— Ой, хён, ну я же не девушка, — пожал я плечами и подошел ближе. — Почему ты стесняешься прямо меня попросить?

— Потому что это не работа, — прищурился он, взглянув мне в глаза. — Я не могу заставлять тебя что-то делать. Ты попросил, и я спрашиваю, как тебе будет удобно.

— Ну-у… Логично, наверное.

— Можешь принести табурет и поставить его вон в тот угол?

Я забегал взглядом по комнате и увидел небольшой табурет в углу, где стоял реквизит и несколько мольбертов прикрытых белыми полотнами. Там же были сухоцветы, разнообразные геометрические фигуры, предметы кухонной утвари и пластиковые фрукты. Я отодвинул табурет в противоположный от окна угол и уселся на него, закинув ногу на ногу.

— Что теперь?

— А теперь встань на него.

Я даже выпрямился, услышав эту странную просьбу. Да, ростом природа меня не наградила, но маленьким я себя не считал, тем более настолько, чтобы компенсировать рост табуретом. Однако я послушно выполнил просьбу, а чтобы справиться с неловкостью я стал принимать разные позы, стараясь показаться раскованным.

— А что мне надо будет делать?

— Не шевелиться, не дышать и не говорить.

Едва я открыл рот, чтобы возразить, как Хёнвон рассмеялся и сказал, что это шутка. Мне захотелось его ударить. Он подошел ближе ко мне, а в руках его я заметил цепочку, похожую на золотую, с небольшой подвеской в виде пера.

— Мне надеть это?

— Нет, я сам. Ты только не бойся, ладно?

— А что, похоже, что я дрожу от страха?

Мы улыбнулись друг другу, и я расставил руки в стороны, готовый подпустить ближе к себе. Меня немного удивило, что цепочка была очень длинной. Повесь он мне ее на шею, та повисла бы до самого пупка. Но Хёнвон не просил меня нагнуться, а расстегнул застежку и обхватил цепочкой талию.

Я немного сжался, когда почувствовал его пальцы, трогающие мою спину. Он не делал ничего из ряда вон выходящего, просто возился с замочком, иногда двигал цепочку, потому что никак не мог закрепить ее. А вот когда его рука полностью обхватила меня за пояс, а я так неожиданно оказался прижатым животом к его щеке, меня откровенно повело. Закружилась голова, а сердце забилось в глотке до такой степени, что мне стало страшно и больно.

Это первое прикосновение я не забуду никогда. Его лицо и мой живот, а затем его губы, тронувшие не больше, чем один несчастный миллиметр моей кожи. Чисто случайно, я был уверен в этом. Я смотрел и смотрел на его макушку, блестящие черные волосы, склонялся все ниже, а потом в глазах потемнело, и я куда-то провалился.

Первое, что помню потом, как сделал глубокий и громкий вдох. Я лежал на мягком, голова утопала в подушках, а мутный взгляд блуждал по потолку. В носу остался какой-то неприятный запах, и я тут же прочихался.

— Боже мой… Как ты меня напугал, — это точно был голос Хёнвона, а только потом я увидел его лицо. Он лишь слегка улыбался уголками рта. — У тебя все хорошо?

— А что случилось? — я огляделся вокруг и понял, что лежу на диване в гостиной. — Я ничего не помню.

Хёнвон присел рядом со мной, подложил мне еще одну подушку под голову и немного приподнял ноги.

— Я что-то такое помню, что подросткам свойственно падать в обморок, когда приходится долго стоять на месте и не двигаться, — он вздохнул и обтер ладонью заметно мокрое лицо. — Я же пошутил, и ты не должен был так сильно напрягаться.

— А я напрягался, да?

Я чувствовал себя, словно только что проснулся, проспав больше суток. Болела голова, шумело в ушах, а пульс был таким слабым, что мои ладони становились влажными.

— Я принесу тебе кофе с шоколадом. Ты пьешь какие-нибудь таблетки?

Я покачал головой и почувствовал, как она снова закружилась.

— Нет, не пью. Мне кажется, что я немного переволновался.

— Лежи, не вставай, я сейчас вернусь.

— Только маме моей не говори, а то она закатит такую истерику, что мало не покажется никому.

В тот день это был самый вкусный кофе, который я когда-либо пробовал. А может быть, он казался мне таким, потому что его сделали его руки. Я отлежался еще немного, пока мы спорили, что лучше мне отдыхать или пойти домой. Я твердо был намерен остаться, и после этой краткой дискуссии мы вернулись в мастерскую.

