность повторить, а потому меняет тему. — Ну так что? Ты останешься?

Не желая ссориться в такой ответственный и хорошо начатый день, но больше желая продолжить прерванный контакт, Хёнвон соглашается и невесомо касается чужих губ своими.

— Закажи мне такси, — улыбается он. — А то вдруг я захочу сбежать. Только, Бога ради, не приезжай сам. Я что-нибудь придумаю.

Хосок мотает головой, и Хёнвон недовольно сводит брови, не понимая, что от него хотят на этот раз.

— К чёрту такси, — смеётся Хосок в ответ на непонимание, достает из кармана брюк ключ-брелок и настойчиво пихает его Хёнвону за пояс штанов. — Машина на парковке. Забирай. Скажешь, что арендуешь.

Хёнвону бы радоваться, да застрелиться хочется. Как объяснить лучшему другу, с которым согласились на работу в клубе только из-за отсутствия денег, появление дорогой машины, не обклеенной рекламой и номером телефона конторы перевозчика? Хёнвон нервно вынимает ключ из-за пояса, машет им перед самым носом, желая ударить, но сдаётся и зажимает в кулаке.

— Ты неисправим…

Первая маленькая победа, ликует про себя Хосок, провожая мальчишку до двери кабинета. В последний раз поцеловав, он прослеживает удаляющуюся по коридору фигуру, и когда она совсем исчезает за углом, обращается к Кихёну, кардинально меняясь в лице.

— Зайди ко мне.

Кихён откидывается на спинку кресла и стучит ладонями по столу, внимательно их рассматривая. Пока не дрожат. Он косится на стопку документов, которые так и бросил на углу, но, похоже, что с него явно не подписанные договора хотят спросить. Парень надувает щёки, но проглатывает выдох, упавший тяжёлым комком в желудок. Будет хуже, если он сейчас не послушается и продолжит сидеть на своём месте.

— Я ещё раз страшно извиняюсь, — начинает он, стараясь не смотреть на начальника, который стоит лицом к окну и перебирает пальцами за спиной. — Я не привык стучаться, мы ведь доверяем друг другу…

— И я буду доверять тебе и дальше, если ты дашь мне свой телефон.

Повернувшись лицом, Хосок протягивает раскрытую ладонь, не желая принимать отказа. Кихёну ничего не остается, как подойти ближе и вложить разблокированный телефон в руку начальнику.

— Я не делал ваши фото, если ты об этом, — пытается улыбнуться парень, но видит в ответ вторую протянутую руку.

— Меня не интересуют фотографии, — грубо осаживает его Хосок. — Второй телефон, пожалуйста.

Кихён мнётся, ведь он никогда не говорил, что у него есть второй телефон, но покорно вытаскивает его из внутреннего кармана пиджака и отдаёт его тоже.

— Что ты хочешь там найти?

— Я надеюсь там не найти то, что хочу.

Хосок замолкает, бросая уничижительный взгляд, и быстро перелистывает чаты в мессенджерах. Ничего. Найдя иконку сообщений, он заходит и туда, но видит только надпись “сообщений нет”.

— Где все сообщения?

— Какие ещё сообщения? — невозмутимо жмёт плечами Кихён. — Я их сотню лет никому не писал. И кто сейчас пишет сообщения?

Признав своё поражение на этот раз, Хосок отдаёт оба телефона владельцу и снова отворачивается к окну.

— Если я узнаю, что провокационные сообщения это твоих рук дело, я тебя убью, честное слово, Ки.

— Тебя посадят, — насмешливо прилетает из-за спины.

Хосок несколько раз кивает, глядя на собственное отражение в стекле, и хищно улыбается.

— Конечно посадят, — соглашается он. — Я сяду и выйду, а ты ляжешь и не встанешь. Подумай над этим.

— Нервный какой, — снова усмехается Кихён, несмотря на дрожащие ладони. — Может, сходим куда-нибудь вечером, выпьем?

— Прости, но на этот вечер у меня другие планы.

— И эти планы только что свалили от тебя вместе с дорогой тачкой…

Не дав договорить, Хосок резко оборачивается, тем самым заставляя Кихёна отпрянуть назад и примирительно выставить ладони.

— Ты ещё что-то хочешь сказать?

— Хотел сказать, что поправил и распечатал все договора, а также забрал у курьера подписанные.

И то верно. Нужно было вернуться к работе, занять себя чем-нибудь, чтобы хоть ненадолго забыть о проблемах на личном фронте.

***

Делая вид, что есть какие-то очень важные и неотложные дела, Хёнвон выбегает из дома раньше на полчаса, чтобы Чангюн не заметил машины. Пришлось даже оставить её на подземной парковке и заплатить кругленькую сумму, в попытке спрятать от посторонних глаз.

Не находя себе занятия и не решаясь светить лицом в чужой машине, Хёнвон прибегает в клуб раньше, чем нужно. Он опасливо крутится в пока что пустом зале, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо, но, по всей видимости, Чангюн ещё не пришёл. Слышится женский крик, а за ним мужской бас, клацают каблуки по начищенному до блеска полу. В большом зале полумрак, нарушаемый только точками белых светильников на потолке. Хёнвон прячется за колонну у барной стойки и становится тенью, когда голоса звучат совсем близко.

— Ты не выйдешь больше на сцену сама! — гремит мужской голос, отдаваясь эхом от стен. — Лиен, ты слышишь меня? Не смей меня игнорировать!

— Иначе что ты мне сделаешь? — резкий женский голос кажется знакомым Хёнвону, и он решается выглянуть, чтобы увидеть спорщиков.

— Ты без пяти минут моя жена, и я тебе запрещаю! Я не хочу, чтобы моя избранница крутила голой задницей перед другим парнем! Это неприемлемо!

Две пары шагов быстро пробегают мимо, заставляя Хёнвона снова вжаться спиной в колонну. В молодой девушке он узнает Элен — владелицу клуба, но отчего-то незнакомый парень называет её совершенно другим именем. Пара спешит к лестнице, не замечая никого вокруг.

— А приемлемо жить за мой счёт? — Элен звонко смеётся, повернувшись к парню лицом, и тому приходится резко остановиться. — Тебе седалище не натерла моя шея?

— Я тоже стараюсь работать, но я не виноват, что мне платят меньше.

— Вот в этом и разница между нами — я сама себе плачу, я сама себе хозяйка, а ты ходишь из угла в угол!