— Неудобно вышло, да? — улыбнулся я сцепленными зубами.

— Все хорошо, ты просто не молчи в следующий раз, когда я захочу сделать что-то подобное.

Я рассмеялся и, кажется, чуть разбавил этим напряженную атмосферу.

— А ты снова захочешь?

— Давай просто забудем, — улыбнулись мне в ответ. — Прижми цветы к себе и постарайся крутиться как можно меньше.

Мы старались болтать о чем-то отстраненном. Сначала говорили о погоде, потом обсудили последние сплетни, разлетевшиеся по городку, договорились, когда нам обоим будет удобно продолжить начатый рисунок. Я рассказал ему про книгу о языке цветов и поймал на себе взгляд. Мне этот взгляд был понятен, однако понял я его лишь по дороге к дому. Вот так глупо я прокололся на том, что знаю, о чем говорят подсолнухи. Стало как-то не по себе, что даже захотелось вернуться и убедить Хёнвона, что я не это имел в виду. Но весь ужас был в том, что я имел в виду именно то, что имел. Я признался ему, а в конце еще раз пояснил, буквально не просто намекнул, а разжевал и положил в рот. Браво, Чангюн-и, это был выстрел в голову.

Я старался ходить в гости к Хёнвону хотя бы через день — боялся надоесть ему. С каждым разом мальчик на листе бумаги все больше становился похож на меня. Мы никогда не сидели долго над рисунком, думаю, Хёнвон просто боялся, что со мной еще раз случится неожиданный обморок. Он почти не выключал кондиционер, каждый раз предлагал мне прилечь, выпить холодного или размяться. Я все это делал только для его спокойствия.

И вот тогда, когда столбик термометра почти поднялся до отметки в девяносто градусов, я никак не смог игнорировать свое желание пойти и искупаться в море. Хёнвон быстро меня поддержал. Мы захватили полотенца и по бутылке лимонада, которые бросили в переносной холодильник.

Я застыл на месте, когда Хёнвон стянул с себя рубашку, забрался на камень, на котором мы обычно сидели, а затем нырнул в воду, обрызгав меня целиком. Снова появившись на поверхности, он замотал головой, стряхивая капли.

— Ты облил меня, — заныл я.

— Ты теперь мокрый, — заявил он. — Ныряй тоже. Или мы еще кого-то ждем?

Да, я раздевался перед ним уже не один раз, но почему-то с каждым разом мне это становилось делать все сложнее. Что-то в мысли о том, чтобы раздеться, прыгнуть в прохладное море, а потом подплыть к Хёнвону ближе и якобы случайно коснуться его тела под водой казалось мне таинственным и захватывающим. Хоть я и понимал, что это глупо и он наверняка запаникует, если догадается, что я так о нем думаю. Но вполне вероятно, что все абсолютно невинно. Кто мог винить меня в том, что я немного фантазирую про такого горячего парня?

Когда я скинул свою рубаху через голову, решив не заморачиваться с пуговицами, то мог бы поклясться, что увидел, как Хёнвон пристально на меня смотрит. Но только какое-то мгновение. Я с разбега прыгнул в воду.

— Представляешь, никто из местных не ходит купаться, — произнес Хёнвон, качаясь на воде. — Даже на оборудованном пляже у цветочных полей никогда никого нет.

— А ты там бываешь?

— В этом году ни разу не был, — покачал он головой. — Однажды меня одна женщина попросила научить плавать ее ребенка, потому что она сама не умела. Но я не взял на себя такой ответственности. Она обиделась. Каждый день они приходили на пляж и смотрели на меня, как на предателя. Я тогда решил, что буду купаться только здесь, даже не важно, что тут больно ходить по камням.

— Допустим, я тоже плохо плаваю, — сощурился я от солнца и склонил голову. — Я не представляю, как люди просто лежат на воде.

— Серьезно?

— Да. Так и не смог научиться.

— Это легко. Ты просто… ну… — он фыркнул и просто перевернулся на спину, чтобы показать.

Яснее мне не стало. Я попытался за ним повторить и дернулся в воде, словно подбитая рыба.

— Говорил же тебе! — воскликнул я, высмаркивая воду через нос.