Рубашка моя так и висела на спинке кресла, и прохладный воздух приятно облизал кожу, чуть покрытую потом. Пришлось снова вступить в спор о том, что я смогу стоять на табурете и больше не упасть. Хёнвон уступил мне, но постоянно поглядывал с тревогой. Я же поправил цепочку, повисшую у меня на поясе, тронул резинку шорт, и тут мне в голову пришла странная мысль, что они не очень подходили под придуманный мною образ.

— Хён, что ты думаешь по поводу моих шорт? — я повернулся к Хёнвону и дернул за резинку. — Может, у тебя есть другая одежда, которая будет смотреться лучше?

— А что именно тебе не нравится?

— Мне кажется, что их можно бы чем-нибудь прикрыть. Например, платок или какая-нибудь рубашка.

— У тебя слишком красивые ноги, чтобы их закрывать.

Я очень надеялся, что Хёнвон не заметил моего смущения, хотя надеяться на это было глупо. Я постоянно густо краснел и начинал бегать взглядом по комнате, лишь бы не смотреть в глаза.

— Ты так считаешь?

— У меня есть идея лучше.

Он жестом попросил меня снова встать на табурет, а сам встал на расстоянии вытянутой руки. Стало ли мне от этого проще? Нет, не стало. Я все так же чувствовал его запах, видел каждую ресничку и то, как ветерок шевелит густую шапку его волос. Мне страшно захотелось прикоснуться, даже случайно, даже мельком, пусть я только на секунду почувствую, насколько мягкие его волосы. А потом меня осенило. Ведь когда я упал, а потом меня отнесли на диван, я ведь трогал его… плечи? Или руки? Или бог знает, что еще… Жаль, что я ничего не помнил. Меня тянуло к нему с такой силой, что я готов был взять подушку и закричать в нее. На деле я просто стоял и почти не двигался, но в этот раз хотя бы старался дышать и делать все, чтобы снова не свалиться.

— Со мной все в порядке, — зачем-то озвучил я и поднял брови, ожидая хоть каких-то действий.

— Я просто думаю.

Я понимал, что не просто, и был почти уверен, что ему тоже немного страшно. Но потом, когда под его ладонями скрылись и без того короткие шорты, я почувствовал, что могу повторить все то, что недавно произошло. Вдох, выдох. Я немного покрутился на месте.

— Ты считаешь, что все же их лучше снять?

— Да.

Меня заметно дернуло. Заметно настолько, что крепкие пальцы больно впились в мою кожу, пытаясь удержать меня от падения.

— Все в порядке, — я выставил вперед открытые ладони. — Все в полном порядке, все хорошо.

— Извини, — покачал он головой, но пальцев не разжал. — Я подумал одно, а сказал другое. Не снять, конечно, а чуть приспустить, чтобы были видны тазовые косточки.

Я выдохнул, и мои плечи опустились.

— А это не очень страшно? — сощурился я.

— Как раз наоборот.

Я не уловил ни грамма смущения в его интонации, Хёнвон казался мне профессиональным и даже немного холодным, будто отстраненным. Ну а чего я хотел? Неужели того, что я понравлюсь ему настолько, что он готов будет меня поцеловать? Или просто обнять? Я расставил руки, дав ему тем самым полную свободу.

Наверное, не придумали еще таких слов, как мне описать его прикосновения к моей коже. Очень осторожные, слишком мягкие и с точностью выверенные. Буквально по миллиметру он двигал мои шорты вниз, пока они совсем не повисли на честном слове… или на моем чуть заметном стояке. Мне пришлось закрыть глаза и представить себе старых монахинь в трусах и с обвисшей грудью, чтобы хоть как-то справиться со своим позором. Думаю, что у меня все получилось раньше, чем Хёнвон мог бы заметить.

— Надеюсь, я тебя не очень смутил?

— С чего бы это? — пожал я плечами, наблюдая, как Хёнвон возвращается на свое место за мольбертом.

— Я не подумал, что на тебе может не быть белья.

Щеки мои вспыхнули вместе с кончиками ушей. Я настолько привык летом ходить без трусов, что уже совершенно не обращал на это внимания. Да и кто бы мог подумать, что с меня захотят стянуть шорты.