— Попробуй еще раз, я помогу. Чуть-чуть изогнись. Почему ты как вставленный? — он положил ладони мне на спину и помог принять позу. — Вот так. Попробуешь без моей помощи?

Его кожа была теплой, я чувствовал ее даже через слой прохладной воды.

— Сложно, — прошептал я и нервно сглотнул.

Я перевернулся обратно, снова стал грести и оказался сантиметрах в десяти от его лица. Он не отодвинулся. Наши ноги несколько раз столкнулись. Мои ладони покалывало там, где они прикасались к его коже. Он посмотрел на меня так напряженно, что застал врасплох. И вот тогда я понял, что он действительно очень пристально смотрел на меня, пока я стоял на берегу. Именно с таким выражением лица.

Я только-только начал себя убеждать, что мне кажется, как его ладонь нашла мою талию и обхватила ее.

— Надеюсь, ты тонуть не собрался, — улыбнулся он.

— Не дождешься, — решил я рассмеяться и, выскользнув из рук, поплыл обратно к берегу.

В затылок мне прилетел целый фонтан соленых брызг.

Мне начинало казаться, что мое тело разбухает от воды — так долго я в ней просидел. Вылезать совершенно не хотелось. Только чуть обсохнешь, как тут же бежишь обратно. Где-то через час набежали тучки, подул ветерок, и жара уже перестала казаться такой изнуряющей. Мы набросили на плечи полотенца, чтобы не обгореть, и сидели на голых камнях. Я был уверен, что, если бы я сидел задницей в костре, то все равно не чувствовал бы этого. Мир словно остановился, оставив только лиловый закат и блестящие волны, которые бежали к берегу и мочили мне ноги.

— Хён, а ты никогда не думал о том, чтобы у тебя был некий ангел-хранитель, который бы пришел к тебе и сказал, что вот в следующем году ты, допустим, выиграешь в лотерею?

Я повернул голову и внимательно вглядывался в мягкий задумчивый профиль.

— Это как шарик с предсказаниями? — усмехнулся он, и я кивнул. — Хочешь, чтобы кто-то рассказывал тебе о последствиях, а ты решал, нужно так делать или нет?

Я подобрал ноги и, поставив локти на колени, свесил руки.

— Ты читаешь мои мысли, — пробурчал я себе под нос.

— Идея о существе, способном вмешиваться в ход мировых событий и времени, абсолютно невозможна.

— Почему ты так считаешь? Ты мало смотрел фантастических фильмов?

— Это принцип причинности.

— А если не воспринимать его всерьез?

Хёнвон развел руками и посмеялся. Зашелестела галька, когда он подсаживался ближе ко мне.

— Гюн-и, это один из самых общих физических принципов.

— Да, но… — я тяжело вздохнул и махнул ладонью. — В фильмах это возможно. Почему я не могу просто об этом мечтать? Спросил совета, мол, а что будет, если я сделаю так? А мне ответят: «тебя собьет автобус». Ну или что-то в этом духе. Тогда я пойму, что этого делать не надо.

— Такой человек не имеет право на существование, — Хёнвон смотрел на меня так испытующе. Я в первый раз видел его таким серьезным. — Поступки людей определяются внешними или внутренними необходимостями. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что люди могут отвечать за свои действия не более, чем неодушевленный предмет за то движение, в которое он оказался вовлечен.

Я был согласен с этим и кивал, но никак не мог взять в толк, как это мне поможет, если я вдруг сейчас обниму его. Мне нужно будет сказать, что я за себя не в ответе? А что будет дальше? Я затряс головой.

— А я думаю, что события, происходящие в природе, подчиняются какому-то закону, связывающему их гораздо более тесно, чем мы подозреваем, когда говорим, что одно событие является причиной другого.

— События — это простейший элемент мира, аналогичный точке в геометрии, — задумчиво протянул Хёнвон, смотря куда-то вдаль. — Весь мир рассматривается, как множество событий.

— То есть ты хочешь сказать, что где-то за меня уже все написано и я никогда не смогу быть свободным и делать так, как хочу я? Я всего лишь хочу подсказку, как жить, а ты мне доказываешь, что это абсолютно невозможно.

Хёнвон подвинулся еще ближе и почти коснулся меня своим плечом. Он смотрел на меня, не моргая, а у меня от такого взгляда скручивало желудок.